2 мая вооруженные нацисты не пустили одесситов на Куликово поле. Происходящее мне больше всего напоминает оккупацию

«Происходящее мне больше всего напоминает оккупацию»

Одесситов не пустили на Куликово поле в день поминовения, во вторую годовщину произошедшей в Доме профсоюзов страшной бойни. Для устрашения и пресечения хунта нагнала в город вооруженных нацистов, усиленных БТРами и собаками. Напомним, что пехотное подразделение полка «Азов» дислоцируется на границе Одесской области с Приднестровьем. Но тысячи горожан часами стояли вокруг оцепления и пели «Вставай, страна огромная!», кричали «Позор!», «Вон из Одессы, бандеровские бесы!», «Одесса — город-герой!».

Власти дважды в течение дня делали информационные вбросы про «закладку гранат», обнаруженную на оцепленном Куликовом поле, «разминироваие» и «соображения безопасности».

Прилетавшие парламентарии от «Оппозиционного блока» Бойко и Новинский были блокированы «активистами» в аэропорту, произошла потасовка, мэрия Одессы посоветовала нардепам покинуть город, и они улетели. Руководитель «Самообороны Майдана Одессы» Дмитрий Гуменюк поблагодарил подельников-нацистов, то есть «Правый сектор», «Автомайдан», «Совет общественной безопасности» и организацию «Свободные люди» за «защиту» Одессы от «колорадской чумы», то есть от бывших депутатов Партии регионов, а ныне представителей «Оппоблока», которые планировали выступления в городе в связи с печальной годовщиной.

Одесситы не были допущены к Дому профсоюзов, даже когда прибыли родственники погибших 2 мая 2014 г.

* * *

Дадим слово самим одесситам, высказавшимся в социальных сетях, опубликовавших как свидетельства огромное количество фото- и видеоматериалов. При абсолютном глухом молчании украинских СМИ, об одесском дне памяти не сказавших ни слова.

Максим Усачев: «Все происходящее мне больше всего напоминает оккупацию. При этом украинские патриоты уже не могут скрыть это отношение. Власть еще пытается делать вид, что все как бы по-прежнему, но получается все хуже и хуже. Протестные настроения растут, ресурсов у власти, прежде всего человеческих, становится все меньше, для игр в демократию их уже не хватает. Даже местные власти все чаще выступают не в качестве мелкой, региональной оппозиции, а только как коллаборационисты. Неслучайно, что антитрухановский майдан (Труханов — одесский мэр, если кто-то не знает), разгоняли представители одной из патриотических групп или банд, я не знаю, что там у них уже.

Внутри «проблемных», с точки зрения Киева, областей есть и определенная поддержка, но эта прослойка все больше маргинализируется.

С одесситами уже даже не пытаются договориться, а только запугать. Майданутые уже воспринимает все эти территории не иначе как оккупированные.

Призывают лишить их жителей право голоса, бесятся при появлении любой информации вне рамок нацмодели, заходятся в истерике, когда не видят на улицах города большого количества флагов Украины. Но, как власти ни нагнетали, все равно пришло огромное количество людей. Даже такого мирного протеста власти боятся до нервного тика».

Лада Лаферова: «Город был безлюдный. Пустой. Но чем ближе к Куликовому полю, тем все чаще встречались люди. Сначала двое-трое, потом группка из десяти человек, потом ручеек прохожих, потом поток людей и, наконец, огромная масса людей перед входом на КП. Море людей! И люди все шли и шли. Трамваи и троллейбусы не ходили. Машины останавливали и не пускали в район Куликова поля километра за два. Добраться можно было только на маршрутках или пешком. И люди шли пешком. Со всех районов, через весь город. С цветами, со свечками, с бережно прикрытыми яркими полотенцами корзинками, в которых были пасочки и крашеные яички. Молодежь шла, родители с детьми шли, на колясках везли совсем крошечных деток. Уверенно вышагивали люди среднего поколения, медленно семенили старички и старушки. Город шел на место памяти! На место гибели своих земляков-одесситов!

Естественно, никакого минирования не было. Никто никакие мины и не думал искать. За ленточками и за спинами силовиков в малиновых беретах на газонах парка среди акаций и елей вальяжно валялись камуфляжные всушники и азовцы. Жрали, бухали, курили, ржали, устраивали себе пикники, разбрасывали вокруг себя мусор, травили с ментами анекдоты, демонстративно плевали в сторону идущих одесситов или смотрели на них исподлобья с ненавистью и страхом. Но одесситы их не замечали. Для них все эти камуфляжники были пустым местом. Какая-то мама своей дочке лет двенадцати поясняла: «Нет, Лизок, это не защитники, это — оккупанты. Запомни — оккупанты!»

Чувства страха не было вообще. Люди излучали мощнейшую энергию единения и силы. Словно это не город был с незнакомыми жителями, а одна единая семья.

Семья, готовая порвать за каждого рядом стоящего. Потому что каждый там был — свой, наш. Независимо от статуса, возраста, внешнего вида. Член большой семьи. Складывалось впечатление, что вот сейчас поставь напротив этих людей танки, и люди пойдут на эти танки.

