Приемная кампания в российских вузах продлится вплоть до 26 июля, исключения составят университеты с дополнительными вступительными испытаниями. Первая волна зачислений заполнит 80% бюджетных мест до 3 августа, а вторая завершится пять дней спустя. Сегодняшним абитуриентам предстоит учиться по свежему, только что разработанному федеральному государственному образовательному стандарту 3++ , но уже в начале 2018 года должен вступить в силу новый ФГОС-4, к которому система шла несколько лет. По замыслу разработчиков он должен стать венцом эволюции, прорывом, интегрировавшим все «этажи» и формы высшего образования в единый инструмент социальных лифтов.

Конструктор будущего

«Обязательная часть значительно сократится в пользу вариативной, а теоретическая – в пользу практической. Это во многом напоминает тот подход, которые используют колледжи США»

На сегодняшний день порядка 52% взрослого населения России имеют высшее образование, и каждый год более 350 тыс. абитуриентов подают документы в приемные комиссии различных вузов. Сейчас эти «погодки» обучаются по разным стандартам, высшая школа постоянно эволюционирует: ФГОС-2, ФГОС-3, ФГОС-3+, ФГОС 3++. Практически каждое поколение абитуриентов подпадает под новые нормативы.

Почему – понятно: рынок труда и экономические реалии требуют обновленных подходов к системе ВО, причем, тестировать результаты придется сразу на практике – реальным выпускникам в реальной жизни, а с учетом глобальной цифровизации общества кадровый вопрос становится как никогда острым и сложным. Стоит задача, с одной стороны, навести во всей этой методологии порядок, с другой, сделать систему максимально мобильной и способной адоптироваться к постоянно меняющимся запросам работодателей.

Посему правительством принято решение пересмотреть реестр профессиональных нормативов и дать вузам автономию в выборе методик подготовки выпускников. Перспективный ФГОС-4, к которому высшая школа шла с 2014 года, структурирован принципиально иначе и строится на модулях – блоках дисциплин, которые студент сможет выбирать самостоятельно, поскольку базовая (обязательная) часть значительно сократится в пользу вариативной, а теоретическая – в пользу практической. Это во многом напоминает тот подход, которые используют колледжи Соединенных Штатов.

«Новый стандарт будет построен на алгоритме взаимозаменяемых блоков, он будет более подвижным, рассчитанным на самостоятельные решения студентов. Будет гораздо больше проектной работы и практики. Раньше эта схема присутствовала только в специализированных блоках, но фактически менялся набор одних и тех же дисциплин. В новой же системе определенно есть стремление к свободе, правда, неизвестно, как это будет реализовано», - заявил доцент кафедры журналистики и медиатехнологий СПбГУПТД Вадим Высоцкий корреспонденту газеты ВЗГЛЯД.

Главным и единственным направлением педагогической работы теперь станут так называемые универсальные и профессиональные компетенции. Студент должен выбрать для себя цели обучения в рамках будущей специальности и самостоятельно определить «матрицу компетенций» - конструктор дисциплин, которые помогут ему этих целей достигнуть. 

Так высшая школа окончательно уходит от концепции «учим учиться и знать» и сразу ставит перед студентом задачу решать, думать, ориентироваться и действовать. Именно это входит в понятие компетенций, заложенных в основу ФГОС: способность работника реализовать свою компетентность на практике. Предполагается, что такой работник социально адаптирован, профессионально мыслит, умеет найти свое место в профессии и в жизни. В общем, человек будущего – это креативный, стрессоустойчивый специалист довольно узкого профиля, владеющий навыками проектной работы, которой теперь будет уделяться особое внимание.

Вполне возможно, что в качестве дипломных работ будут засчитываться даже студенческие стартапы. Об этом недавно заявил замглавы Минобрнауки Григорий Трубников. 

Конфликт умов и кошельков

Все признают: для успешной реализации нынешней стратегии развития ВО в России необходимо создать крепкую и прозрачную схему взаимодействий между государством, вузом, преподавателем, студентом и бизнесом. Особенно бизнесом. Государственное финансирование системы образования составляет 4% от ВВП, чего явно недостаточно для заданных темпов реформы. Это и привело к так называемой оптимизации вузов, в рамках которой часть университетов объявляются неэффективными и сращиваются с более успешными, а некоторые вообще лишаются лицензии и исчезают.

Однако привлечение частных денег в образовательные процессы идет непросто.

С одной стороны, хорошо и правильно, когда будущие работодатели не ждут в сторонке, пока им «накуют» готовых кадров, а принимают непосредственное участие в их подготовке (в том числе финансовое). 

С другой, запросы практиков зачастую существенно ограничивают свободу педагогического процесса, навязывая избыток прикладных дисциплин. Кроме того, сформировать четкий кадровый запрос на перспективу могут лишь представители сильных и развитых отраслей (например, госкорпорации, «нефтянка», ВПК), а отрасли с преобладанием малого и среднего бизнеса остаются в зоне риска.

