|
Китай инвестировал миллиарды долларов в развитие мягкой силы, но в последнее время он сталкивается с негативной реакцией демократических стран. В новом докладе американского Национального фонда поддержки демократии утверждается, что "нам нужно переосмыслить понятие мягкой силы, потому что концептуальный словарь, который применяется с момента окончания холодной войны, уже не вполне соответствует современной ситуации".
В докладе описываются новые авторитарные влияния, которые воспринимаются во всем мире как "жесткая сила" (термин начал применяться в конце прошлого года, прим. Mixednews). Недавняя передовица в The Economist определяет "жесткую силу" как политику, опирающуюся на "подрывные действия, запугивание и давление". В то время как мягкая сила использует привлекательность культуры и базовых ценностей для усиления влияния страны, жесткая сила помогает авторитарным режимам обеспечивать подчинение собственных народов и манипулировать общественным мнением за рубежом.
Термин "мягкая сила" – то есть способность влиять на другие страны за счет привлекательности и убеждения, в отличие от жесткой силы (принуждения и денег) иногда используется для описания любого осуществления власти, не подразумевающего применения силы в прямом смысле этого слова. Однако, здесь заключена ошибка. Как правило, исход противостояния зависит от того, чья армия или экономика сильнее, но бывает и так, что победа достается тому, чья история, или интерпретация событий, победила в информационном пространстве.
Пропагандистская мощь – источник власти. Экономический успех Китая породил как жесткую, так и мягкую силу, но в определенных пределах. Экономическая помощь Китая в рамках инициативы "Один пояс, один путь" может показаться великодушной и весьма привлекательной, но все резко меняется, когда условия этой помощи становятся менее радужными, как это недавно произошло в случае с арендой порта Хамбантота в Шри-Ланке.
Аналогичным образом, другие случаи применения жесткой экономической силы подрывают мягкую силу китайской пропаганды. Например, Китай недавно наказал Норвегию за присуждение Нобелевской премии мира Лю Сяобо. Пекин также угрожал ограничить доступ к китайскому рынку для австралийского издателя книги, в которой высказывается критика в адрес Китая.
Если термин "жесткая сила" используется как синоним "информационной войны", контраст с мягкой силой становится очевидным. Речь идет о манипуляции информацией, которая является неосязаемым воздействием. Но неосязаемость не относится к отличительным характеристикам мягкой силы. Устные угрозы, например, являются неосязаемыми и в то же время по своей сути они близки к принуждению.
Когда в 1990 году появился термин "мягкой силы", это понятие характеризовалось такими признаками как добровольность и косвенность, в то время как жесткой силе приписывались свойства угрозы или материального стимула. Если кто-то нацеливает на вас оружие, требует ваших денег и забирает кошелек, ваши мысли и желания не имеют при этом никакого значения. Это жесткая сила. Если же он убедит вас добровольно отдать свои деньги, изменив ваше мнение и желание, это будет мягкая сила.
Правда и открытость создают разделительную линию между мягкой и жесткой силой в публичной дипломатии. Когда официальное информационное агентство Китая, Синьхуа, открыто работает в других странах, оно использует методы мягкой силы, и это следует принимать, как должное. Однако, когда China Radio International тайно поддерживает 33 радиостанции в 14 странах, в этом случае граница жесткой силы пересечена и ситуация требует разоблачения, поскольку здесь нарушается принцип добровольности.
Разумеется, реклама и убеждение всегда связаны с определенной степенью манипуляции, что ограничивает добровольность, как и структурные особенности социальной среды. Но прямой обман в случае с манипуляцией можно рассматривать как принуждение. Хотя он и не является насилием, однако препятствует свободному и сознательному выбору.
Методы публичной дипломатии, которые часто воспринимаются как пропаганда, не способны создавать мягкую силу. В наш век информации доверие и внимание – ценнейшие ресурсы. Вот почему программы обмена, развивающие двусторонние коммуникации между студентами и молодежными лидерами разных стран, часто являются более эффективными генераторами мягкой силы, чем, скажем, официальное информационное вещание.
В Соединенных Штатах уже давно существуют программы, предусматривающие визиты молодежных лидеров из зарубежных стран, и теперь Китай успешно начал следовать этому примеру. Это разумное применение мягкой силы. Но когда происходит манипуляция с въездными визами или въезд ограничивается с целью сдерживания критики и поощрения самоцензуры, даже такие обменные программы превращаются в жесткую силу.
Реагируя на применение Китаем жесткой силы и методов информационной войны, демократические страны должны быть осторожны, чтобы не переусердствовать. Значительная часть мягкой силы в демократических странах исходит от гражданского общества, а это означает, что открытость – важнейший актив. Китай мог бы генерировать больше мягкой силы, если бы там был ослаблен строгий контроль Коммунистической партии над гражданским обществом. Аналогичным образом, манипуляция информационными источниками и использование тайных каналов распространения информации часто уменьшают мягкую силу. Демократическим странам следует избегать соблазна также использовать эти авторитарные инструменты жесткой силы.
Более того, сокращение легитимных инструментов мягкой силы в Китае может оказаться контрпродуктивным. Мягкая сила часто используется для целей конкуренции и соперничества по типу "кто кого", но она также может иметь и позитивные аспекты.
Например, если Китай и США хотят избежать конфликта, обменные программы, повышающие привлекательность Китая для американцев, и наоборот, могут принести пользу обеим странам. И по таким транснациональным вопросам как изменение климата, где обе страны способны выиграть благодаря сотрудничеству, мягкая сила может помочь создать доверие и сформировать сети контактов, которые сделают это сотрудничество возможным.
Хотя было бы ошибкой запрещать китайские "мягкие усилия", только потому, что иногда они превращаются в острую силу, все же важно тщательно следить за разделительной линией. Например, Hanban – правительственное учреждение, управляющее 500 институтами Конфуция и 1000 классами Конфуция, которые Китай поддерживает в университетах по всему миру для популяризации изучения китайского языка и культуры, должно противостоять искушению устанавливать ограничения в области академической свободы. Пересечение этой линии уже привело к роспуску некоторых институтов Конфуция.
Как показывают подобные случаи, лучшей защитой от использования Китаем программ мягкой силы в качестве инструментов жесткой силы является разоблачение таких усилий. И здесь демократические страны обладают преимуществом.
Источник перевод для MixedNews — Игорь Абрамов
|