После переговоров с замгоссекретаря США Томасом Шенноном замминистра иностранных дел России Сергей Рябков заявил, что американцы должны вернуть российскую дипсобственность «без дополнительных прибамбасов», как без всяких причин ее забрали.

«В Сирии существует риск непосредственного соприкосновения американцев с нашими вооруженными силами»

Вашингтон уже неоднократно пытался привязать этот вопрос к другим – выделению участка для нового комплекса зданий консульства в Петербурге, выполнению Москвой неких обязательств по перемирию в Сирии, а также предлагал вернуть недвижимость, но без дипломатического иммунитета.

Как писала газета ВЗГЛЯД, переговоры Рябкова и Шеннона прошли во вторник в Вашингтоне. На встрече обсуждались ключевые вопросы повестки двухсторонних отношений, в том числе и возвращение российской дипломатической собственности.

МИД пригрозил: если Вашингтон так и не решит проблему с российской дипсобственностью в США и другие острые вопросы, Москва оставляет за собой право на ответные меры. Москва ранее не исключала зеркальный ответ – высылку из страны 35 американских дипломатов, а также изъятие дипсобственности у США. В частности, обсуждался запрет на пользование американцами дачей в Серебряном Бору, складом на улице Дорожной в Москве, резиденцией посла «Спасо-хаус», а также закрытие Англо-американской школы на берегу канала имени Москвы.

В свою очередь представитель Госдепа США Хизер Нойерт заявила, что «разговор был жестким, откровенным и взвешенным и отразил приверженность обеих сторон урегулированию». Угрозы же Москвы насчет ответных мер она считает «гипотетическими».

О том, насколько реальны ответные меры, в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал председатель комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев.

ВЗГЛЯД: Константин Иосифович, как вы предполагаете, почему Госдеп угрозы Москвы называет «гипотетическими»? Не верит в них?

Константин Косачев: Не думаю, что такого рода позиции вырабатываются на уровне Госдепартамента. Госдепартамент в данном случае – исполнитель воли, которая концентрируется гораздо выше, а в данном случае в двух, как принято говорить, разных башнях. Это администрация президента США с одной стороны и Конгресс с другой. Очевидно, что в башнях в Вашингтоне единства нет и в помине. Я бы не назвал эти позиции взаимоисключающими, но нюансов там более чем достаточно. В этих условиях Госдепартамент, по моему глубокому убеждению, не будет двигаться вперед, а гадать о том, когда единство будет достигнуто, не приходится. Речь здесь не только и не столько об отношении к России, сколько о борьбе за власть внутри Соединенных Штатов.

Мы имеем абсолютное право – юридическое и моральное – на ответные меры. Я бы это не называл бы угрозой. Угроза – это когда делают что-то по собственной инициативе в одностороннем порядке. Ответные меры по определению не могут считаться угрозой. И мне трудно понять позицию американской стороны. Видимо, для них судьбы своих дипломатов и судьбы дипсобственности в России значительно менее важны, чем внутриполитические разборки.

Это тот случай, когда, я могу предположить, с точки зрения американцев щепки не жалко, потому что речь идет о судьбе леса, исходя из известной пословицы. У США было достаточно времени, чтобы исправить ошибочные решения предыдущей администрации. С момента инаугурации Трампа прошло уже полгода. С моей точки зрения, время для ответных мер уже вполне созрело.

Другое дело, что мы видим определенную активизацию контактов по линии Госдепа США и МИД России. Я в детали этих контактов не посвящен, поэтому от более конкретных рекомендаций я бы воздержался.

ВЗГЛЯД: Сирию США попытались было использовать в качестве разменной монеты в споре о дипсобственности. После встречи Путина и Трампа у вас появилась надежда на успех в этой сфере?

К. К.: Определенная. Есть надежда на то, что будут следующие договоренности о других зонах перемирия в Сирии. Трамп еще в предвыборной кампании призывал отказаться от насильственной демократизации других стран, от вмешательства в их внутренние дела. Понятно, что в этом было много декларативного, но все-таки подвижки прослеживаются. Во всяком случае нету зацикленности, нету лозунга о немедленном уходе Асада в отставку. Это правильный поворот, потому что судьбу власти в Сирии должны определять только сами сирийцы – и только после того, как действующие власти Сирии решат проблему террора в стране. Сейчас запуск каких-то процессов, связанных с выборами и чем-то еще, сыграет на руку террористам, потому что ситуация пойдет вразнос.

ВЗГЛЯД: Насколько продвижение по Сирии может улучшить в целом отношения с американцами?