Пока что академическое сообщество не слишком-то радо внедрению «практиков» в учебный процесс, а бизнес, со своей стороны, не торопится с инвестициями в образование. Для дополнительной мотивации в Минэкономики подготовили поправки к законодательству, благодаря которым финансовое сотрудничество с учебными учреждениями позволит компаниям получать льготы по налогу на прибыль. Предполагается, что это поможет укрепить эндаумент-фонды, классическим примером которых считается нобелевский: средства, вырученные от продажи собственности Альфреда Нобеля, были вложены в ценные бумаги, а премии ученым выдаются с процентов от прибыли. То есть в случае с образованием вуз или школа получают не пожертвование в чистом виде, а доходы от выданных донорами капиталов, находящихся в управлении какой-либо компании.

На сегодня всего несколько десятков вузов РФ  имеют эндаументы, совокупный объем которых оценен в 20 млрд рублей. Институт пожертвований и инвестиций в стране формируется одновременно с перестройкой системой образования, то есть, настороженно.

Что же касается преподавателей, непосредственно воплощающих замыслы разработчиков стандарта на практике, они, увы, оказались заложниками реформаторской активности и только время покажет, как это отразится на результатах.

С одной стороны, от них требуются экстренные меры, инновации и методические прорывы. С другой, оптимизация происходит таким образом, что педсостав сокращается, а нагрузка оставшихся – бюрократическая и практическая - увеличивается. Зарплаты при этом остаются прежними, что, в свою очередь, ведет к росту социальной напряженности.

Педагогов легко понять. Они вынуждены обучать разные курсы студентов по разным стандартам (ФГОС-2, ФГОС-3 и т.д.), ориентироваться в новой штатной сетке, пытаться состыковать программы с требованиями потенциальных работодателей (часто не особо знакомых с педагогическим процессом в принципе) – и постоянно готовить множество документов и планов. По этим, не всегда согласованным между собой параметрам вузы подвергаются формализованным проверкам Рособрнадзора, что усиливает напряжение в педагогических коллективах. В итоге ФГОС-4 ждут одновременно и с надеждой, и с опасениями.

Урок истории

Чтобы понять, почему так получилось и зачем нужна реформа, нужно учесть судьбу отечественной высшей школы после распада СССР. Когда-то знаменитое советское высшее образование жестко синхронизировалось со всеми планами развития страны, разбитыми по пятилеткам на дорожной карте к светлому будущему. На этом строилась его фундаментальная и глубоко проработанная система, под заказ выдававшая стране нужное количество специалистов, управленцев и научных сотрудников.

После распада СССР многие из них не могли соответствовать уже рыночным требованиям, а государство не могло обеспечить им приемлемых доход, в итоге люди массово переходили а другие профессии – кто-то успешно, кто-то нет. Отсутствие внятного государственного курса мгновенно повлияло и на саму систему образования: молодежь пошла учиться на управленцев, экономистов и юристов на фоне резкого снижения популярности академической и промышленной «классики». По стране плодились многочисленные коммерческие вузы, выпускающие армии офисных работников разной степени компетентности.

Постсоветские государственные образовательные стандарты (ГОС) первого поколения более-менее сформировались лишь к концу 90-х годов. Они строились на запросах академических сообществ, чтобы, по крайней мере, сохранить единое образовательное пространство, но синхронизации с рынком труда не предполагали: вузы продолжали предлагать популярные, но не востребованные работодателями направления.

В 2000 году вступили в действие ГОС ВПО второго поколения, мало-мальски согласованные с тарифно-квалификационной сеткой Минтруда. Но и эта версия стандарта не помогла преодолеть отрыва высшей школы от рынка и сделать так, чтобы получение диплома перестало быть поводом для анекдотов.

Параллельно российское образование начало интеграцию в европейскую систему в рамках Болонского процесса, что требовало принятия немедленных мер при недостаточности ресурсов.

Наконец с середины «нулевых» началась мучительная и многообразная эволюция федерального государственного образовательного стандарта (ФГОС), в процессе которой пришлось отказаться от многих наработок педагогики ради адаптации выпускников к меняющемуся миру (прежде эти наработки казались бесценными).

Ускорение процессу резко придал 2014 год, когда курс страны развернули в сторону импортозамещения, а рынок труда затрясло от кадрового голода на одних флангах и от безработицы на других.

Теперь у страны новые планы развития – экономического, социального, территориального. Именно с ними была экстренно синхронизирована система образования. Каждому выпускнику стоит хорошо подумать, как лучше вписаться в эти глобальные планы, но тектонические сдвиги в системе происходят именно ради него. Точнее ради его будущего, как и будущего страны в целом.