Комплекс мер по минским соглашениям прописан по пунктам в чёткой последовательности. Он подтверждён резолюцией СовБеза ООН и имеет статус международного закона. Подписью своего президента Украина гарантировала исполнение Минских соглашений. При этом Киев пытается увильнуть от реального обмена пленными. Минский процесс саботируется украинской стороной. Представители Киева заявляют, что у них нет полномочий вести переговоры.

О звонке Владимира Путина главам Республик, обострении на фронтах и неадекватности украинских переговорщиков обозревателю ПолитНавигатора Валентину Филиппову рассказал представитель ЛНР в контактной группе Родион Мирошник.

Валентин Филиппов: Родион, здравствуйте.

Родион Мирошник: Приветствую Валентин.

ВФ: Разделяете ли вы эйфорию, которую ощущают вне республик, что Владимир Владимирович позвонил вчера главам народных республик и провёл с ними телефонный разговор как с главами соседних государств фактически. Люди говорят, что это хороший знак очень.

РМ: Последнее утверждение не стану опровергать, действительно хороший знак. То есть первый раз, когда глава крупнейшего мирового государства позвонил и напрямую общался с лидерами ДНР и ЛНР. Это в какой-то степени ставит их на определённый уровень. Как минимум на тот уровень, когда можно вести переговоры на равных, по крайней мере, с Украиной и в рамках минского формата, потом что регулярно Украина развлекается тем, что пытается заново читать Минские соглашения и рассказывать: «А где это в трёхсторонней группе здесь? Кто такой Захарченко, а кто такой Плотницкий?». На этот вопрос можно говорить: «Это тот, с кем общается Владимир Путин».

ВФ: Да, с условной Геращенко или Даркой на «О» как-то, Путин не общается явно.

РМ: Однозначно

ВФ: Приятно, конечно, в этом отношении. Но с другой стороны, вам не кажется, что нас опять хотят обмануть, причем обмануть ещё и президента Российской Федерации с этим обменом, который опять не «всех на всех». Там как-то есть поимённо что-то?

РМ: Конечно же, есть. Самая главная проблема, что уже год не проводятся обмены. Год. То есть мы готовились ровно год назад к Рождеству провести большой обмен. И тогда оговаривали большие списки, большое количество людей для того, чтобы вот в этом формате, который «всех на всех» именно в том понимании, что всех кого мы знаем, обменять на всех, кого мы знаем. Потому что, к сожалению, пока сверяются списки, Украина пополняет количество людей, которые находятся у неё в застенках и очень часто это происходит не за счет того, что человек попал в плен на поле боя, а его просто поймали в каком-нибудь Харькове, Старобельске или ещё где-то, обозвали террористом или сепаратистом, посадили в подвал и пытаются ему пришить очередные 9, 10, 15 лет или выдвинуть какие-то иные обвинения. Поэтому, на мой взгляд, это позитивный шаг с политической точки зрения.

А потом они начинают говорить: «Давайте менять не только тех, кто имеет отношение к ДНР и ЛНР, а давайте ещё по российским тюрьмам пройдемся. А давайте ещё Крым сюда приплетём». То есть ни что иное, как попытка увильнуть всё время от реального обмена, увильнуть от возможности провести какое-то реальное действие, поменять всех известных людей, сопоставить списки и провести этот большой обмен. Но, тем не менее, на это уже ушёл год. И люди этот год провели в застенках, подвергаясь издевательствам, плохо питаясь и так далее. Никого ещё не вылечило пребывание в тюрьме и не прибавило ему жизни и счастья. Поэтому каждый день пребывания там — это серьёзнейшая трагедия. Единственное что в рамках обсуждения были сказаны цифры: «поменяем такое количество на такое количество». К сожалению, я не член группы по гуманитарному обмену. Есть наши девушки, есть Дарья Морозова, есть Ольга Копцева, им должны быть даны чёткие команды и они должны чётко сверить, поставить точку, сказать «Вот вам список один, вот другой на который должны быть произведены обмены».

Потому что слишком много мы видели вот этих петляний со стороны Киева. А политически это очень красиво — у Порошенко выбили из рук это знамя, где было написано, что Порошенко заботится о пленных и очень жаждет как бы их обмена. Так что сегодня мячик на их стороне и ждём, каким образом Украина либо начнёт вилять и резко понизит свой рейтинг в мире, либо скрепя зубами будет вынуждена выполнить то, о чём попросил лидер соседнего «государства-агрессора».

ВФ: Я смотрел вчера украинские новости, в которых было, что «лидер пророссийской группировки «Украинский выбор» пообщался с президентом страны-агрессора».

РМ: Валентин, вы ожидали чего-то другого от украинских СМИ? Тем не менее, можно открыть Facebook или другие заявления некоторых, не буду делать рекламу, представителей Украины, которые регулярно бывают в Минске и никого не боятся … они уже начали реальную истерику с криками «Да не возьмем мы никакой телефон, мы не будем отвечать на звонки из Расеи, не будем отвечать журналистам, не возьмем трубку, будем отвечать только когда война закончится». На мой взгляд, это уже реальный результат вот такой инициативы, когда они понимают, что любимую игрушку у них из рук таки выбили.

