Я должен признать, что мой взрослый взгляд на фантастическую вселенную Уолта Диснея в то время оставил меня слегка в шоке, а не должен был. В конце концов, десяток лет или около того назад я буквально проглотил книгу «Как читать Дональда Дака» пера Ариэля Дорфмана и Арманда Мателларта, незабываемую демонстрацию истинной природы американской «чистоты помыслов» в диснеевском стиле. Это был документ, появившийся из недр чилийской демократической революции Сальвадора Альенде, всего лишь один из основных экспериментов 20 века, который США помогли прикончить. (На самом деле, у меня всё ещё остаётся копия изданной в Британии книги середины 1970-х, которая в испанском варианте вполне буквально была предана огню, а позже в британском варианте была конфискована таможней США. Это была работа, которую в то время не выпустил бы в свет ни один американский издатель, так что моя весьма потрёпанная копия стала  крайне ценным экспонатом коллекционера, как сегодня напоминает Дорфман).

Не забывайте, я был типичным «диснеевским» ребёнком 1950-х. Я читал комиксы Диснея и восхищенно смотрел «Диснейленд» Уолта Диснея по нашему чёрно-белому телевизору.  В ту еженедельную фантастику входили такие самоцветы, как «Наш друг Атом», хвалебная песнь все-американскому источнику энергии, который всего лишь десятком лет или около того ранее уничтожил два японских города. Помимо прочего шоу было живой рекламой чудес — вы уже догадались — Диснейленда, который частично был воздвигнут на деньги, выплаченные «Эй-би-си» за право его показывать. («Каждую неделю, когда вы входите в эту вечную землю, вам откроется один из многих миров: Страна Фронтира, небылицы и правдивые истории легендарного прошлого! Страна будущего, проекция грядущего! Страна приключений, чудеса мира реальной природы! Страна сказок, самая счастливая из всех!»). Я всё ещё помню сильное желание отправиться в Диснейленд и увидеть, как гид на «африканской» реке Страны приключений стреляет из пистолета прямо в разверстую пасть гиппопотама. Конечно, страна Дядюшки Уолта была построена в далёкой Калифорнии в те времена, когда воздушные путешествия не были столь обыденными, как сегодня, и самое далёкое место, где я побывал был городок Олбани штата Нью-Йорк.

И всё же мне есть за что поблагодарить дядюшку Уолта. Весной 1980-го в изгнании из родного Чили (тогда находящегося в руках военных) Ариэль Дорфман без уведомления вошёл в мой кабинет в издательстве «Пантеон Букс» в Нью-Йорк Сити. К счастью, благодаря любимой утке Диснея, я уже прекрасно знал его работу и был готов стать издателем его двух первых книг на английском. Теперь, когда прошло ещё несколько десятков лет, он завершает круг наших жизней, подсвечивая факелом (так сказать) свой собственный опыт с Уолтом Диснеем и его значение в эпоху Дональда Трампа.

Том.

* * *

Организаторы сборища сторонников превосходства белых в Шарлоттсвилле в прошлом месяце знали точно, что именно они будут делать, когда решили  нести факелы на своем ночном марше в знак протеста против свержения памятника Роберту Ли. Размахивание огнём в ночи означало пробуждение памяти о терроре, о прошлых парадах ненависти и агрессивности Ку-клус-клана в США и Адольфа Гитлера в Германии.

Организаторы намеревались устроить демонстрацию предостережения зевакам: прошлое насилие, совёршенное в защиту «крови и почвы» белой расы снова будет использовано и развёрнуто в Америке Дональда Трампа. В самом деле, точно на следующий день, в роковое 12 августа, эти фанатики-националисты развязали оргию жестокости, приведшую к гибели трёх человек и многочисленным травмам.

Миллионы по всей Америке и по всему миру пришли в ужас и испытали отвращение к факельному шествию. Однако в моём случае они ещё и напомнили мне очень личные воспоминания о других факелах, пылавших во тьме много десятков лет тому назад, вдали от США или нацистской Европы. Когда я смотрел кадры митинга, я не мог не вспомнить костры, которые зажглись в моей стране, Чили, после переворота 11 сентября 1973 года, совершённом генералом Аугусто Пиночетом  — это был «первый 9/11», в ходе которого при активной поддержке Вашингтона и ЦРУ было свергнуто избранное народом правительство Сальвадора Альенде.