Одесситы встречались глазами, заговаривали друг с другом, рассказывали о впечатлениях, корректно расступались перед теми, кто еще не возложил цветы, делились питьевой водой. И так же дружно гнали провокаторов-свидомитов. А такие были. Сначала парочка, мужик с теткой, решили перед камерой взбаламутить народ. Ровно через две минуты криками «посмотрите, у этой с..и даже носки с украинской вышивкой» они были освистаны и бегом ретировались. Минут через пятнадцать народ вытолкал еще одну жирную тетку, орущую «я одесситка в четвертом поколении! Я пришла вам рассказать правду! Вы — жертвы путинской пропаганды!». «Пошла в ж…, корова! — неслось ей в ответ. — Какая ты одесситка? Предательница ты! Вон из Одессы, тварь!» Тетка даже истошно заорала «полициииияяяя!», но проходившие мимо двое ментов переглянулись, ехидненько улыбнулись и сделали вид, что не услышали.

Но больше всего досталось какому-то журналюге с канала «Зiк». На украинской мови он решил поучить одесситов едыноукраинству. Колоритные одесские дамы тут же каким-то образом ухитрились вцепиться в его лоснящиеся жиром патлы, и, если бы не мужики, широкими плечами вытолкавшие львивского провокатора в сторонку, пару раз незаметно наподдав ему под дых, ходить бы ему с расцарапанной мордой.

Среди толпы слышалась немецкая и польская речь. А в уголочке кафе с букетом цветов стояла мусульманская семья: пожилая и молодая женщина в хиджабах и две маленькие девочки. Они тоже жаждали попасть на Куликово поле и возложить цветы в память о погибших, потому что они тоже — наши, тоже — одесситы».

* * *

В этот день было опубликовано немало публицистских материалов.

На ресурсе «Антифашист» высказалась Нюра Н. Берг: «О том, как прошло 2 мая с.г. в самой Одессе, оцепеневшей от ужаса и горя, уже написано огромное количество свидетельств, аналитических статей, публицистических материалов. Животное по фамилии Аваков уже опубликовало садистско-хвастливый виршик, давая понять всем любопытствующим, что издевательство над одесситами удалось на все сто, и только изуверы из "Азова” остались недовольны — так серийный убийца испытывает настоящую ломку, когда жертва буквально уходит из-под носа, а больной мозг требует крови.

…И ни одного слова об Одессе в новостных лентах Тернополя, Хмельницкого, Ивано-Франковска, Львова, Луцка, Ровно. Ни слезы, ни траура, ни скорби — как если бы Одесса была не частью едынойи крайины, а каким-то хутором на окраине Сомали.

Как если бы вся свидомитская сволота из общественников, блогеров и журналистов не твердила мстительные заклинания о том, что Одесса — это Украина. Раз и навсегда.

Так вот, в Одессе большое горе, где же ваши соболезнования, где требования наконец найти и наказать виновных, покаяться, очиститься от позора?

… Через несколько дней — наш сакральный праздник Великой Победы. Родина "лучших геноцидов страны”, однако, ничего такого отмечать не собирается. История переписана и вложена в головы молодых украинцев без зазора. Единственные герои — украинские нацисты, в том числе, и те, что давали присягу на верность Гитлеру и проводили карательные операции, когда немцы брезговали пачкать руки в большой крови. Полиция науськана и станет стеной везде, где люди захотят отдать дань уважения героям Великой Отечественной. "Правый сектор” готов. Судя по анонсам, главная задача власти, сажающей в тюрьмы и открывающей уголовные дела за лозунг "Фашизм не пройдет”, — опошлить и унизить наш святой праздник.

Куда несешься ты, Украина? Дай ответ!

Не дает ответа…»

Горькое гоголевское восклицание нам внятно. Как внятно и то, что власть в этот день дала одесситам и остаткам страны понять, что и 9 Мая как День Победы братских народов над фашизмом должен навсегда быть стерт из памяти, а его место должен занять День памяти и примирения. Разумеется, с Бандерой, Шухевичем, УПА и дивизией СС «Галичина».

Блогер Роман Носик пишет: «Украина проявила необычайную щедрость. Она подарила нам новый День памяти и скорби, в дополнение к 22 июня. Она подарила нам 2 мая.

Мы больше никогда не забудем тот день. Он вошел в наши календари, встал в яркой череде весенних праздников молчаливой тенью и больше никогда и никуда не уйдет.

Мы это знаем. Мы чувствуем это знание. Оно горчит в горле, каменеет на сердце, сжимает наши кулаки, закрывает наши глаза, медленно убеляет виски. Оно переполняет нас и льется из глаз. Оно стоит у нас за спиной.

