В своей последней книге «Романовы: 1613-1918» Саймон Себаг Монтефиоре утверждал, что после прихода к власти Романовых в 1613 году Российская Империя разрасталась на 55 квадратных миль (142 квадратных километра) в день. Это 20 000 кв. миль в год! К концу XIX века, когда эпоха династии подходила к концу, Романовы правили на более, чем 1/6 поверхности Земли. Очевидно, масса «племён, языков и людей» стали русскими. Страны и культуры, которые «обрусели» с меньшей вероятностью были склонны к мятежам. В то время русификация была сконцентрирована на языке и религии, но включала в себе намного большее.
После династии Романовых Россия стала крупнейшей и наиболее значимой республикой Советского Союза. В «Аутопсии Империи» Джек Мэтлок, бывший посол США в Советском Союзе, утверждает, что ради предотвращения сотрудничества регионов друг с другом и против Москвы, национальные группы — в частности русские и украинцы — были «переселены» и разбросаны по всем республикам. (в сущности, украинцы считались тогда русскими). Такое рассеивание гарантировало «русское присутствие» по всему СССР. Кроме того, это помогало распространению русской культуры и языка в республиках. Хотя не существовало закона, вынуждающего людей в других республиках учить русский язык, с практической точки зрения для профессионального роста или повышения уровня образования необходимо было знать русский. Итак, и во время правления Романовых, и в Советский период необходимо было «обрусеть», то есть принять русскую культуру — по крайней мере до некоторого уровня — для более полноценной жизни.
Теперь же ситуация иная. Не существует Русского Царства, раскинувшегося по Евразии, нет Советской империи, вынуждающей каждого воспринять русский образ жизни. А как же те, кто по своему желанию приехал сюда? Как живёт наша семья и как я, живущий в России американец, сознательно или невольно приноровился к здешней жизни? Каковы движущие силы «обрусения» для семьи, которая как мы, живёт в маленьком русском городке? Я подчёркиваю, что говорю только о жизни в маленьком городке. Всего лишь об одной семье среднего класса, которая переехала из маленького городка в США в маленький городок России. Я уверен, мои коллеги в крупных городах обладают другим опытом.
Продукты. Конечно, продовольствие в России и Америке различается, хотя и не разительно. Иногда это те же или похожие продукты, только приготовленные иначе. На прошлой неделе Оксана вернулась из магазинов и смогла купить различные фрукты. Когда Габриэль вернулся из школы, при виде фруктов он расцвёл от радости. Пока он ел, он три раза прокомментировал, как было вкусно. Не сказать, что у нас никогда не бывает зимой фруктов. Но не всегда можно иметь большое их разнообразие. Пока мы жили в тёплом климате Южной Каролины, Габриэль (да и все мы) считал фрукты обыденным делом. А вчера Оксана сделала свежий салат , а к нему домашний итальянский соус. Все мы получили большое удовольствие! Опять же, не сказать, что у нас тут редко бывают свежие овощи — просто зимой меньшее их разнообразие. И, конечно же, любой может приготовить домашнюю итальянскую приправу в Америке так же легко, как в России. (Я уверен, что есть много американцев, которые сами делают соусы). Но мотивация не такая сильная, если у вас несколько полок с разного вида приправами в местном бакалейном отделе. Повторю, тут у нас выбор более ограниченный. Мы научились ценить эти вещи так, как не ценили в Америке. Там мы принимали всё, как должное.
С другой стороны, мы живём буквально рядом с открытым рынком, мы любим свежие продукты, молочные продукты и мясо, которые можно там купить в тёплое время года. Есть «всё натуральное» или органическое по сравнению с Америкой тут намного проще (и дешевле!) в тёплое время года. Далее, Оксана — одна из тех, кто может что-то попробовать и понять, как приготовить из этого блюдо. Тут её креативность просто расцветает. Рынок маленький, и я уже знаю продавцов, у которых мы регулярно делаем покупки. У нас в Южной Каролине был рынок, но большой, и большая часть людей приезжала на машинах. Здесь же большинство ходит на рынок пешком и покупает у местных жителей и у знакомых.