Тремя годами ранее чилийский народ выбрал Альенде президентом, начав необыкновенный демократический эксперимент по мирным социальным переменам. Это была беспрецедентная попытка построить социализм с помощью избирательных бюллетеней, основанный на надежде, что революции не обязательно убивать или заставлять замолчать своих врагов, чтобы быть успешной. В ту тысячу дней правления Альенде жизнь была такой захватывающей! В тот краткий период мобилизованная нация вырвала контроль над своими природными богатствами и системами телекоммуникаций из рук транснациональных (в первую очередь американских) корпораций, огромные поместья были перераспределены в пользу крестьян, которые издавна трудились на них почти как рабы, а рабочие стали владельцами фабрик, на которых работали, и работники банков управляли своими национализированными учреждениями, ранее находившимися в руках богатых конгломератов.

Пока вся страна сбрасывала оковы прошлых лет, интеллектуалы и художники тоже столкнулись с вызовами. Перед нами стояла задача найти слова для новой реальности, её образы. В таком состоянии души бельгийский социолог Арманд Маттеларт и я написали буклет, названный нами «Как читать Дональда Дака» (Para Leer al Pato Donald). Он был задуман, как отвечавший очень практическим нуждам: медийные истории, которые потребляли чилийцы — эти истории ментально колонизовали то, как в повседневности они жили и мечтали — не очень-то соответствовали новой экстраординарной ситуации в стране. По большей части импортированные из США и доступные во всевозможных видах (комиксы, журналы, телевидение, радио), они нуждались в критике, а модели и ценности, которые они демонстрировали, в массе своей содержали скрытые послания жадности, доминирования и предубеждения.

Если и была единственная компания, которая олицетворяла всеобъемлющее влияние США — не только в Чили, но и во многих других странах, известных, как Третий мир — это была корпорация Уолта Диснея. Сегодня, помимо множества парков развлечений, носящих его имя, бренд Диснея вызывает в памяти великолепие принцесс Пиксар, символы автомобилей и самолётов и сказки о гневе подростков и пиратах с Карибских островов. Но в Чили в начале 1970-х влияние Диснея было сведено к потоку недорогих комиксов, доступных в любом газетном киоске. Итак, Арманд и я решили сконцентрироваться на них, в частности, на персонаже, казавшемся нам наиболее символическим и популярным из всех обитателей вселенной Диснея. Что может быть лучшим способом показать природу американского культурного империализма, чем снять маску с наиболее невинного и здравого из персонажей Уолта Диснея, чтобы продемонстрировать авторитарные принципы , которые улыбчивое утиное лицо могло протащить в сердца и умы жителей  Третьего Мира?

Вскоре мы поймём, как была встречена атака на Диснея — а вот тут улыбок не было.

Жареный автор, а не утка

Опубликованная в Чили в 1971 году «Как читать Дональда Дака» быстро стала массовым  бестселером. Однако менее чем через два года она повторила судьбу революции и народа, продолжавшего ту революцию.

Военный переворот 1973-го привёл к жестоким репрессиям против тех, кто осмелился мечтать об альтернативном существовании: казни, пытки, заключение в тюрьмы, гонения, изгнание и, да, сожжение книг тоже. Сотни тысяч томов были преданы огню.

И среди них — наша книга. Через несколько дней после неофашистского переворота против существующей издавна чилийской демократии я скрывался в тайном убежище, когда мне случилось увидеть прямую трансляцию того, как группа солдат кидала в костёр книги— и  там была «Как читать Дональда Дака». Я совсем не удивился этому инквизиторскому рвению. Книга ударила по нервам чилийских правых. Ещё до переворота меня едва не сбил взбешённый мотоциклист, кричавший «Да здравствует Дональд Дак!»; тогда же меня спас товарищ от избиения настроенной антисемитски толпой, а скромное бунгало, где жили мы с женой и нашим маленьким сыном Родриго, стало объектом протестов. Соседские дети носили плакаты с обвинениями меня в покушении на их невинность, а их родители били окна моей гостиной заботливо собранными булыжниками.

