Чтобы сохраниться, Евросоюзу нужно измениться

Чтобы сохраниться, Евросоюзу нужно измениться

Европейский союз действительно стоит на распутье. В пятницу в Братиславе пройдет неформальный саммит глав государств и правительств – первый после «Брексита» и последний перед вероятной победой Трампа. Европе нужно не просто определяться с тем, как ей жить без Великобритании, но и с будущим самого проекта «единой Европы».

Европейские лидеры соберутся в столице Словакии, чтобы обсудить, как жить дальше. Внезапный «Брексит», в реальность которого не верило большинство европейской элиты, стал лишь последней каплей, которая переполнила чашу терпения. Евросоюз находится не просто в глубоком кризисе – он переживает самое серьезное испытание за четверть века своего существования. И это в открытую признают теперь уже не только лидеры евроскептиков или главы отдельных стран, но и высшие руководители самого Евросоюза.

«Кризис доверия к ЕС нарастает – и, чтобы сохранить союз, нужно или резко наращивать скорость интеграции, или ослаблять власть Брюсселя»

«Впервые за мой сознательный опыт европейского сотрудничества мне кажется, что проект может на самом деле провалиться», – говорит Франс Тиммерманс, первый заместитель главы Еврокомиссии, то есть общеевропейского правительства. Уже несколько лет продолжается экономический и финансовый кризис, второй год идет кризис с беженцами (только в прошлом году ЕС принял почти два миллиона мигрантов), третий год длится кризис в отношениях с Россией, усиливаются сепаратистские тенденции в ряде стран Западной Европы. И предстоит выход из ЕС Великобритании – что, несомненно, лишь стимулирует и так все более заметный рост популярности евроскептиков в разных странах Европы. И скоро голоса евроскептиков начнут напрямую влиять на ход евроинтеграции – «Брексит» стал лишь первой ласточкой.

В ближайший год пройдут выборы в двух ключевых странах Евросоюза, Франции и Германии – и хотя евроскептики имеют шанс прийти к власти только во Франции (в случае победы Ле Пен), смена власти в обеих странах практически предрешена. При этом взять паузу в обсуждении будущего и ждать нового канцлера и президента невозможно – это и тревожит европейские элиты. Нужно уже сейчас предложить новый поворот в жизни ЕС, убедить массы в том, что проект жизнеспособен – проще говоря, вернуть веру в идею единой Европы, попытаться сбить надвигающийся девятый вал евроскептицизма.

Именно поэтому накануне братиславского саммита появилось столько призывов к европейцам спасти свое единство – понятно, что в основном они звучат со стороны глобалистов. Высказался даже Джордж Сорос, лукаво предлагающий сделать главную ставку на решение проблемы мигрантов – «Спасти беженцев, чтобы спасти Европу» (естественно, единую). Мол, именно способность ЕС разобраться с этой самой острой для Европы проблемой продемонстрирует его стратегические возможности и облегчит решение других кризисов (финансового в Греции, последствий Брекзита и «вызова, брошенного Россией»). Сорос предлагает ЕС свой план – который, впрочем, не может быть принят по одной простой причине. Для того, чтобы определиться с миграционной политикой, нужно договориться о том, куда идет ЕС. Собственно говоря, об этом и должны будут говорить в Братиславе руководители 27 стран.

Кризис доверия к ЕС нарастает – и, чтобы сохранить его, нужно или резко наращивать скорость интеграции, или пересматривать нынешнее положение, ослабляя власть Брюсселя и тем самым ослабляя рост евроскептицизма. Просто продолжать нынешнюю политику не получится.

Сейчас среди евроинтеграторов есть две концепции борьбы за «Единую Европу». Как условно обозначил их журнал Politico, это Европа Жан-Клода Юнкера и Европа Дональда Туска. Тактика президента Европы Туска состоит в том, чтобы дать ЕС время, «чтобы зализать свои раны», для чего «следует переместить власть из Брюсселя в национальные столицы». То есть Туск выступает за то, чтобы сыграть на опережение – не дожидаться, пока в европейских странах начнут приходить к власти правительства евроскептиков, а пойти на частичные уступки их требованиям и тем самым предотвратить развал ЕС. Это означает, что на скорость и темпы евроинтеграции большее влияние будут оказывать национальные правительства, а не наднациональная брюссельская администрация.