С тех пор, как я поселился в России, мои привычки несколько изменились. Раньше я никогда не ел много сметаны. Мы добавляли её в печеную картошку. Так было. Теперь же я ем сметану в супе, кладу в пельмени (это такая паста с мясом внутри) и на всякие разные продукты. Я ем больше сметаны, чем Оксана, которая говорит, что я кладу сметану в те блюда, куда большинство русских её не положит. (Русские не кладут сметану в рыбный суп, а я это делаю). Ещё я люблю колбасу, такой русский вид колбасок, на тонком кусочке русского хлеба с сыром. Сыр мы покупаем на рынке, он свежий и я ем намного больше сыра, чем когда-либо ранее. Сыры и хлеб отличаются от тех, что я ел в Америке. Повторюсь, я не говорю, что в Америке вы не состоянии достать действительно свежий и натуральный сыр или свежевыпеченный хлеб. Просто у меня не было мотивации их искать, да и стоили они всегда дороже. Здесь же свежий сыр и хлеб — «нормально». Я не смог бы вернуться хлебу «Санбим» или любому из обработанных хлебов. И ни в коем случае я не вернусь к консервированному супу «Кэмпбелл». Соленый и безвкусный. Моё нёбо обрусело.
Покупка еды тут тоже отличается. Поскольку мы ходим на открытый рынок и по магазинам, мы привыкли нести купленные продукты домой. Я никогда не отправляюсь в магазин или на рынок без рюкзака. В Америке мы старались донести как можно больше пластиковых магазинных пакетов из машины домой, чтобы не возвращаться на сорок футов второй раз. Если мы заполняли багажник нашей «Киа» продуктами, то приходилось идти на жертву и делать несколько проходов от подъездной дорожки до кухни. Здесь мы следим, сколько покупаем, поскольку нам надо всё донести домой и подняться на пять пролетов лестницы к своей квартире. Холодильник у нас тут тоже меньше, так что мы просто приспособились ходить в магазин больше раз в неделю.
Пространство. Наше пространство для хранения тоже ограничено. У нас нет мансарды или большой кладовки для хранения «не подходящей по сезону» одежды, украшений и прочего. Так что у нас меньше одежды и вообще «хлама». Я думаю, что это часть американского образа жизни — собирать груды одежды и других ненужных вещей. Для нас обрусение означает, что мы так больше не живём. Так нельзя. Когда пришла зима, Оксана спросила меня, какая мне нужна новая одежда. Я сказал, что ни чём не НУЖДАЮСЬ, так что мы ничего и не стали покупать. Тут вы покупаете то, что вам необходимо. И не более.
Ещё особенность жизни в маленькой квартире состоит в том, что не у всех есть личное «пространство». У мальчиков нет отдельных спален. У них не возникло проблем привыкнуть к этому. Это стало сюрпризом. У вас нет места, чтобы некоторое время «побыть одному». Семейная жизнь — если говорить положительно — это «совместно». Действительно вместе. Всё время! Я скучаю по маленькому кабинету, который был у меня в Америке. Я мог закрыть дверь и почитать в тишине. Теперь я встаю очень рано и иду в гостиную. При двух детях девяти и трёх лет, если я не почитаю, пока они не встали, то окажется очень трудно вообще почитать. Я подстроился. Я читаю очень рано утром. Затем я делаю то, что не требует полной тишины, например тренирую свой русский, попозже днем.
Общество. Социальные отношения тоже отличаются. Как я уже отмечал раньше, я устраиваю долгие быстрые прогулки по городу. На прошлой неделе мне пришлось остановиться на перекрестке и подождать, пока сменится сигнал светофора. Я стоял рядом с джентльменом почти моего возраста. У нас тут выпало немного снегу. Мой русский вполне неплох для небольшого разговора, так что у меня было сильное побуждение сказать что-нибудь о погоде или движении на дороге и вообще хоть о чём-то! Мы стояли там и ничего не говорили, ожидая долгой смены сигнала светофора. Этого не было бы в маленьком городке Америки. Американцы болтают. Мы можем болтать некоторое время о чём-то неважном. Так мы узнаем друг друга. Русским комфортно в тишине. Даже когда мы с теми людьми, кого знаем, нам нет необходимости всё время говорить. Иногда побывавшие в России американцы думают, что русские недружелюбны. Это не так. Это просто различие культур. Если есть необходимость что-то сказать, они это сделают. А если нет, — наслаждаются тишиной.
