Половина второго ночи, большинство людей спит.

Вокруг темень, хоть глаз выколи, горят лишь только несколько уличных фонарей. Кто-то — себя он не называет, да и голос вам не знаком — барабанит в дверь, требуя, чтобы вы ему открыли. Пульс учащается.  В животе — словно узел завязан. Адреналин зашкаливает. Вы опасаетесь, что это злоумышленник, а то и похуже. Вы боитесь не только за свою жизнь, но и за жизни близких.

Агрессивный стук продолжается, с каждой секундой становясь всё более неприятным. В отчаянии оглядываясь в поисках хоть чего-нибудь, — чего угодно — что помогло бы вам защитить вас самих и от неприятностей, ожидающих по ту сторону двери, вы лихорадочно ищете, чем бы отбиться. Возможно, под рукой окажется ручной фонарь, бейсбольная бита или ружье, на которое у вас есть лицензия на хранение и ношение, но которое до этого вам никогда не требовалось. В напряжённом ожидании вы настраиваетесь дать отпор, нетвёрдой рукой держите оружие и осторожно подкрадываетесь к двери. В неё колотят по-прежнему.

Вы открываете и едва различаете тёмную фигуру с наведённым на вас стволом. Сразу же отступаете и отходите вглубь помещения. В тот же момент злоумышленник открывает огонь, осыпая вас градом пуль. Три попадают. Вы умираете, не обороняясь, даже не подняв своё оружие и не выстрелив в ответ. В последний момент вам удается получше рассмотреть нападающего — полицейский.

Вот что происходит под видом политики «постучаться и поговорить» в американском полицейском государстве.

Однако, практика «постучаться и поговорить» могла бы быть и более взвешенной.

Называйте как хотите, но эта чрезмерно агрессивная полицейская тактика стала едва прикрытым противозаконным действием, при котором граждан запугивают и вынуждают «поговорить» с до зубов вооружённой полицией, которая «стучится» в двери посреди ночи.

У бедолаги Эндрю Скотта не было ни единого шанса сказать «нет» в ответ на столь тяжеловесные аргументы прежде, чем быть застреленным полицией.

Было поздняя субботняя ночь — фактически уже утро воскресенья — и 26-летний Скотт со своей подругой играли в видеоигру, когда гнавшаяся за превысившим скорость мотоциклистом полиция подъехала к многоквартирному дому, в котором была квартира Скотта, поскольку мотоцикл был замечен у этого самого комплекса, и полиция заподозрила, что он может принадлежать подозреваемому.

В половине второго ночи четверо заместителей шерифа начали стучать в двери поблизости от того места, где был припаркован мотоцикл. Они начали действо под названием «постучаться и поговорить» с квартиры номер 114, поскольку там был виден свет. Жильцами квартиры 114 были Эндрю Скотт и Эми Янг, игравшие в видеоигры.

Сначала согласно тактической схеме полицейские заняли позиции у двери в квартиру 114, достали оружие и приготовились стрелять.

Затем, не объявляя, что он — полицейский офицер, заместитель шерифа Ричард Сильвестер несколько раз громко постучал в дверь квартиры 114. Грохот заставил приоткрыть дверь соседа. На вопрос полицейского сосед ответил, что владелец мотоцикла не проживает в квартире 114.

Эта информация не была передана полицейскому, расположившемуся у двери.

Понятно, что встревоженный агрессивным стуком в дверь в час ночи, Эндрю Скотт достал пистолет прежде, чем открыть дверь. Открыв её, Скотт увидел за дверью темную фигуру с оружием в руках.

А полиция всё ещё не представилась.

Испугавшись при виде оружия, Скотт отступил в квартиру, и тут-то Сильвестер открыл огонь. Сильвестер сделал шесть выстрелов, три из них попали в цель и сразили Скотта наповал, но он никоим образом не был связан ни с мотоциклом, ни с хоть какой противоправной деятельностью.

Так чья тут вина?

Эндрю Скотта, который приготовился защищать себя и свою девушку от вероятного незваного ночного гостя?

Или полицейских, барабанивших не в ту дверь среди ночи, не назвавших себя, а затем — не задав ни единого вопроса и никак не попытавшись разрядить ситуацию — открывших огонь  и убивших невинного человека?

Или судей, которые не только постановили, что полиция обладает иммунитетом к судебному преследованию за убийство Скотта, но также и то, что Эндрю Скотт спровоцировал конфликт, достав пистолет, которым владел совершенно законно, перед тем, как открыть дверь?

Или надо винить всю извращённую систему? Я имею в виду суды, которые продолжают шагать в ногу с полицейским государством, профсоюзы полицейских, которые продолжают давить на политиков с тем, чтобы в буквальном смысле позволять полицейским агентствам безнаказанно совершать убийства, законодателей, которых больше волнует переизбрание, чем защита прав граждан, полицию, которая продолжает относиться к собственным согражданам, как неприятелю на поле боя, и самих граждан, которые раз за разом не могут встревожиться и прийти в ярость, когда полицейское государство пробивает ещё одну дыру в Конституции.

То, что случилось с Эндрю Скоттом — вовсе не отдельный инцидент.

Как признал кандидат в члены Верховного Суда Нейл Горсач в своем возражении в деле «Народ Соединённых Штатов против Карлоса»: «Заметное место в современной правовой лексике занял термин «постучаться и поговорить»... опубликованных случаев с одобрением «постучаться и поговорить» уже просто тьма».

Фактически Верховный Суд Мичигана в настоящее время пересматривает дело, где семеро вооруженных полицейских в боевой экипировке и включенными проблесковыми маяками проводили методом «постучаться и поговорить» обыск в домах четырёх своих бывших коллег рано поутру, когда семьи (в том числе и дети) еще спали. Полиция настаивает, что в этом нет ничего насильственного.

