Виктор Мараховский

 

Европа восстала, и ещё никогда эта фраза не звучала столь буквально. Протестное движение молодёжи, зародившееся полтора месяца тому назад в г. Париже и охватившее к нынешнему моменту ряд соседних стран, именуется Nuit Debout — что переводится как «Ночь стояния». «Ночь» именуют началом новой глобальной инициативы, возрождающей «движение 99%» 2011 года, и возвращением к традициям «Красного мая» 1968-го.

 

«Ночным стоянием» охвачены 266 населённых пунктов Франции и 130 зарубежных — в основном испанских, но также итальянских, британских, германских и даже швейцарских. В Нанте только что произошла очередная баталия между правоохранителями и 3,5 000 протестантов. Согласно последним опросам, «порядка 60% французов» поддерживают протест.

 

А теперь – о том, к чему призывает эта очередная французская революция. Цитируем воззвание с её официального сайта: «Движение Nuit Debout продолжает расти. «Ночи стояния» организуются во многих городах Франции и за рубежом, что свидетельствует об общих чаяниях и протесте. Все, кто приходил на занятые площади и принимал в участие в наших акциях, прекрасно знают, о чем идет речь: подул ветер перемен.

 

Жители всего мира, разрушим вместе границы и сообща заложим основы для новой глобальной весны! Ждем вас на площади, месте встреч и дискуссий, где каждый может поделиться своим опытом и умениями и поучаствовать вместе с другими в построении общих перспектив и решений.

 

Главной задачей, которую поставило себе движение, является создание пространства для слияния различных видов борьбы. Это слияние могло бы пойти дальше, охватывая весь мир в борьбе с необеспеченностью, диктатом финансовых рынков, разрушением окружающей среды, войнами и милитаризмом, а также ухудшением условий жизни.

 

На конкуренцию и эгоизм мы отвечаем солидарностью, мыслью и коллективным действием. Мы не услышаны и не представлены, мы, люди самых разных взглядов, вместе заново присваиваем себе слово и публичное пространство.

 

Мы занимаемся политикой, поскольку политика – общее дело. Мы — 99%. Мы можем действовать и вытеснить окончательно этот 1% со всем его миром из наших городов, мест работы и нашей жизни».

 

Давайте теперь вместе отожмём из данного воззвания риторику и мощные образы и оставим только факты. То есть конкретные призывы и требования.

 

…Что у вас получилось?

 

И у меня ничего.

 

То есть мы знаем, против чего протест начался. Против т.н. «закона Эль-Хомри» — поправок во французский Трудовой Кодекс, позволяющий работодателям «недозанимать» работников, соответственно им недоплачивая, и увольнять их дешевле и быстрее. Словом, французы против переформатирования «социального государства» под модель трудовых отношений, продвигаемую транснациональными корпорациями.

Проблема начинается с того момента, когда от «долой» движение переходит к утверждению собственных требований и программы

На этом месте обнаруживается, что сотни тысяч протестующих против ТНК-модели мира не вооружены вообще никакой собственной моделью. Или вооружены сотней тысяч моделей, что то же самое.

 

Они этим, кстати, почему-то гордятся. На каждом «стоянии» есть нарисованные мелками на асфальте указания на «сектора для дискуссий»: здесь можно пообсуждать молодёжь, здесь ЛГБТ, здесь экологию, здесь прямую демократию.

 

Ещё они говорят, что вот-вот покажут свою силу. «Наше разнообразие больше не служит источником разобщенности, но, наоборот, основой того, что мы дополняем друг друга и вместе составляем большую силу», — сообщают они в прокламациях и ссылаются на то, что «Связи уже налажены между множеством движений, которые борются в разных частях мира».

 

Ну что ж. Мы знаем эти движения. Это, например, греческая «Сириза», триумфально пришедшая к власти и сумевшая в потной борьбе немного смягчить условия капитуляции Греции перед «большой Тройкой» МВФ – ЕК – ЕЦБ.

 

Или, например, испанская лево-экологическая Podemos, решительно требующая победы над безработицей, обеспечения гражданам уровня жизни, перехода на экологически чистые двигатели и возобновляемые источники энергии, мира во всём мире и сокращения эксплуатации человека человеком. Она представлена в испанском и европейском парламентах. В 2011 году, когда вожди будущей партии только начинали выводить студентов на улицы, молодёжная безработица в Испании зашкалила за 40%.