Религиозные и светские праздники. По мере приближения Рождества мы осознали культурные и религиозные различия. Основное различие в том, что поскольку мы православные христиане, то наш канун Рождества наступает 6 января. Российские православные христиане следуют не юлианскому, а григорианскому календарю , поскольку именно он использовался во времена Христа. 25 декабря я буду вести занятие в классе. Но разница дат — не самое большое отличие. Мы покупаем подарки для близких друзей точно так же, как и в Америке. (Я использую «мы» в традиционном мужском «коллективном» смысле. Я — один из тех мужчин, кому приходится ждать, пока мои друзья откроют свои подарки и узнают, что «Я» купил им. Оксана обожает делать покупки, а я обожаю не ходить по магазинам. Вот так.) Существуют вечеринки и встречи, но в России Новый год действительно всеобщий праздник. Подарки и прочее — это Новый год. Рождество — это особый христианский праздник. Это не культурное событие, как в Америке. Мы обожаем вечеринки в кругу друзей на Рождество в Америке. Нет ничего подобного этому! Но каждый американец знает, что приходится бороться, чтобы сконцентрироваться на том, что такое Рождество. Мне больше нравится русский праздник, это совсем иное. «Светское» остаётся для Нового Года. А Рождество — это вера и празднование Воплощения.
Итак, у нас больше времени для семейного чтения и действий, которые на этом сконцентрированы. Как православные мы соблюдаем «пост» в течение 40 дней перед праздником. Мы меняем своё питание, меняем ежедневное расписание. Мы не сидим перед телевизором по вечерам. Оксана относится к группе православных женщин, которые проводят «рождественский марафон», который предлагает семьям идеи, чтобы сконцентрироваться на подготовке к святому дню. Тут нет ничего общего с развлечениями.
Язык и история. Кроме этих необходимых изменений наш язык тоже меняется. Я почти каждый день учу русский. Как я уже упоминал, у меня никогда не было занятий русским языком в группе, так что приходится учиться самому. Мне ещё долго заниматься, но теперь, поскольку оба мальчика могут говорить по-русски, мы больше говорим дома на русском. Мне это помогает приобрести навыки слушания. Я не думаю, что кто-то может «обрусеть» не уча языка. Это намного больше, чем просто понимать, что значит то или иное слово. Это процесс мышления и общения на языке страны. Если кто-то хочет узнать культуру, необходимо изучать язык этой культуры. Когда я преподавал в университете письменность в период Нового Завета, я знал, что мне необходимо изучить форму греческого языка койне насколько это возможно. Древняя это культура или современная, язык очень важен.
Кроме языка я продолжаю изучать русскую историю и современную политику. К счастью, мне нравится читать об этих вещах. Несколько лет назад я понял, что многое из того, что я знаю о русской истории, было сказано американским телевидением и фильмами. Так что я продолжаю читать о прошлом и настоящем России. Я закончил читать уже упомянутую книгу о Романовых и теперь почти закончил ещё одну, биографию Владимира Путина. Обрусение — не просто нечто, происходящее в повседневной жизни. Понимание истории и крупных политических событий помогает узнать, как ситуация и люди стали такими, как есть. В наше время при таком количестве ошибочной информации о России, распространяемой на Западе, я чувствую ещё большую ответственность ознакомления насколько возможно с правдой о России (прошлой и настоящей) и передаче другим того, что я понял, живя и учась тут.
Считают ли русские, что я «обрусел»? Вероятно, это зависит от того, кого вы спросите. Директор нашей школы и мой врач, кажется, думают именно так. Довольно странно, но оба они много лет служили в советском флоте. Так что два человека, которые больше всего хвалят мое «обрусение» оба состояли в советских войсках, против которых, как мне говорили в моей молодости, мы могли бы однажды воевать. Частично их положительное отношение вызвано тем, что я пытаюсь говорить с ними на русском языке, а частично, кажется, вызвано их изумлением и даже явным восхищением американцем, который приехал и живёт в России потому, что так захотел. Мои взгляды на жизнь, кажется, убедили их, что я обрусел. И я этому рад. Конечно, я могу понять, как процесс обрусения стал для меня ясен. Но я не думаю о себе, как о русском. Я — американец и я не пытаюсь стать одним из тех, кто «определяет» это как-то иначе. Конечно, жизнь здесь меня изменила. Взгляды и идеи здесь очень отличаются от того, как я когда-то думал. Я научился ценить положительные моменты относительно этой страны и её культуры и терпеть то, что нахожу ужасно неудобным или просто безумным. Это Россия. Обрусение означает, что вы не пытаетесь заставить страну быть похожей на вашу родину. Когда я жил в Америке, я верил, что изучение и принятие нашей культуры и языка должно быть частью опыта любого человека, эмигрировавшего в Америку. Меня изумляли люди, которые приехали в Америку и затем постоянно разглагольствовали о том, как великолепна жизнь там, откуда они приехали. Мы здесь. Бывает, что мы скучаем по семье, друзьям и некоторым аспектам нашей жизни в Америке. А затем мы идём дальше с признательностью за нашу жизнь здесь.
