Более того, повторив неудовольствие администрации Трампа политикой Обамы в отношении Ирана, он предположил, что «окончание связанных с ядерным вопросом санкций привело к тому, что Иран получил дополнительные резервы для использования в тех же целях».

Один за другим представители Саудовской Аравии, Израиля и, что удивительно, Турции добавляли свои тревоги о нарастании «иранской угрозы» и призывали к созданию единого фронта борьбы с региональными и глобальными амбициями Ирана. Министр иностранных дел Саудовской Аравии Адель аль-Джубейр заявил делегатам конференции, что «Иран остается единственным основным спонсором терроризма в мире». Иран, по его словам, «решительно настроен опрокинуть порядок на Ближнем Востоке». В действе, более напоминающем сцену театра абсурда, министр обороны Израиля Авигдор Либерман заявил, что «конечная цель Ирана — подрыв [влияния] Саудовской Аравии на Ближнем Востоке». Он призвал к многостороннему диалогу с суннитскими арабскими государствами, чтобы нанести поражение Ирану и его «радикальным» элементам в регионе. Не впервые саудовская и израильская позиции в отношении безопасности на Ближнем Востоке совпадают, но сходство в том, как озвучили Либерман и аль-Джубейр свои обиды на Иран, используя один и тот же язык при перечислении иранских проступков, было просто беспрецедентно.

Несколько изумил министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу, который добавил и свой голос к недовольным Ираном, присоединился к общему настроению и призвал к общим международным усилиям против того, что он назвал «сектантской политикой Ирана по подрыву Бахрейна и Саудовской Аравии». Он сказал дружественной аудитории в Мюнхене, что Турция не потерпит раскольнической религиозной или сектантской политики и, как он продолжил,  «теперь мы нормализуем наши отношения с Израилем». Обращение Чавушоглу особенно сбивало с толку, поскольку прозвучало после сложной серии переговоров и соглашений, достигнутых ранее между Россией, Турцией и Ираном по сотрудничеству с целью покончить с кровавой сирийской гражданской войной.

Администрация Трампа и значительное число законодателей, республиканцев и демократов почти наверняка воспользуется демонстрацией  единства региональных держав против Исламской Республики, чтобы оправдать новые санкции против Ирана. Но почему, несмотря на явные свидетельства противоположного, США и их союзники в регионе ответственность за дестабилизацию Ближнего Востока возлагают исключительно на Иран? Есть две причины — одна геополитическая, вторая чисто экономическая — для столь вопиющего искажения существующей реальности.

С самого начала Иранской Революции 1979 года основной стратегический интерес США и коррумпированных арабских элит состоял в том, чтобы парировать амбиции Ирана и экспорт его революции. В то время заявленной целью Исламской Республики было распространение послания о своей вере туда, где по их мнению ислам был растоптан. Почти четыре десятилетия спустя, пережив восьмилетнюю войну с Саддамом Хусейном, которую он вёл от лица встревоженных арабских стран (за исключением Сирии) и их западных сторонников, консолидирующих власть путем уничтожения оппозиционных сил внутри страны и справляясь с находящейся в тяжелом состоянии экономикой, измученной нескончаемым режимом санкций, Исламская Республика изменилась. В конце войны с Ираком стало очевидно, что мантра, которой следует теперь режим в Тегеране, как однажды сказал Генри Пречт, бывший глава иранского отдела Госдепартамента, — не доминирование за рубежом, а экономическая и политическая независимость у себя дома. Вместо тогдашней иррациональной идеологической лихорадки, политика Исламской Республики главным образом направлена на внутреннюю стабильность, безопасность и экономический рост. Иран всегда с большим сочувствием относился к христианской Армении, чем к  мусульманскому Азербайджану в их пограничных спорах, более его интересовали тесные связи с Индией, чем с Пакистаном, и чтобы защитить свои торговые отношения с Китаем, Иран хранил молчание, когда китайцы жестоко подавили недовольство своих мусульман.

Обстановка внутри Ирана после жестоких лет разгула террора 1980-х тоже значительно изменилась. Возникло энергичное и растущее гражданское общество, в Тегеране выходят более 15 независимых газет, происходят значимые президентские и парламентские выборы с реальными участниками и соперничеством; в отличие от общепринятых представлений женщины участвуют в социальной жизни, и несмотря на патриархальные законы и культуру, более 60% студентов — женщины. Я не намерен рисовать радужную картину, Исламская республика отнюдь не демократический режим, но в любом случае он явно более демократичен, чем наши союзники в регионе.

Нефть — не единственная причина, определяющая наши экономические интересы на Ближнем Востоке. После окончания холодной войны продажи оружия Соединёнными Штатами на Ближнем Востоке растут экспоненциально. В недавнем докладе Стокгольмского международного института по исследованию проблем мира (СИПРИ) показано, что более половины всего американского оружейного экспорта приходится на Ближний Восток. За последние четыре года продажи оружия на Ближний Восток удвоились. Экспорт вооружений в Саудовскую Аравию вырос на 212% с 2012-го по 2016-й годы. За тот же период импорт оружия Катаром вырос на 245%. Саудовская Аравия тратит на оборону 25% бюджета, $85 миллиардов в год, — больше, чем Россия. В прошлом году администрация Обамы одобрила пакет военной помощи Израилю на $38 миллиардов на следующие десять лет. Треть мировых оружейных сделок заключается на Ближнем Востоке. И на всём этом фоне Иран использует лишь 2,5% национального бюджета на оборону и полагается главным образом на внутреннее производство вооружений, а не на лихорадочные закупки на глобальном оружейном рынке.

Военно-промышленный комплекс взял американскую внешнюю политику в заложники. Он подчинил своему господству американскую внешнюю политику с помощью маркетинговой стратегии, которая сохраняет враждебность и создаёт вражду между различными странами. Он подвигает гонку вооружений, в частности на Ближнем Востоке, которая истощает ресурсы стран по всему миру и тяжким бременем ложится на плечи американских налогоплательщиков. Военная помощь союзникам в регионе — не что иное, как переброска богатств от простых американцев в руки оборонных подрядчиков. Никакие эти продажи и пакеты помощи не были бы оправданы, если бы не существование врагов, вроде Исламской Республики Иран, представленного в карикатуре Пенса — неразумного, идеологического заклятого врага, не реагирующего на традиционную политику устрашения и которого необходимо вынудить покориться нашим требованиям.

Вашингтону необходимо выйти за пределы прежней политики опоры на ближневосточных союзников, интересы которых всё больше вредят миру и стабильности в регионе. Ближневосточная проблема не в соперничестве суннитов и шиитов, даже не в враждебности Израиля и Палестины. Настоящая чума Ближнего Востока — ограниченность и чувство неполноценности правящих элит, и избранных и самоназначенных, не способных формулировать и обеспечивать интересы собственных народов. После окончания Второй Мировой политика Вашингтона базировалась исключительно на защите экономических и геополитических интересов американских энергетических и военно-промышленных корпораций. Пришло время пересмотреть альянс со старыми патриархальными властями и взглянуть шире экономической заинтересованности в росте продаж вооружений на Ближнем Востоке. Расширение и продление санкций против Ирана стало бы необратимым шагом к открытию нового фронта военных действий с более широкими и более катастрофичными последствиями по всему миру.