ВФ: Вы говорили, что они целенаправленно срывают переговоры. Чем мотивируют?

РМ: Вчера на переговорах была очень напряженная атмосфера, и без исключения во всех четырёх группах можно было видеть, что были скоординированные действия со стороны Украины. Когда вы начинаете вести переговоры и вам надо обсудить закон «об особом статусе» и изменения, возьмите проект изменений и давайте обсуждать — нам это нравится, нам это не нравится. И тут же Украина начинает обсуждать всё, что угодно. Они начинают говорить: «А давайте об этом не будем говорить, давайте будем говорить о модальности передачи границы». Мы говорим: «Уважаемые господа. Это есть пункт девятый, в котором написано очень точно, что передача границы начинается после выборов. А до выборов должна пройти амнистия, до выборов должны быть утверждены все изменения к закону об особом статусе, должны быть внесены изменения в Конституцию и так далее по списку». И это я говорю только о политическом формате.

Я не говорю об экономике и других нюансах, которые должны быть к тому времени выполнены. Поэтому, господа, «не сильно ли быстро я бегу?» это называется. Это было в нашей группе, когда Украина демонстрирует полнейшее нежелание о чём-либо договариваться. И заканчивают они так: «А вы знаете, у нас вообще нет мандата говорить на эту тему».

А что нам делать? Мы обращаемся к модератору от ОБСЕ предоставить того спикера, у которого есть мандат это обсуждать. Чего же вы присылаете человека, который, извините, не взял мандат или нет у него такого мандата, чтобы обсуждать те или иные вещи, а тем более согласовывать и представлять официальную украинскую сторону и чтобы его подпись чего-то значила.

ВФ: Существует же какой-то регламент переговоров.

РМ: Валентин, к сожалению нет. Регламента переговоров не существует.

ВФ: Повестка дня. «Вот сегодня обсуждаем то-то». Провести вначале переговоры что обсуждаем, а потом обсуждать.

РМ: Вы рассуждаете как нормальный человек, а это не относится к некоторым людям, которые принимают участие в переговорах. Господин Кучма вместе со всеми остальными в контактной группе голосовал за повестку дня в политической рабочей группе. Там стоит три пункта. Первый – закон об особом статусе и механизм его реализации, второй – это амнистия, и третье – это вопросы закона о проведении местных выборов. Мы говорим: «Хорошо, давайте начинать».

А он говорит: «У меня нет мандата, чтобы это обсуждать. И вообще мы не хотим это обсуждать, потому что мы это всё обсуждаем в нормандском формате».

ВФ: А почему они тогда пропустили это всё в повестку дня? Они что, не могли затормозить все на уровне повестки, привнести какие-то другие вопросы, какие-то там поправки внести, как на сессии депутаты?

РМ: Проблема заключается в том, что утверждение происходит полным консенсусом, то есть должны проголосовать все. Должны проголосовать и ОБСЕ, и Российская федерация, и представители республик и, соответственно, Украина. Тогда это голосование считается конструктивным и состоявшимся. То есть господин Кучма за это проголосовал. Мы естественно проголосовали и ОБСЕ, и Российская Федерация тоже поддержали, потому что все понимают, что особый статус — это основа всех политических договорённостей, поэтому в первую очередь нужно начинать с этого. Но Украина начала думать как обычно задним умом и когда пришли, то говорят: «Да нет, вы знаете, мы бы хотели поговорить о границах». Мы говорим: «Господа, о границах нужно было думать, когда Порошенко это обсуждал в Минске в 2015 году, когда он это подписывал, тогда, когда он подписывался под резолюцией в Совете Безопасности ООН. Вот тогда надо было это думать и говорить что, мы не хотим об этом говорить.. Но у Украины, как обычно, всё наоборот.

ВФ: Вы изнутри в республиках лучше знаете. Обострение идет на фронтах, да?

РМ: На линии разделения, конечно же, да. В августе-сентябре мы радовались тому, что был подписан ряд соглашений по безопасности. Они не были выполнены на 100 процентов, но, тем не менее, ОБСЕ и СЦКК, центры, которые занимаются мониторингом, констатировали, что каждую неделю количество обстрелов снижалось. Количество патронов, снарядов, мин, которые были выпущены с обеих сторон снижалось, и жертвы, естественно, тоже уменьшались. Но сейчас, особенно когда была потенциально возможна встреча между Путиным и Трампом во Вьетнаме, это особенно обострилось.

То есть украинская сторона скорее всего получила неофициальный приказ на обстрелы и реально уже можно было говорить что счет единиц мин и снарядов, которые летели в нашу сторону, пошёл на тысячи. В один из дней это было две тысячи, потом две с половиной, три тысячи, то есть это практически полноценные военные действия, на которые Украина пошла для того, чтобы, извините, обратить на себя внимание. Чтобы сказать: «Как же так, как же без нас? Уважаемый Трамп. уважаемый Путин, без Украины просто никак. Это о Донбассе можно договариваться без Донбасса, а вот Украина должна быть». Нет, господа. Либо одно, либо другое — нельзя быть немножко беременным.