Если полиция стучится в вашу дверь в 2 часа ночи или в половину третьего, пока вас «просят» поговорить с полицейским, вооружённым до зубов и склонным стрелять при малейшей провокации, у вас маловато возможностей сопротивляться, если вы цените собственную жизнь.

Поберегитесь, ведь эти обыски по сценарию «постучаться и поговорить» представляют собой несколько большее, чем полицейская операция в надежде что-то выудить, проводимая без ордера.

Тут цель — устрашение и принуждение.

К несчастью, поскольку полицейские отделения всё чаще практикуют слежку до совершения преступлений и полагаются на весьма сомнительные оценки угроз, поведенческое опознавание соответствующих признаков, определённые «слова» и «подозрительные» сообщения о действиях, направленные на поимку потенциальных врагов государства, мы увидим ещё больше случаев применения этой противозаконной тактики «постучаться и поговорить», с помощью которой полиция пытается обойти требования Четвёртой Поправки и запрет на необоснованные обыски и задержания.

Мы уже наблюдаем резкий рост вторжений в дома готовых к сражениям отделений полицейского спецназа и полиции, превратившихся в придатки боевых частей. В самом деле, каждую неделю мы слышим всё больше и больше ужасных историй, когда домовладельцев травмируют или убивают просто потому, что они ошибочно приняли рейд команды полицейского спецназа за вторжение в свой дом преступников.

Не имеет значения, что ничего не подозревающий домовладелец, разбуженный звуками насильственного вторжения, никоим образом не может отличить вламывающихся в дом преступников от правительственных агентов.

Слишком часто ущерб жизни и имуществу, нанесённый полицией не менее ужасающ, чем устроенный преступниками-налётчиками.

Эти инциденты акцентируют внимание на опасном умонастроении, когда гражданские лица (зачастую не вооружённые и беззащитные) не только имеют меньше прав, чем милитаризованная полиция, но ещё и безопасность мирных граждан считается менее приоритетной, чем безопасность полицейских (а они-то вооружены до зубов целым набором смертоносного и не очень оружия).

Фактически при различных правительственных миссиях совершенно открыто пренебрегают частной жизнью граждан, а их дома  — более не те убежища от вторжения государства в  частную жизнь, какими были когда-то.

Однако так было не всегда.

Были в Америке времена, когда дом человека был убежищем, где он и его семья могли чувствовать себя в безопасности и защищёнными от угрозы вторжения правительственных агентов, которые оказывались в безвыходном положении из-за диктата Четвёртой Поправки, защищавшей американских граждан от необоснованных обысков и задержаний.

Четвёртая Поправка, в свою очередь, была добавлена в Конституцию США колонистами, ещё страдавшими от оскорблений, которые были вынуждены терпеть при британском правлении, среди этих оскорблений были и вторжения военных в дома под прикрытием приказа о введении во владение. Эти приказы были ни чем иным, как имеющим бессрочный характер  королевским документом, который британские солдаты использовали в качестве оправдания, когда вламывались с дома колонистов и рылись в их вещах.

Знаменитый колониальный прокурор Джеймс Отис, «осуждал так называетмые «распоряжения о содействии», поскольку они были бессрочными, универсальными (давались любому офицеру и по любому поводу в любой сфере) и позволяли любому человеку проводить обыск в нарушение неотъемлемого принципа английской свободы: дом мирного человека — его крепость». Как отмечал Отис:

«Теперь одна из самых существенных ветвей английской свободы — свобода своего дома. Дом человека — его крепость, и пока он спокоен, он защищен так же хорошо, как принц в своей крепости. Судебный же приказ, если его объявить законным, полностью уничтожит эту привилегию. Таможенники могут входить в наши дома, когда угодно, нам приказано позволять им входить. Их прислужники могут входить, могут ломать замки, засовы и все, что попадется на пути, и если они преодолевают злобу или месть, то никто, никакой суд не может разбираться. Достаточно простого подозрения без принесения клятвы».

Себе же в ущерб теперь мы прошли полный цикл, вернувшись во времена, предшествовавшие Войне за независимость, когда правительственные агенты — с благословения судов — могли силой пройти в дом гражданина, в процессе мало волнуясь о потерянных жизнях и ущербу имуществу.

На самом деле, и я прояснил это в своей книге «Поле боя Америка: война против американского народа», нам, возможно, сейчас приходится хуже, чем нашим предкам-колонистам, если прикинуть масштаб, до которого суды санкционируют использование рейдов без стука в дверь полицейского спецназа (уровень от 70 000 до 80 000 в год, и продолжает расти), арсенал смертоносного оружия, доступный местным полицейским агентствам, лёгкость, с которой суды раздают ордеры на обыск, основываясь на всего лишь подозрении в правонарушении, и неспособность полиции отличить обоснованное подозрение и высокий стандарт достаточного обоснования, а ведь последнее по Конституции обязательно требуется прежде, чем правительственный чиновник может обыскать человека или его собственность.

Уинстон Черчилль однажды заметил, что «демократия означает, что если рано утром звонят в дверь, то это, вероятно, молочник».

Очевидно, мы живем не при демократии.

Нет, в американском полицейском государстве, когда вас будит рано поутру некто, барабанящий в дверь, вламывающийся в вашу квартиру, терроризирует семью, убивает домашних животных и стреляет в вас, если вы осмелились хоть как-то сопротивляться, не стоит переживать, что наверное, вас пришли ограбить и убить налётчики — это всего лишь полиция.