22 апреля Генеральный секретарь ООН Антонио Гутерриш выступил в Швеции с лекцией, в которой высказал ряд соображений, безусловно, требующих внимания.

Лекция была необычна. Во-первых, этот редкий формат позволил высшему должностному лицу ООН высказать не столько позицию, отражающую баланс сил, с какой предположительно должен выступать Генсек ООН в официальных заявлениях, сколько своё личное мнение. Во-вторых, выступление Гуттериша проходило как Хаммаршельдовская лекция – выступление, традиционно посвящённое памяти второго Генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда. И гибель Хаммаршельда, и обстоятельства, предшествовавшие ей, также следует учитывать при оценке выступления Гутерриша. 

В своём выступлении Гутерриш признался, что Хаммаршельд служит для него своеобразной «точкой отсчёта и источником вдохновения». Тут нельзя не задуматься: а в чём, собственно, заключаются «точка отсчёта» и откуда «вдохновение»? 

Среди наиболее значимых тезисов лекции Гутерриша следует выделить два главных: холодная война вернулась в новой форме;  реформа Совета Безопасности ООН является необходимой. Генсек ООН также говорил о том, что современный «мир нуждается в более справедливом миропорядке». Он отметил, что при всех плюсах глобализации она привела к росту неравенства. Привёл пример, когда в руках восьми человек сосредоточены финансовые средства, равные доходам половины беднейшего населения Земли, но никакого решения этой острейшей проблемы он не видит. А пока продвигает идею «более справедливого» приёма беженцев из Сирии. Впервые на таком уровне названа цифра сирийских беженцев в Европу – один миллион человек.

Итак, согласно Генеральному секретарю ООН, в мир вернулась холодная война, которая имеет новые характеристики, в том числе утрату супердержавами влияния на некоторые группы стран. По мнению Гутерриша, во время холодной войны 1950-80-х годов «две супердержавы могли все же контролировать своих «клиентов», и линия раздела мира носила идеологический и политический характер», однако сейчас, частности в Сирии, «столкнулись интересы не только двух супердержав, но и группы других стран, имеющих влияние в регионе, которые супердержавы уже не могут контролировать».

Вторая характеристика «новой холодной войны» по Гутерришу – утрата механизмов, которые позволяли во времена «старой холодной войны» удерживать ситуацию под контролем и не довести дело до ядерной войны. Обосновывая данный тезис, Генсек ООН отметил возвращение тех опасностей, которые, казалось бы, ушли в прошлое (распространение ядерного и химического оружия). Однако главным в выступлении Гуттериша было другое: необходимость коренной реформы Организации Объединённых Наций. Недаром он заметил, что возникла «структурная проблема» Совета Безопасности ООН. Это, пожалуй, самое главное, ради чего была произнесена вся речь.

О необходимости реформы ООН говорят давно. Однако заявление Гутерриша выделяется тем, что, во-первых, впервые об этом говорит Генеральный секретарь ООН и, во-вторых, необходимость реформы сведена к реформе права вето в Совете Безопасности. «Как я уже неоднократно говорил, без реформы Совета Безопасности не будет полной реформы ООН», – заявил Гутерриш. Вся лекция Генсека даёт понять, что реформа права вето в СБ ООН является не только необходимой, но и срочной: именно этот смысл заключён в словах Гуттериша о том, что «в нынешнем своём положении ООН не в состоянии» разрешить сирийский кризис. 

В ответ на вопрос о правомерности удара США, Великобритании и Франции по Сирии Гутерриш ответил, что «у ООН есть правила, и они ясные», но теперь, мол, «важно не смотреть назад, а вперёд». То есть главную проблему Генсек ООН видит не в агрессорах, а в тех, кто «слишком часто применяет вето». 

Что же предлагается взамен «дефектного» Совета Безопасности и «слишком частого» применения вето, особенно в связи с сирийским кризисом? В своей лекции Генеральный секретарь ответа на этот  вопрос не дал, но деятельность Секретариата ООН и органов на его содержании подсказывает ответ: передача ситуации в Сирии в Международный уголовный суд. 

В целом лекция Генсека ООН Антонио Гутерриша означает очередной шаг к слому международного права и движение в направлении к «глобальному праву», но уже на институциональном уровне. Совет Безопасности ООН – институт международного права. Право вето изначально рассматривалось как инструмент обеспечения принципа единогласия постоянных членов Совета, то есть инструмент обеспечения коллективных решений. Постепенно усилиями западных стран этот принцип стал превращаться в инструмент единоличного пользования. В последнее время западные члены Совбеза вообще умышленно провоцировали Россию применять вето. При этом дискредитации подвергалась не только и даже не столько Россия, сколько Совет Безопасности ООН, как орган, неспособный для принятия решений. Именно это внушалось мировой общественности. Хотя Генсек ООН прекрасно понимает подоплёку событий, он делает вид, что верит в «дефективность» ООН и сводит проблему к «слишком частому применению вето». 

Да, реформа ООН необходима. Однако она должна проводиться с целью укрепления международной безопасности, а не её ослабления. Сейчас всё более отчётливыми становятся планы даже не дискредитации ООН, а её полного разрушения. Ведь пока существуют институты международного права, невозможно говорить о безраздельной власти институтов глобальных. 

Возвращаясь к вопросу о том, почему А. Гутерриш решил выдвинуть столь серьёзные идеи именно в Хаммаршельдовской лекции и какое вдохновение он черпает в наследии Хаммаршельда, стоит напомнить, что второй Генсек ООН также пытался совершить серьёзный переворот в деятельности Организации Объединённых Наций. Смыслом этого переворота было использование ООН как средства проведения империалистической политики Запада. Речь идёт, прежде всего, об организации Хаммаршельдом прикрытия вторжению войск Бельгии в Конго  в виде флага ООН. Так что вдохновители А. Гуттериша, прямо скажем, не слишком достойны подражания.