Вильнюсский депутат: Население Литвы выкашивают безнадёга, алкоголизм и бездействие властей

 

Ромуальда Пошевецкая. Фото с личной страницы в соцсети.

 

EADaily беседует с депутатом Вильнюсского горсовета (фракция «Избирательной акции поляков Литвы» и «Русского альянса») Ромуальдой Пошевецкой. Тема разговора — современная социальная и политическая ситуация в Литве.

 

Что сейчас происходит с населением Вильнюса, уменьшается ли оно или увеличивается за последние годы? Существуют ли в стране какие-то социальные программы по возвращению уехавших? Насколько они оказываются эффективными?

 

Население Литвы неуклонно сокращается, и это общепризнанный факт. Самым большим потрясением после последней на данный момент переписи стало то, что нас уже не три миллиона. Дело в том, что в Литве очень популярен хит певца Мариёнаса Микутавичюса «Три миллиона», ставший своеобразным гимном страны. Но последние данные переписи показали, что население Литвы сократилось до 2,7 миллионов человек. Безусловно, главным фактором такого тотального истощения нации стала эмиграция.

После вступления Литвы в ЕС в поисках лучшей жизни в Европу устремились потоки наших граждан. По данным Департамента статистики, в настоящее время за границей живет 620 тысяч литовцев. Конечно, наши власти ищут путь к изменению ситуации.

 

В прошлом году лидеры политических партий Литвы подписали национальное соглашение по демографической политике, согласно которому в 2025 году народонаселение нужно увеличить до 3,5 млн человек. Однако такую амбициозную цель многие считают невыполнимой. Ведь в таком случае нужно либо вернуть 700 тыс. эмигрантов, либо принять столько же иммигрантов. Вопрос принятия беженцев вызывает такие страсти, что вряд ли кто-то решится исправлять демографические проблемы таким образом. А для того, чтобы вернуть уехавших за границу литовцев, нужно приблизить уровень жизни в государстве к общеевропейскому, что невозможно за такой короткий срок. Конечно, нужно поднимать рождаемость. Но чтобы увеличить население страны до 3,5 миллионов человек, каждая женщина должна родить как минимум по пять детей. Захочет ли этого каждая семья? Кроме того, сейчас большой ажиотаж в стране вызывает обсуждение новой социальной модели, которая обещает либерализацию трудовых отношений. А проще говоря, упрощение процедуры увольнения работников, в том числе и беременных женщин. Понятно, что такие изменения не будут способствовать улучшению демографии, более того, как прогнозируют эксперты, могут вызвать новый всплеск эмиграции.

 

Чем объясняется высокий уровень алкоголизма и суицидов в стране?

 

Да, в этом вопросе мы бежим впереди планеты всей. Эксперты говорят, что такая, как сегодня в Литве, вспышка пьянства в Европе наблюдалась сто двадцать лет назад. Тогда в Скандинавии, Саксонии, Пруссии очень сильно возросли масштабы этого явления — мужчины 40−49 лет потребляли около двадцати пяти литров абсолютного алкоголя в год, уровень самоубийств тоже был таким же, как сейчас в Литве. Подсчитано, что суициды в Литве совершаются в четыре раза чаще, чем в Германии, а в одной только такой деревне Купишкис, где проживают около 8000 человек, даже в шесть раз. При этом 80 процентов случаев суицида в Литве обусловлены алкоголем. Опять же, согласно статистике, лидером в этой области является наша провинция. Обитатели глубинки спиваются гораздо чаще, чем жители города.

 

Этой зимой Литву всколыхнула леденящая кровь история, когда в глубинке мужчина в пьяном угаре январской морозной ночью бросил двух своих малолетних детей в колодец. Конечно, они погибли. А недавно на дальнем хуторе обнаружили мертвого новорожденного младенца с отрезанной ногой. Выяснилось, что это сделала его собственная мать, сразу после того, как разрешилась от бремени. Ответ экспертов был прост и краток: причина случившегося — асоциальный образ жизни и алкоголизм. И любой психолог скажет, что подобные процессы начинаются с апатии, а та, в свою очередь, с длительного стресса. Или с ощущения полной безнадежности, с неверия в завтрашний день.

 

Cитуация в провинции давно вызывает тревогу. Сельская местность стремительно опустошается и деградирует. Молодежь массово мигрирует, уезжает в столицу или за границу. В некоторых сельских общинах на один квадратный километр приходится всего около двух человек. Беспристрастная статистика довершает полноту картины. В провинции растет смертность. Здесь чаще болеют туберкулезом, лечатся от алкогольного психоза. Закрываются школы, очень часто немотивированно, необоснованно. Увеличивается число внебрачных детей, а число браков, напротив, уменьшается. Преступность там выше, чем в городах, — на тридцать процентов больше краж, грабежей. Сельские жители не могут конкурировать по доходам с городскими, а цены на продукты одинаковые.

 

Сколько было уже создано стратегий по развитию села и провинции — не счесть!