Однако видеть по телевизору, как горит твоя книга — совсем другое дело. Я ошибочно предполагал — от этого предположения мне до сих пор трудно отказаться, даже в Америке Дональда Трампа — что после печально известных нацистских костров мая 1933-го, в которых множество томов были преданы огню, поскольку считались подрывными и «не немецкими», подобные действия будут считаться чрезмерно предосудительными, чтобы совершать их публично. Вместо этого через четыре десятка лет после нацистских пожарищ чилийские военные демонстрировали по ТВ свою ярость и нетерпимость самым вопиющим образом, какой только можно представить. И конечно же, в тот тревожный момент до меня дошёл простой факт: с учётом публичной судьбы моей книги преступники не станут колебаться в действиях с той же злобой против автора. Без сомнения, тот опыт помог убедить меня месяц спустя неохотно принять приказ подпольного чилийского сопротивления покинуть страну, чтобы помогать в кампании против генерала Пиночета из-за границы.

Находясь в изгнании, я свидетельствовал, каким образом наша страна стала лабораторией шоковой терапии для «чикагских мальчиков», группы экономистов под руководством Милтона Фридмана, которые жаждали опробовать  экономическую стратегию жестокого капитализма «свободного рынка», которому покорится Англия и США во времена Тэтчер и Рейгана. И они всё ещё обладают повсеместной верховной властью среди консерваторов, особенно плутократов, окружающих Дональда Трампа. В самом деле, введённая в разных областях политика и отношение, продемонстрированное в Чили после переворота оказались моделями для эпохи Трампа: крайний национализм, абсолютное благоговение перед законом и порядком, дикая разбалансировка бизнеса и промышленности, чёрствость в отношении безопасности рабочих, открытие государственных земель  для неограниченного извлечения ресурсов и эксплуатации, распространение чартер-школ и милитаризация общества. Ко всему этому надо добавить ещё одну важнейшую характеристику: мощную анти-интеллектуальность и ненависть «элит», которая в случае Чили в 1973 году привела к сожжению книг, подобных нашим.

Я унёс в изгнание образ нашей книги, объятой языками пламени. Мы намеревались «поджарить» Диснея и Утку. Вместо этого, как и Чили, книга была поглощена огнём, конца которому, казалось, не было. То, что военные-заговорщики и их гражданские хозяева-олигархи финансировались и получали помощь от американского правительства и ЦРУ, что президент Ричард Никсон и его советник по национальной безопасности Генри Киссинджер работали над дестабилизацией и разрушением всего эксперимента Альенде, лишь добавляло горечь поражения к репрессиям в отношении нашей книги (и нашей критике их страны и её идеологии). Мы были так уверены, что наши слова — и марши рабочих, послужившие стимулом — были сильнее, чем империя и её приспешники. А теперь империя нанесла ответный удар, и поджаренными оказались мы сами.

И да, хотя так много копий «Как читать Дональда Дака» были уничтожены — всё третье издание книги было выброшено в залив Вальпараисо флотскими моряками— как это случилось и с нацистами, и с инквизиторами, книги сложно уничтожить целиком. Наша оказалась переведена и опубликована за рубежом в тот самый момент, когда её сжигали в Чили. В результате Арманд и я лелеяли надежду, что даже если книгу больше не возможно распространять в нашей стране, давшей ей рождение, перевод критика Дэвида Кунла мог по крайней мере проникнуть в стану, породившую Уолта Диснея.

Однако вскоре стало очевидно, что Дисней тоже оказался намного влиятельнее, чем мы предполагали. Ни один издатель в США не хотел рисковать связываться с нашей книгой, поскольку мы воспроизвели — ясно, что без разрешения — ряд образов из комиксов Диснея, чтобы доказать нашу точку зрения, а компания Уолта была (и остаётся) известной защитой авторских прав на свои материалы и персонажи с помощью армады юристов и угроз.

И в самом деле, благодаря Корпорации Дисней, когда 4 000 копий «Как читать Дональда Дака», изданные в Лондоне в июле 1975-го были импортированы в США, вся доставка была конфискована министерством финансов. Отдел соответствия импорта Таможенной службы США посчитал книги «пиратскими копиями» и постановил «задержать», «арестовать» и «держать в заточении» в обеспечение Закона об авторском праве (Title 17 U.S.C. 106). Стороны, участвовавшие в споре, позднее были приглашены представить краткие резюме относительно окончательного решения о судьбе книги.

