Вода, как говорят футурологи, это главный ресурс человечества, и в будущем доступ к водным ресурсам будет иметь колоссальное значение. Но мы уже сегодня видим, как узкоэгоистическая политика отдельных государств может прямо повлиять на общепланетарную ситуацию.

За примером далеко ходить не надо — возьмем нашего друга и соседа — Китай.

Программа КНР по развитию западных территорий и переселению населения (ханьцев) из центральных и южных регионов страны в полупустынные северо-западные территории грозит обезводить Казахстан и российскую Сибирь. Пекин настроен вести переговоры о трансграничных реках с максимальной для себя выгодой. А выгода эта в том, чтобы оставлять на своей территории до 90 процентов всего стока.

Политика Пекина в Синцзянь-Уйгурском автономном округе с конца 90-х годов ХХ века проводится в соответствии со стратегической концепцией «Большое освоение запада». Она рассчитана до 2050 года, а ее практическая реализация разделена на три этапа. К настоящему моменту полностью реализован первый этап (2001−2010 гг.), по итогам которого экономики западных провинций достигли первичного уровня индустриализации и среднегодового роста ВВП в 10%. На втором этапе (до 2030 года) приоритет отдается модернизации промышленности. А третий этап (до 2050 года) предусматривает создание современных производств с высоким применением новейших достижений науки и техники.

Но главное — это человеческий капитал: люди активно переселяются из центральных и южных районов Китая в СУАР. До недавнего времени этот регион был малонаселенной окраиной Китая, где жили, в основном, этнические уйгуры, казахи и немногочисленные ханьцы. Но за последние 15 лет население СУАР увеличилось более чем в 20 раз и составляет порядка 25 миллионов человек, из которых половина — этнические ханьцы.

На многочисленных реках региона, берущих начало на территории КНР и далее протекающих через территорию Казахстана в Россию, в том числе и на Черном Иртыше, являющемся основным «донором» Иртыша, были построены водоотводы и дамбы. В СУАР уже введены или готовятся к сдаче в эксплуатацию 17 водохранилищ. Построена крупнейшая в регионе ГЭС «Цяобатэ», а до 2020-го Пекин планирует построить еще несколько крупных гидрообъектов на Иртыше.

Вода направляется, в основном, на цели орошения активно осваиваемых целинных земель. Был построен канал к городу Карамай, где будет добываться нефть. Если Китай осуществит свои промышленные планы, то находящиеся в Казахстане Бухтарминское и Шульбинское водохранилища могут остаться без воды. Озеро Зайсан вообще столкнется с угрозой исчезновения.

По мнению казахстанских экспертов, водный план Китая обернется для страны экономической и экологической катастрофой. Многие эксперты вспоминают различные исторические коллизии, в которых именно таким образом проявлялось стремление Китая к доминированию в макрорегионе.

Достаточно вспомнить джунгарско-казахские войны, которым сегодня в общественном сознании уделяют так много внимания: тогда Китай, в дальнейшем разгромив Джунгарию, использовал ситуацию именно для того, чтобы распространить свое влияние на бескрайние плодородные казахские степи.

Еще в те, кажущиеся уже такими далекими, времена, императоры династии Цин понимали значение водных ресурсов и стремились обладать ими.

Но вернемся к воде. Дебет Черного Иртыша на китайской территории составляет 9 кубических километров воды в год. При этом Китай официально заявил о том, что будет отбирать ежегодно 6 кубических километров воды. Однако, судя по анализу проектных мощностей гидротехнических сооружений, которые уже построены в Карамайском уезде или же планируются к строительству в СУАР, отбор воды может достичь порядка 8 кубических километров. То есть, практически весь сток!

Вторая крупная трансграничная река Или — также на грани исчезновения. Ее вода нужна Китаю для культивации в СУАР хлопка и зерна. Кроме того, растущее населения региона требует увеличения потребления питьевой воды и энергии.

Для этого на притоках Иртыша и Или строятся водохранилища, плотины и ГЭС. В Казахстане уже отмечается исчезновение пойменных лугов вдоль Иртыша, что крайне негативно отражается на сельскохозяйственной отрасли ряда регионов страны.

Аналогичные проблемы уже появились ниже по течению рек уже на территории России. Так, строительство нового ирригационного канала Хайлар — Далайнор, который дополнительно забирает из Иртыша не менее одного кубокилометра воды в год, привело к началу процессов опустынивания в Омской области. И это не шутки — там уже отмечают исчезновение некоторых видов флоры и фауны в заповедниках.