Этот день останется с нами навсегда. Теперь так будет впредь. В первый майский день наступит праздник Солидарности, подразумевающий, что где-то рядом — Воскресение и Победа. Будут шашлыки и вино, друзья и дети, смех и тосты. И блестящая на солнце трава, и сверкающие в улыбке глаза и зубы… Но всё равно рядом, у самого плеча, будет стоять эта молчаливая, темно-серая, как пепел, обугленная тень. И обязательно внезапно, без каких-либо видимых причин, в самый разгар Первомая кто-то из нас будет замолкать и хмуриться. И все будут в этот момент переглядываться. И все будут знать, почему.

Но не будет тостов, не будет гневных и грозных речей. И так уже все ясно. Говорить не о чем.

Всё было ясно с самого начала. С того самого 2 мая 2014 года.

Мы знаем, что должно произойти. Мы верим в то, что это произойдет. И мы ждем этого, каждый по-своему, по мере сил приближая наступление неотменяемого события. Родина нам обязательно поможет. А мы поможем в этом Родине.

Мы не сможем воскресить мертвых. Но мы сможем отдать им наш долг любви там и так, как посчитаем правильным. Наших ран это не излечит, но зато можно будет сказать, что эта история — закончена.

И Украина знает, что мы с нашей Родиной не считаем эту историю дописанной до конца. Знает — и готовится. В этом году, скажем, Украина ввела в Одессу нацистов.

Конечно, готовится и русский город-герой Одесса, часть нашей Родины.

А мы — мы обязательно допишем эту историю. Скоро».

Вторит такому настрою и Александр Захарченко. Глава ДНР убежден, что если в Одессе начнется восстание, то добровольцы с Донбасса и всего Русского мира придут ему на помощь. Об этом он заявил в ходе «прямой интеренет-линии» с Одессой и областью, воспоследовавшей через несколько дней после обширной «прямой линии» с жителями Харьковщины. «Мы, как любые братья, бросаемся на помощь туда, где уже горит. Именно поэтому в наши дни одесситы поехали к нам в Донбасс, чтобы остановить украинских карателей. И наша признательность добровольцам-одесситам не меньше, чем ваша тем донецким шахтерам, которые погибли, но не пропустили нацистов на 412 батарее под Одессой в 41-м».

«Могу повторить то же, что говорил вашим землякам раньше — боритесь за самосохранение: себя, своего языка, своей культуры и веры. Бандеровский режим неизбежно падет, и понадобятся все силы и все люди, чтобы восстанавливать после их нашествия Одессу, Одесскую область и всю Украину», — сказал А. Захарченко.

Отвечая на вопрос, сколько Одессе еще предстоит находиться в бандеровской оккупации, политик предположил, что недолго, и это даже не вопрос нескольких лет, а гораздо более скорый процесс.

«Режим, который сегодня правит в Киеве, нежизнеспособен. Прежде всего, потому, что несамостоятелен. А также потому, что в его основании лежат извращенные идеологические конструкции. Поэтому век этого режима будет недолог. Либо военное поражение от нас, либо экономический коллапс, либо политический кризис, последний. Это — вопрос времени, и времени недолгого. … Освободится Одесса от оккупации сама, дождется, когда оккупационная власть развалится или дождется, когда ее скинут другие, — это выбор Одессы. Я лично очень люблю Одессу, и меня устроит любой из трех вариантов».
Аналитик Юрий Селиванов утверждает, что основной итог одесского 2 мая читается довольно отчетливо. «Все слова уже сказаны. Никто и никого больше ни в чем убеждать не будет, — пишет он в Фейсбуке. — Вполне очевидно, что бандерлоги в Одессе — никто и звать их никак. Они ничего не могут и ни на что не способны. Только за счет государственной машины подавления они могут делать вид, что Одесса у них под контролем. На самом деле уровень их общественной поддержки, и прежде почти нулевой, после двух лет изощренных издевательств над одесситами ушел глубоко в минус.

Пока бандеровская власть контролирует карательный аппарат государства, все будет так, как сейчас. Если, конечно, она не доведет народ вообще до ручки, и тот сам поднимется на борьбу. Но это вряд ли. Наш неорганизованный народ хорошо умеет только одно — тихо вымирать. Поэтому все будет решено не в Одессе. Изменение соотношения сил внутри Украины возможно только в результате существенных геополитических перемен. Контуры которых пока не просматриваются».

Обозреватель видит два возможных сценария развития событий: «Либо в результате дальнейшего ослабления Запада и сворачивания его геополитической активности Украина будет естественным образом выведена из сферы его влияния, что в обозримой перспективе маловероятно. Либо в результате растущей предзакатной агрессивности Запада будет спровоцирована ответная жесткая реакция России, прежде всего — на Украине. Последнее более вероятно, особенно с учетом набирающих силу внутриполитических перемен в самой России, которая не видит для себя иного пути государственного выживания кроме вступления с агрессором в бескомпромиссную схватку».

* * *

«Мертва Украина. Сгорела живьем. Убита в Одессе нацистским зверьем…» — написала наша современница Валя Тимофеева.

Но русская Одесса — жива. И после 2 мая с.г. одесситы продолжили с букетами цветов нескончаемое паломничество к Дому профсоюзов.