Центр по конституционным правам взялся нас защищать, и, что само по себе невероятно, под руководством Питера Вейса отбил сомкнутые ряды адвокатов Диснея. 9 июня 1976 года Элеанор Саск, глава отдела соответствия импорта, написала, что «книги не имеет пиратских копий каких-либо авторских прав Уолта Диснея, зарегистрированных таможней». Как указывал философ Джон Шелтон Лоуренс в своей оценке инцидента в эссе «Законное использование и свободное изучение», существовало, однако, препятствие той «победе», «серьёзная помеха в окончательном решении Таможенной службы». Согласно ссылке на загадочный закон конца девятнадцатого века, ввоз в страну разрешён только для 1500 экземпляров книги. Остальное запрещено, что препятствует многим американским читателям познакомиться с текстом, и превращает немногие экземпляры, добравшиеся до этих берегов, в коллекционные экспонаты.

Дак, ещё один Дональд!

С тех прошло более четырёх десятков лет, и лишь теперь, с мрачным символизмом в этот трамповский период, книга «Как читать Дональда Дака» наконец-то опубликована в стране Диснея. Она стал частью каталога, сопутствующего выставке в МАК-центре Искусства и Архитектуры в Лос-Анджелесе.

Так много лет спустя я вряд ли смогу отрицать, что нахожу некое удовлетворение в продолжении жизни книги, когда-то преданной огню, не меньшее, чем то, что её «рождение» происходит не так уж далеко от Диснейленда или — если уж на то пошло — от могилы на кладбище «Лесная поляна», где лежат кремированные останки самого Уолта. (Нет, он вовсе не был подвергнул криогенной заморозке, как гласит городская легенда.) Не менее важно для меня то, что наша опалённая огнём книга проскользнула в Соединённые Штаты в тот самый момент, когда их обитатели, охваченные своего рода нативизмом и ксенофобией, которые я помню по Чили в правление генерала Пиночета, избрали президентом ещё одного Дональда — хотя и более похожего на Дядюшку Скруджа МакДака, чем его когда-то хорошо известного племянника — поверив его клятве «построить стену» и «сделать Америку снова великой». Очевидно, мы переживаем момент, когда стремление к регрессу до предположительно простой, безупречной и невинной Америке тех фильмов Диснея, вроде Америки, которую Уолт воображал вечной, наполняет Трампа и столь многих его последователей зарождающейся ностальгией.

Меня заинтриговало, что наши идеи, выкованные в пламени и надежде чилийской революции, наконец-то добрались сюда, в то время, когда некоторые американцы берут в руки факелы, подобные тем, от которых загорелась наша книга, а миллионы других спрашивают сами себя, какие обстоятельства привели Дональда Трампа в Овальный Кабинет, где он может раздувать пламя ненависти. Я задумываюсь, есть ли что-то, что те, кто теперь стал моими любезными согражданами, могли бы извлечь из нашей давней оценки глубокой идеологии этой страны. Можем ли мы сегодня прочитать второго Дональда  в том, «Как читать Дональда Дака»?

Безусловно, многие ценности, которые мы внесли в ту книгу — жадность, чрезмерный дух соперничества, покорение более отсталых рас, глубоко укоренившееся подозрительность и привычка высмеивать иностранцев (мексиканцев, арабов, азиатов), всё это облаченное в тогу недостижимого счастья — воодушевляет многих пылких сторонников Трампа (и не только их). Но эти мишени теперь уже очевидны. Возможно, более важен сегодня кардинальный, всё ещё по большей части неизученный общеамериканский грех, лежащий в самом сердце тех Диснеевских комиксов — вера в неотъемлемую чистоту помыслов американцев, предельную исключительность, этническое своеобразие и предначертание судьбы[1] Соединённых Штатов.

Ещё тогда всё это означало (как и сегодня) неспособность страны, которую экспортировал Уолт в столь чистом виде, признать свою собственную историю. Покончить со стиранием и повторяющейся амнезией своих прошлых злоупотреблений и насилия (порабощение чернокожих, уничтожение коренных народов, массовые убийства бастующих рабочих, преследование и депортация иностранцев и мятежников, многочисленные военные авантюры, вторжения и аннексии чужих земель и бесконечную череду диктатур и автократии в глобальном масштабе) и безукоризненный диснеевский взгляд на мир рухнет, освобождая место для явления совершенно другой страны.