Юнкер, напротив, «верит в силу законодательства ЕС как основу для единения» – то есть считает, что дирижирование гораздо эффективней, чем переговоры между музыкантами ансамбля из 27 национальных инструментов. Люксембуржец уверен, что принуждение со стороны Брюсселя не нужно ослаблять – несмотря на Брекзит, разногласия по беженцам и санкциям против России. Наоборот, давление нужно даже усилить – отсюда идущие из Брюсселя разговоры о необходимости обсудить переход к федерализации (то есть к следующей стадии создания единого государства), призывы Юнкера к созданию европейской армии.

Это фундаментальные противоречия внутри одного атлантического лагеря – впрочем, его единство ослабляет не только выход Великобритании, но и вполне вероятная победа Трампа на выборах президента США. Если за усиление интеграции сверху стоят в первую очередь западноевропейские атлантисты, то за ограничение власти Брюсселя выступают страны Восточной Европы. То есть Франция, Нидерланды, Бельгия, Германия – точнее, атлантическая часть их элит – считают, что ответом на кризис Евросоюза должно стать ускорение евроинтеграции, а Вышеградская четверка (Польша, Венгрия, Чехия и Словакия) предлагает бороться с кризисом ЕС, опираясь на национальные правительства.

Почему именно так проходит раскол? Дело в том, что элиты Западной Европы являются не просто инициаторами создания ЕС, но и главными его проводниками. Панъевропейская идея имеет глубокие корни в германских, голландских, бельгийских элитах и отчасти во французских и итальянских. В последние десятилетия практически во всех странах Западной Европы у власти находятся безусловные сторонники евроинтеграции – отличаются они лишь степенью своего атлантизма. То есть твердые атлантисты – считающие, что будущее Европы в союзе с США и Великобританией, что европейская безопасность обеспечивается НАТО, то есть англосаксами, и мягкие, которые втайне мечтают о самостоятельной единой Европе.

Пока строительство ЕС осуществляется в целом в рамках общего атлантического проекта – как часть глобалистского проекта англосаксов. Но по мере его укрепления и общего кризиса глобализации растет риск того, что Евросоюз может выйти из управления проатлантической части наднациональной элиты. Риск того, что он начнет становиться чисто германским или германо-французским проектом «единой Европы» – что, естественно, не вписывается в атлантическую концепцию глобализации. Такая Европа не нужна ни Вашингтону, ни Лондону – и они внимательно следят за тем, чтобы пресекать любые движения в этом направлении.

Да, сейчас у власти в Берлине и Париже абсолютно проатлантические силы – но нет никаких гарантий, что так будет и через десять лет. А что будет, если к тому времени Европейский союз действительно превратится в федерацию, то есть единое государство – и после этого к власти в нем придут европейски, а не атлантически ориентированные элиты? Чтобы этого не произошло, нужно не допускать излишнего усиления влияния Германии на ЕС – оставляя при этом ее локомотивом интеграции, ведь другого все равно быть не может. Нужно иметь противовес ей – и не только в виде Франции или Италии, но и той же Восточной Европы, новая элита которой воспитана в строго атлантическом духе.

Правда, и в Восточной Европе все непросто – в Венгрии правит неуправляемый Орбан, в Чехии и Польше сильны антибрюссельские, да и антигерманские настроения. Но пока что у англосаксов еще есть много возможностей играть на противоречиях внутри ЕС – пытаясь при этом и сплотить его на атлантической основе, и не допустить сильного роста антиглобалистских и антиамериканских настроений.

Одним из важных инструментов сплочения должен был послужить конфликт с Россией – но даже два года войны санкций показали, что Европа с трудом держит строй. Вместо сплочения вокруг атлантической солидарности русский вопрос стал поводом для новых разногласий в ЕС, для обвинений элит в предательстве национальных интересов своих стран.

Но сейчас беженцы, Россия, финансы и даже Брекзит отходят на второй план – в Братиславе европейцы-атлантисты будут думать, что им делать с Евросоюзом в том случае, если президентом США станет Дональд Трамп. Его победа 8 ноября не только приведет к серьезному кризису атлантизма, но и увеличит шансы европейских националистов и евроскептиков на приход к власти. Впрочем, реванш национальных элит практически неизбежен в любом случае – независимо от того, пойдет ЕС за Юнкером или за Туском.