Обрусение: резюме
В предыдущей заметке посте я обратился к «обрусению» или тому, как мы, вся семья, стали частью нашей русской культуры и окружения. К сожалению, мне не хватило времени, и я нарушил введённые мной самим ограничения на длину написанного. Итак, я хотел написать краткое «резюме», подведя итог, как с личной точки зрения выглядит обрусение здесь, в нашем мире маленького городка России.
Во-первых, в простых, практических аспектах жизни это означает видеть, как загораются глаза моего маленького мальчика, когда он видит большую миску свежих фруктов зимой, и быть поистине благодарным за это, пока он выбирает то один, то другой. Это простое удовольствие положить холодную сметану на дымящуюся тарелку горячих пельменей. С другой стороны, это подниматься на пять пролетов лестницы с двумя большими емкостями воды и с рюкзаком с четырьмя бутылками молока на спине, решительно настроившись не показать своей слабости, останавливаясь и отдыхая. Это расстраивать себя, задумываясь и гадая, кто же построил эти ступени. Какая тогда была жизнь? Неужели они считали, что заканчивая строить эти ступени они помогали строить лучшую, индустриализованную и общую жизнь? Неужели они считали труд своими руками вкладом в реализацию мечты Ленина? Или они просто пытались пережить день и спокойно добраться домой?
В отношениях и социальном устройстве обрусение означает говорить о вещах, которые имеют значение. Воздерживаться от небольших разговоров до тех пор, пока не узнаете человека достаточно, чтобы говорить о действительно значимых вещах. Это чтение русской истории и о тех, кто страдал в этой стране из-за «открытости» перед не тем человеком — и поплатился за это. Затем, когда вы хотите небрежно переброситься словами с русскими, которых вы не знаете, вы понимаете «историю их молчания» и намного меньше готовы отвергать их, как просто «недружелюбных». И это заставляет вас еще больше ценить русских друзей, которые оказывают честь вам — АМЕРИКАНЦУ — рассказывая о своей жизни, семейных преданиях и надеждах. Они «проверили» и теперь они вам доверяют.
И вы, как оказывается, и защищаете, и проклинаете Россию. Столько заметок, статей и новостей день за днём рисуют жизнь здесь в таком отрицательном ключе. И вы понимаете по содержанию, что авторы — совершенные невежи относительно того, какова тут жизнь на самом деле. Политические сообщения об этом месте — месте, где живете вы и ваша семья — демонизируют Путина, Россию, всё здешнее общество ради достижения политических целей в Америке. Россия — это политический футбольный мяч в их «более важном» Западном мире. Они не пытаются понять Россию, их попытки очернить исходят из тьмы. Странно, но вы чувствуете обиду из-за их лжи, словно они нападают на вас и вашу семью. Один из «моих миров» хочет уничтожить другой. А затем вы идёте на рынок по корочке льда, а поскольку вы родом из Южной Каролины, это не лучшее для вас время. Вы опасаетесь позора оказаться американцем, ноги которого болтаются в воздухе. Теперь вы чувствуете, что сама Россия против вас, и «русские» все только и ждут момента вашего унижения. Читая об опыте армий Наполеона и нацистов, я осознал — зимой Россия не всегда гостеприимна для иностранцев. Вероятно, это безрассудно, но я продолжаю спешить — или скользить.
В смысле веры обрусение означает стоять в русской православной церкви в маленькой деревне, обладающей красотой, которая сопротивляется тусклым, холодным, серым окрестностям за её стенами. Стоять там (никакого сидения!), слушая прекрасное пение без каких-либо ведущих мелодию инструментов. Нет никакой рекламы, никакой драмы, никаких представлений. Это поклонение, полностью избавленное от признаков современности. Затем мы произносим «Символ Веры». Все голоса выражают историческое признание веры сотни лет тому назад. Все голоса звучат на церковно-славянском — кроме вашего. Вы тихонько говорите на английском, про себя, одновременно внимательно слушая славянский, так что говорите вместе с ними. Вы хотите сказать то же, что говорят они, но по необходимости «на иностранном языке». Это означает массу пауз, славянская речь звучит дольше английской. В «таинстве веры» вы осознаете, что то, что тут происходит, относится не к вам лично и это не ограничено каким-либо народом, или страной, или языком. Это поклонение. Обрусение означает, что вы не ощущаете себя в эти моменты посторонним.