Хотя мы выбрали Уолта Диснея и его мультфильмы в качестве контраста, но глубоко укоренившаяся вера в чистоту помыслов американцев вряд ли была единственной отличительной чертой. Подумайте, например, о недавнем решении в целом восхитительного Кена Бёрнса, типичного летописца глубин и наружности американизма запустить свой новый документальный фильм о Вьетнамской войне, роковой интервенции в далекую страну, практически геноциду, настаивая, что «всё было начато с благими намерениями порядочными людьми» и стало «неудачей», а не «поражением».

Примите это как всего лишь одно небольшое указание на то, насколько сложно будет избавиться от глубоко засевшей мысли о том, что США, несмотря на их пороки, представляют собой неоспоримую силу добра в мире. Только Америка, которая продолжает купаться в мифологии невинности, Богом данной исключительности и добродетели, которой предназначено править Землей, могла обеспечить победу Трампа. Только признание того, насколько недоброжелательной и ослепляющей может быть эта невинность, может начать открывать путь к более полному понимаю причин власти Трампа и его почти гипнотическому воздействию на тех, к кому он обращался, как к «своей основе». Моя небольшая надежда, что наша книга, когда-то превращенная в пепел благодаря, поддержанному «каким угодно, но не невиновным»ЦРУ перевороту, могла хоть каким-то немного поучаствовать в возрождении Америки, пока её ангелы-хранители вглядываются в зеркало истории в поисках причин, приведших к нынешнему фиаско.

Однако, есть один аспект в книге «Как читать Дональда Дака», который мог бы предложить вклад иного рода на загадку, за которую теперь взялись многие патриоты США. Что взбудоражило меня, когда я перечитывал её текст сегодня, так это её тон — нахальство, гнев и юмор, которые пронизывали каждую страницу. Это книга, которая высмеивает саму себя, как и Дональда, его племянников и приятелей. Она дает оболочку языка, а за ним я до сих пор слышу, как распевают жители деревень, pueblo, на марше. Она возвращает мне воображаемую широту, на которой настаивает любое истинное требование радикальных перемен. Она возвращает исчезнувшее ощущение нашего времени: веры, что альтернативный мир возможен, что он вполне доступен, если мы будет достаточно отважны и умны, и достаточно смелы, чтобы взять в свои руки контроль над своей жизнью. «Как читать Дональда Дака» была и остаётся торжеством такой творческой радости, что стала сама по себе лучшей наградой, которую невозможно превратить в пепел в Сантьяго или утопить в заливе Вальпараисо, или где-то ещё.

Это та радость освобождения, alegría, тот дух сопротивления, которым я бы хотел поделиться с американцами с помощью книги, которую не смогли уничтожить пиночетовские солдаты, и ввозу которой в страну не смогли воспрепятствовать адвокаты Диснея. Теперь же она наконец-то нашла путь в ту самую страну, которая породила и Дональда Дака, и Дональда Трампа.  В грозные времена, я надеюсь, она станет скромным напоминанием, что на самом деле мы не должны оставить этот мир таким, каким он был при нашем рождении. Если бы мог, я бы все же изменил название. Как насчёт — «Как читать Дональда Трампа»?

Об авторе:

Ариэль Дорфман — почётный профессор литературы Университета Дьюка, автор пьесы «Смерть и девушка», готовящегося к выходу в свет романа «Призраки Дарвина» (Darwin’s Ghosts) и нового сборника эссе «Мой лексикон подтачивает национальная безопасность: записки времён апокалипсиса» (Homeland Security Ate My Speech: Messages From the End of the World). Проживает с супругой в Дареме, штат Северная Каролина и в родном Чили.

Примечание:

1 — «предначертание судьбы» («божий промысел», «божественное предопределение»),   политическая доктрина, выдвинутая в 1845 году в статье Дж. Л. О'Салливана об аннексии Техаса. В 1846 году упоминалась в ходе дебатов в Конгрессе, а также служила предвыборным лозунгом президента Дж. Полка применительно к Орегонским землям, а затем приобрела более широкое звучание. Состояла в том, что североамериканцы являются избранным народом, которому судьба предназначила превратить Американский континент в «зону свободы». С началом войны с Мексикой использовалась для обоснования включения Калифорнии и территории современного штата Нью-Мексико в состав США. Затем о ней вспомнили в конце века в период Испано-американской войны (1898) и, наконец, распространили на Тихоокеанский бассейн и даже на весь мир.