ВФ: У меня к вам вопрос как к переговорщику в Минске от ЛНР. Вам не кажется, что как-то продуктивней идут переговоры в том случае, когда несколько группировок украинских войск находятся в котлах?

РМ: Валентин, вы капитан-очевидность, потому что результаты говорят сами за себя.

В сентябре 14-го, когда был Иловайский котёл, Украина мало того, что подписала Минские соглашения, ещё и приняла закон об амнистии, приняла закон об особом статусе, правда потом уже заблокировали, потом заговорили, заболтали и не выполнили ничего. Но, тем не менее, тогда с перепугу они всё это приняли.

И то же самое было, когда был Дебальцевский котёл. Комплекс мер тоже был подписан.

Я не могу одного понять, неужели Украина понимает только язык военных действий? Только когда рекой льётся кровь, когда на поле боя гибнут люди, причем и с одной и с другой стороны украинцы? Факты говорят сами за себя, к сожалению. Украина не выполняет, занимается забалтыванием, готова говорить с кем угодно. То есть им очень приятно обсуждать с Соединёнными Штатами, они просто влюблены в Волкера, им очень хорошо встречаться с президентом Франции и канцлером Германии и обсуждать все эти вещи. Неужели нельзя понять одну простую вещь?

ВФ: Там командировочные выше, чем в Минске

РМ: Валентин, наверное, да, наверное, это мы не учли. Я возьму это на заметку, будем это обсуждать. Может надо просто компенсировать и тогда просто вопрос снимется?

ВФ: Я давно, ещё до войны, многим российским чиновникам говорил, что вы неправильно с Украиной работаете — голосование стоит столько-то. Что вы мне рассказываете про скидки на газ, про какое-то соглашение стратегическое. Голос этого депутата стоит столько-то. И это получается недорого.

РМ: Ну, Валентин, я не разделю ваш оптимизм, потому что, к сожалению, депутаты уже проданы в украинском парламенте. Они проданы, они имеют свои пулы. Американское посольство имеет свой пул депутатов, Беня Коломойский имеет свой пул депутатов и уже всё, они уже проданы, уже внесены ставки, потому перекупить их не так просто, нужно разговаривать тогда с хозяевами. И эти хозяева уже ни для кого не тайна на Украине — кто есть в каком пуле. Если появляется господин Лещенко, то понятно, куда он ходит отчитываться. Господин Найем представитель той же партии и тех же хозяев. Поэтому что об этом рассуждать?

Меня напрягает другая вещь, когда Украина пытается найти пятый угол в комнате и пытается найти кого-то, с кем можно договориться о примирении, о выполнении каких-то там обязательств по Донбассу.

Неужели для кого-то секрет, что какая бы резолюция не была принята даже в Совете Безопасности ООН о введении миротворческой миссии, всё равно без согласия второй стороны в лице республик никаких миротворцев на Донбассе не будет. Никто никуда не зайдет. Они могут зайти как сторона конфликта. А хочет ли этого ООН? Хотят ли этого сотни стран, которые входят в Организацию Объединённых Наций? Пойдут ли они на такой дурацкий шаг, чтобы удовлетворить амбиции господина Порошенко, который миротворческую миссию рассматривает не иначе, как возможность зачистить Донбасс чужими руками? Извините, это сны украинского президента, не совсем здорового человека.

ВФ: Да. Но они это по-своему видят.

РМ: Увы, да. Вот последние переговоры в формате Волкер -Сурков доказали, что из 29 предложений более или менее взяли к обсуждению 3 и я Вам с гарантией могу сказать, что все предложения ввести десятки тысяч вооружённых людей с тяжёлым оружием были все отметены. Также передача границы тоже оказалась в мусорном ведре. Там есть те вещи, которые находятся очень близко к позиции Российской федерации, к той резолюции, которую внесла Россия на рассмотрение в Совете Безопасности и, как ни странно, Соединённые Штаты с этим соглашаются и будут соглашаться, потому что всё равно сегодня они хотят договориться.

ВФ: У нас же ещё есть резолюция Совбеза, основанная на Минских соглашениях.

РМ: Резолюция 2202 от 17 марта 15-го года, там есть и меморандум, подписанный тремя президентами и одним канцлером и полностью текст комплекса мер, что дает ему высший уровень международного соглашения. И когда Украина виляет, они должна понимать, что несут ответственность не только перед республиками или своими жителями, на которых, к сожалению, им наплевать, а несут ответственность перед всем мировым сообществом, которое поддерживает международное право.

ВФ: Хорошо. Огромное вам спасибо. Я желаю вам терпения, нечеловеческого прямо. Вы там, наверное, буддистами уже стали в этой контактной группе.

РМ: Иногда посещают такие мысли, но понимаем, что ответственность за миллионы людей, которые живут на нашей территории, лежит на нас, поэтому мы просто обязаны это сделать. Иногда, конечно, хочется сделать что-то порезче, но, увы, формат переговоров этого не предполагает.