К. К.: Разумеется, в совместных действиях восстанавливается определенное доверие друг к другу, вырабатываются каналы коммуникации, которые могут использоваться и в других целях. Поэтому не стоит замахиваться на какие-то глобальные темы, надо пытаться продвигаться вперед малыми шагами. Слишком многое в наших отношениях разрушено. Надеяться на какое-то одномоментное восстановление не приходится. Сирийский результат, если будет успешным, конечно же, облегчит поиск точек соприкосновения в других направлениях. 

ВЗГЛЯД: Приближается контрольный срок по договору СНВ-3 – февраль следующего года, когда стороны должны исполнить все обязательства. Но Москва уже рассчитывает на диалог с Вашингтоном касательно продления договора. Рябков в интервью «Коммерсанту» посетовал, что новая администрация США слишком медленно раскачивается...

К. К.: Проблема в том, что договор, который истекает в феврале 2021 года, в принципе не содержит нормы об автоматическом продлении. Даже для сохранения в силе пороговых показателей этого документа придется передоговариваться. Но ведь важно идти вперед. Переговоры должны начаться уже сейчас. Точнее, они должны были начаться еще вчера.

Обычно в российско-американских, а до этого в советско-американских отношениях буквально наутро после подписания одного разоруженческого соглашения начинались консультации по следующему. Сейчас впервые у нас пауза, и она длится с 2011 года. Это очень тревожная история. Вновь и вновь нужно пытаться запускать переговорный процесс по будущим договоренностям в сфере стратегической стабильности и ядерного разоружения.

Как соотносятся военные потенциалы России и НАТО

ВЗГЛЯД: Некоторые политологи увязали встречу Рябкова с Шенноном и прозвучавшее накануне провозглашение Малороссии. Они сочли этот шаг лидера ДНР Захарченко примером давления России на Запад. Согласны ли вы с этим?

К. К.: Я не разделяю такой версии. Мне представляются заявления Захарченко сугубо односторонней инициативой, не согласованной с Минским процессом, не согласованной с кем бы то ни было в более широком контексте. У нас с американцами тема юго-востока Украины и, соответственно, Минских соглашений не стоит в повестке дня. Понятно, что обмен мнениями существует, но, как известно, американцы не подписывали Минские соглашения. Уверен, что в беседе Рябкова и Шеннона эта тема если и звучала, то не как первичная.

ВЗГЛЯД: Рябков по итогам переговоров с Шенноном признал, что договориться не удалось, и лишь выразил надежду, что пауза в диалоге по нормализации отношений не затянется. Есть ли хоть какие-то основания для такой надежды?

К. К.: Диалог вообще должен быть регулярным и системным. Он может идти не только по линии министерств иностранных дел. Здесь очень важно расширять диапазон контактов и с другими министерствами и ведомствами, начиная со спецслужб, которые должны гораздо активнее работать по антитеррору, по кибербезопасности и по другим смежным темам. И по линии минобороны, потому что в Сирии существует риск непосредственного соприкосновения американцев с нашими вооруженными силами.

Насколько велик шанс нормализации отношений? Это зависит не от России. Россия готова к движению вперед и себя ждать не заставит. Но американцы должны договориться между собой. Шанс на то, что они договорятся между собой быстро, на мой взгляд, минимален, потому что сейчас идет борьба за то, чтобы вообще подвергнуть сомнению легитимность президента Трампа, оспорить результаты выборов, запустить импичмент. К сожалению, российский вопрос в этом смысле оказывается инструментом борьбы друг с другом. Главным условием должен быть отказ американцев рассматривать наши отношения исходя из сугубо внутренних интересов. Отказ от демонизации России. Отказ от огульных обвинений во вмешательстве во внутренние дела США и соблюдение договоренностей в сфере стратегической стабильности. Если произойдет такая подвижка в американских подходах, то я уверен, что движение вперед будет достаточно быстрым.

ВЗГЛЯД: Какими теоретически могут быть наши ответные меры?

К. К.: Око за око, как говорится. Должен быть абсолютно точный подсчет по количеству наших дипломатов, которые были вынуждены покинуть Вашингтон и другие американские города, где находятся российские представительства. В том, что касается объектов недвижимости – это нужно решать специалистам. Я не владею всем реестром недвижимости, которая находится в распоряжении США на территории России. Думаю, возможно много вариантов.

Представитель МИДа Мария Захарова говорила о том, что в американских городах, где есть российские диппредставительства, трудится на 35 человек с дипстатусом меньше. Об этом и шла речь – то же самое применить и к американскому дипсоставу на территории РФ. Это справедливая и объективная позиция.

Либо эти пониженные квоты уже тестировать в качестве постоянно действующих, либо искать дополнительные договоренности с американцами – и на взаимной основе возвращаться к прежним квотам. Но конкретное решение надо все же принимать в зависимости от хода переговоров с американской стороной.