Однако все эти программы остаются на уровне теоретических выкладок. Сначала думали: вступим в ЕС и преобразим провинцию. Но средства из европейских структурных фондов вливаются ежегодно, а видимых улучшений не наблюдается… Выращивать свою продукцию фермерам нет смысла, так как от этого одни убытки, легче получить компенсацию. Вот и получается, что уничтожает периферию не чья-та злая воля, а естественные процессы: миграция, алкоголь и бездействие властей. Причем провинция не просто деградирует, она — обезволилась. Сегодня в ней ничтожно мало людей, способных к инициативе, активному общественному действию. Если этого нет, то нет смысла и воли.

 

Какова нынешняя ситуация в столице со школами нацменьшинств — польского и русского? Удастся ли, на ваш взгляд, сохранить эти учебные заведения в будущем?

 

Для того, чтобы ответить на ваш вопрос, совершим небольшой экскурс в историю. Пять лет назад — 17 марта 2011 года — в Литве вступили в силу поправки в Закон об образовании. Они наметили исключение из системы среднего образования средней школы, оставляя только разделенные административно начальные, основные учебные заведения, прогимназии, гимназии. От советской модели, когда за каждым районом была закреплена школа с двенадцалетним циклом обучения, решено было отказаться. Эта реформа бульдозером прошлась по учебным заведениям Литвы. Не все учреждения смогли пройти аккредитации и лишились возможности сохранить старшие классы.

Особенно болезненно реформа отразилась на национальной школе, потому что предполагала усиление преподавания государственного языка за счет вытеснения родного, а также введение единого унифицированного экзамена по литовскому. Кроме того, с сентября 2016 года во всех школах начнет действовать единая программа по литовскому языку с первого класса. Многие родители решили не рисковать будущим детей и отправили их учиться в «титульные» учебные заведения. Таким образом, эта реформа стала способствовать ассимиляции.

 

Самоуправлениям в такой ситуации остается лишь выполнять волю закона и закрывать школы, обескровленные подобными нововведениями — потому что содержать полупустые помещения нерентабельно. Не помогают многочисленные митинги и акции протеста. Власти их стараются не замечать и продавливают большинством голосов болезненные для национальной общины решения. И основная проблема, на мой взгляд, заключается в том, что в Литве нет закона о нацменьшинствах. Следовательно, и такого понятия, как национальная школа, не существует. Поэтому чиновники бесстрастно закрывают русские и польские школы, либо ухудшают их положение, руководствуясь хозяйственной логикой. И пока в государстве не появится этого закона, школы национальных меньшинств продолжат деградировать и тихо умирать. К сожалению…

 

Вы известны жёсткой критикой в адрес властей по различным вопросам. Насколько, на ваш взгляд, комфортно работать сейчас в Литве политику оппозиционного толка? Не приходится ли сталкиваться с попытками травли и дискредитации в свой адрес?

 

Всё же меня не оставляет уверенность, что мы живем в стране, где конструктивная критика воспринимается не как подрыв устоев государственности, а является необходимым условием демократии. Критиковать меня и многих моих коллег заставляет не желание дискредитировать страну, а сделать её лучше. Конечно, тревожат предложения запретить эту самую критику на уровне законодательства, деление на лояльных и нелояльных граждан, обещания репрессий. Но думаю, что этот тяжелый период, связанный с геополитической ситуацией в мире, мы переживем и сумеем сохранить и свободу слова, и свободу самовыражения.

 

В этом году в Литве состоятся парламентские выборы. Как вы считаете, могут ли они привести к существенным изменениям в Сейме и, соответственно, в политике страны?

 

Я не думаю, что выборы существенным образом изменят политическую карту страны. У нас уже давно, несмотря на заявления о многопартийной системе, по сути дела, только две партии делят между собой власть на политической арене, причем строго по очереди: это социал-демократы и консерваторы. Правда, сегодня активно заявляют о себе либералы. На предыдущих муниципальных выборах, которые всегда называют репетицией перед парламентскими, они неплохо выступили и собираются закрепить успех. Но в либерализме, на мой взгляд, есть много от лукавого, хотя он успешно прячется за ширмой демократических ценностей. Приход либералов к власти в столице уже показал, что за многими решениями кроется протежирование интересов частного бизнеса. На государственном уровне их правление может привести к засилью монополий, что всегда является неизменным следствием «свободной» конкуренции «свободного» рынка. Впрочем, очень многие в стране осознают риски прихода новых политических игроков, поэтому выбор народа может оказаться традиционным.

 

Отрадно, что от выборов к выборам всё больше голосов доверяет избиратель коалиции партий «Избирательная акция поляков Литвы» и «Русский альянс», которая смогла вокруг себя сплотить электорат, причем не только лозунгами о защите прав нацменьшинств, но и серьезной работой в социальной сфере. Эта политическая сила никогда не была замешана в политических и коррупционных скандалах, чем и завоевывает доверие избирателей. Однако не будем забегать вперед — выборы покажут.