По сути, проблема постепенного снижения уровня воды в трансграничных реках начала формироваться с начала 90-х годов прошлого века. Казахстан предпринимает попытки урегулировать водную проблему уже более двух десятков лет — с 1994 года. В 2001 году была создана казахстанско-китайская совместная комиссия по использованию и охране трансграничных рек, но результата пока достигнуто так и не было. Комиссия обсуждает обмен данными по химическим показателям воды и возможность предупреждать стихийные бедствия во время весенних паводков. Но тема справедливого водораздела остается в повестке дня нерешенной, что говорит о многом.

Дело в том, что Пекин отказывается присоединиться к Хельсинской конвенции по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер и к Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков. Она предусматривает коллективные переговоры всех стран, находящихся по стоку реки. Но КНР предпочитает, затягивая ратификацию Конвенции, вести диалог с каждой из сторон в отдельности. Так происходит и с Казахстаном, также ведется диалог и с Россией. Пекин предпочитает не уведомлять своих партнеров о строительстве того или иного объекта на трансграничных реках, которые предусматривают уменьшение стока.

Все попытки договориться даже в двухстороннем формате наталкиваются на перманентное затягивание Китаем самого процесса переговоров. Причем происходит это в весьма нетривиальной форме. Китайская делегация то бумаги в Пекине забывает (в случае, если переговоры происходят на территории других государств), то переговорщики срочно «заболевают» и становится некому вести диалог. То «ждут указания» из Центра, а в Центре все очень заняты…

Кроме того, Пекин предлагает весьма занятное «справедливое разделение» — по численности проживающего вдоль трансграничных рек населения. Так, к примеру, китайцы предложили поделить сток по реке Улькен Уласты, которая разделяет территории Казахстана и Китая — переговоры по этому вопросу ведутся с 2004 года. Вдоль этой реки на территории КНР проживает более 100 тысяч жителей, на территории Казахстана — от силы пара сотен. Естественно, что при подобном подходе к разделению стока рек ни Казахстан, ни Россия спор никогда не выиграют.

Есть и еще один интересный нюанс. После Казахстана и России под удар может попасть вторая по численности населения страна мира — Индия. Пекин всерьез обдумывает проект по повороту рек с юга на север — переброски водных ресурсов Тибетского автономного района (ТАР) в Западный Китай. Учитывая, что ТАР — один из основных доноров крупнейших трансграничных рек региона (Хуанхэ, Янцзы, Меконг, Салуин, Брахмапутра, Инд и Сатледж), вовсе не исключено, что и Индия уже в ближайшие годы может столкнуться с дефицитом воды. В настоящее время Пекин реализует проекты по строительству двух гидросооружений: Чжикун на реке Лхаса (одной из рек, питающих Брахмапутру) и Шицюаньхэ, расположенных в верхнем течении реки Инд.

КНР также планирует соорудить крупнейшую в мире плотину Great Bend на одном из пяти основных притоков Брахмапутры — реке Ярлунг-Цангпо. И так же, как в ситуации с Казахстаном и Россией, Пекин не обсуждает проблемные вопросы использования трансграничных рек на высшем уровне. Несмотря на инициативы индийской стороны по запуску переговорного процесса и созданию совместной комиссии, китайские власти под различными предлогами оттягивают рассмотрение этой инициативы.

По сути, сегодня КНР ничуть не стесняясь, ворует воду. Отказ Китая присоединиться и к Хельсинской конвенции, и к Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков выглядит демонстративной насмешкой над международным законодательством, а желание решать вопрос по регулированию трансграничных водотоков исключительно на двусторонней основе — вполне удачной попыткой затянуть процесс переговоров до окончания фазы основного промышленного строительства на территории Поднебесной.

То есть, вполне возможно, что обе конвенции КНР все-таки ратифицирует, но этак к 2025−2030 годам. И тогда же Китай согласится вести диалог со всеми заинтересованными в воде сторонами, включая Индию, Россию и Казахстан. В Пекине, видимо, прекрасно осознают, что к тому моменту делить уже будет просто нечего: оставшегося объема стока вряд ли хватит для обеспечения населения ниже по течению даже питьевой водой, не говоря уже о сельскохозяйственных и иных нуждах. Однако КНР до этого дела, как видим, нет.

В связи с этим, России, Казахстану и всем странам, реки которых начинаются в Китае (а это также — Индия, Пакистан, Бангладеш и Непал), сегодня необходимо активнее вовлекаться в переговорный процесс по согласованию «общего тона» разговора с Поднебесной и искать действенные механизмы воздействия на политику Пекина в водном вопросе. В противном случае, не исключено, что подобные методы «дележки по-китайски» в самое ближайшее время могут привести к тому, что Пекин начнет использовать водные ресурсы в качестве инструмента шантажа стран, находящихся ниже по течению трансграничных рек. И первыми под удар попадают Казахстан и Россия.