Сегодня она составляет 46%.

Парадоксальным образом — если суммировать результаты всех левых, антиглобалистских и прочих протестных движений в передовых странах мира за последние полтора-два десятилетия — то получится, что они лишь сыграли приличествующий случаю протестный саундтрек к спокойно продолжающемуся усилению корпоративного мира

Богатство «золотого процента» за эти десятилетия достигло рекордных значений. Главный показатель жизнеспособности обществ — их воспроизводство — напротив, обновил антирекорды в большинстве передовых стран. «Средний класс» съёжился повсюду, распад населения Земли на бедных и богатых ускорился.

 

И на этом фоне ходит своеобразный идеологический прайд из розово-зелёно-голубых неравнодушных — и твёрдо, решительно требует смягчения условий содержания для масс.

 

…А теперь давайте вернёмся на полвека назад, в «красный май» 1968-го. С которым нынешние французские протесты часто сравнивают.

 

Обстановка, в которой случилась знаменитая «студенческая революция», — была совершенно не похожа на нынешнюю, но во многом именно она породила её.

 

Во-первых, мировая экономика находилась вовсе не на спаде и не в стагнации, как сейчас — а на подъёме. В том числе и во Франции.

 

Во-вторых, бешеными темпами ломился вперёд научно-технический прогресс, бомбивший человечество едва ли не ежегодными прорывами: новые ЭВМ, новые самолёты, новые скоростные поезда, новые вооружения, новые космические рубежи, даже новые бытовые приборы.

 

В-третьих — всё ещё быстро и бойко росло само европейское население, а средний возраст француза (тогда — один из самых высоких в Европе) был не 41 год, как сейчас, а на десять лет меньше.

 

Французский «красный май», если сильно обобщать, был заявкой на введение «социального государства». Граждане требовали свою часть от капиталистических сверхдоходов.

Главный лозунг 68-го — ныне хорошо забытый под завалами поэтичных «под брусчаткой пляж» и «будьте реалистами, требуйте невозможного» – был, кстати, очень даже реалистичным: 40-часовая рабочая неделя, тысячефранковая минимальная зарплата и пенсия в 60 лет (по факту эти требования вскоре были выполнены и соблюдались десятилетиями)

Гражданам тогда было чем шантажировать капитал: 1960-е ещё были временем гигантских «индустриальных» коллективов – от заводских до военных.

 

И договор между массами и капиталом вполне мог обеспечить находившийся на подъёме индустриальный техноуклад. Тогдашнему Западу, осваивавшему новые технологии и новые рынки — было куда расти и откуда брать средства на новые потребительские предложения для граждан.

 

Общество и капитализм, если угодно, пошли тогда на компромисс: граждане отказались от слома экономической модели в обмен на приличное содержание для каждого.

 

Тем интереснее посмотреть на сегодняшние результаты этого компромисса.

То, что сотрясает Европу сегодня – есть всего лишь борьба населения за сохранение «социального государства» в условиях, когда это в принципе невозможно в рамках текущей экономической модели.

 

И это борьба заранее проигранная. Нынешний техноуклад дошёл до определённого предела своих возможностей в обеспечении «привилегированных аборигенов» мира.

Сегодня нельзя разом нарастить втрое или вдесятеро число потребителей айфонов.

Или автомобилей. Или девелоперских проектов. Глобальный спрос замедляется, лишних денег нет.

При этом возможности для шантажа капитала у «революционеров» сейчас уже не те, что полвека назад. Глобальный рынок финансовых спекуляций не парализуешь перекрытием французской железной дороги. И мировое производство «французских авто» не подорвёшь забастовкой аж целых 300 работников автозавода в Нанте – почти все машины клепаются в Азии трудолюбивыми роботами

…ТНК-модель мира тем и отличается от многих прочих, что она не человекоцентрична. В её центре – не какие-то там «люди», а экономическая эффективность.

 

А значит, на населении — в том числе и «развитых стран» – в период стагнации начинают экономить.

 

В переводе на человеческий язык это означает отказ от всех этих жирных минималок, и фиксированных рабочих недель, и пенсий в шестьдесят лет, и отпусков за счёт работодателя, и прочего баловства.

 

И никакие «стояния за смягчение условий содержания избирателей» тут в стратегической перспективе не помогут – даже если очередной «революции» удастся выторговать что-нибудь по дороге.

 

Настоящие революции не торгуются.