Год великого перелома: основные риски Китая в 2016 году

Год великого перелома: основные риски Китая в 2016 году

В начале 2015 года «Южный Китай» опубликовал общий прогноз на 2015 год, который в значительной мере оказался верным. Тенденции уходящего года создали новую обстановку, в которой мы выявили новые риски и возможности в развитии Китая в грядущем 2016 году.

Раздел «шанхайского имущества»

2015 год, сопровождавшийся обвалом фондовой биржи и беспрецедентной по числу арестов среди высших чиновников антикоррупционной кампании,  подвел жирную черту под отжившей свое политической парадигме согласия при общем росте, доминировавшей в Китае последние 20 лет. На смену ей приходит парадигма борьбы за сокращающееся жизненное пространство.

Политический кризис 1989 года, выразившийся в столкновение реформистских сил комсомольского движения и реакционно настроенных военных, фактически контролирующих страну после Культурной революции, закончился временной военной диктатурой, общим экономическим кризисом, усугубившийся санкциями Запада. Ответом на патовую политическую и экономическую ситуацию стало гальванизация уже утратившей к тому времени политический вес компартии, как синонима стабильного развития страны.

Интеграторами разобщенного пространства выступили представители шанхайской политической группировки, добившиеся отмены санкций в обмен на соглашение сдерживать экспортный потенциал Китая регулированием валютного курса. Основной консенсуса между различными политическими кругами стал гарантированный рост китайской экономики, а также изъятие монополии на его дивиденды из рук южно-китайской политической группировки. 20 лет непрерывного роста гарантировали главный принцип политической жизни КНР – стерильность и декоративность политического процесса при совместном обогащении всех участников. 

«Шанхайская группировка», ставшая основным бенефициаром последних 20 лет развития, которая не только сделала Шанхайский регион лидером экономического роста через серию ударов по экономике Южного Китая, но и обеспечила сильные позиции в международной финансовой элите, монополизировав банковско-финансовый сектор страны, должна стать и стала главной жертвой развернувшейся политической борьбы. Судя по происходившим в декабре 2015 года событиям – раздел «шанхайского имущества» будет одной из главных тем экономической жизни страны.

В практическом плане это выльется в усиление давления на близкий к Цзян Цзэминю чаочжоуский клан, который возглавляет Ли Кашин, в Гуандуне, Шанхае и Гонконге, известный в России по инфраструктурной компании СССС. Вероятна отставка превысившего все сроки нахождения на своем посту главы Народного банка Китая (центральный банк страны) Чжоу Сяочуаня, поводом к которой станет не принятие юаня в корзину МВФ в октябре 2016 года, что может повлечь кадровые перестановки в ведомствах по контролю ценными бумагами, руководстве вновь созданных шанхайских нефтяных и золотых бирж.

Неприятным сигналом для шанхайцев, инспирировавших уничтожение сычуаньского политического клана в 1992-1994 годах, стало похожее на спецоперацию назначение нового главы МГБ Китая Чэнь Вэньцин, всю жизнь проработавшего в провинции Сычуань – за новым назначением тень нависла над главой Политико-юридической комиссии КПК Мэн Цзяньчжу, также являющегося выходцем из Шанхайского региона, а также над «шанхайским» генпрокурором Цао Цзяньмином.

В зоне риска окажется и Юй Чжэншэн, член ПК Политбюро, и как считается, прямой ставленник бывшего шанхайского генсека Цзян Цзэминя. Сложности у члена Политбюро могут возникнуть по тайваньскому, тибетскому и синьцзянскому вопросу, которые он курирует.

Не исключено, что вместе с главой НБК своей позиции лишится и глава Азиатского банка инфраструктурных инвестиций. Глава Банка развития Китая – Чэнь Юань, также является шанхайцем, однако принадлежит к собственному обособленному клану, и поэтому может избежать общей участи, как и многие представители «красной потомственной элиты», связанные с Шанхаем.

Бархатный переворот, который подразумевает смещение шанхайских товарищей со всех постов – начиная от нефтяных и оборонных корпораций и заканчивая вице-мэром Шанхая, генералами Нанкинского ВО, главами центрального района Пудуна, которые были отстранены в результате так и не объясненного инцидента давки в толпе 31 декабря 2014 года, а также расследовании в отношении биржевых ведомств, является лишь вершиной айсберга коренного поворота в китайской политике, в которой шанхайцы были символом космополитической элиты, ведущей Китай к интеграции с США. Новые элиты более агрессивны и настроены на извлечение выгоды из обострения внешнеполитической ситуации, говоря простым языком, их практически ничего не связывает со старым Китаем, выстраивавшимся последние 20 лет.

Все аутсайдеры последнего этапа развития неожиданно оказались у власти – ее центрами становятся Шаньдун, Фуцзянь и Шэньси, находившееся на периферии экономического роста, однако имеющие сильную военную составляющую, а их союзниками кланы Северо-Восточного Китая, Сычуани и провинции Гуандун, оттесненные шанхайской группой на задний план. Новая политическая власть принимает кризис и войну – как естественную среду существования.

Известно, что шанхайцы также составляют значительную часть в разведке и научно-технической разведке КНР в США, удар по группе, таким образом, серьезно изменит и расклад сил на этом направлении, которое, вероятно, «прикроют» южно-китайские кадры, ранее монополизировавшие работу в США и в частности в Калифорнии.

Важным итогом разгрома «шанхайцев» станет значительное переформатирование отношений с России, заложенных при Цзян Цзэмине и Борисе Ельцине в 1996 году, которые не только создали Шанхайскую организацию сотрудничества, но и решили пограничный вопрос. Петербургская группа у власти в России, очевидно, выстраивала свои отношения также по этой оси, и ее ожидает определённый вызов со стороны новых и энергичных команд политической элиты Китая.

Ликвидация шанхайской группировки может сопровождаться дестабилизацией внутриполитической ситуации, например, через теракты на важнейших объектах страны. Однако, судя по всему, эта угроза будет купироваться армией и новыми контртеррористическими мерами, выполнение которых возложат на внутренние войска.

Передел госсобствености

Полномасштабная приватизация госпредприятий, планы которой уже разрабатываются правительством Китая, станет вторым важным аспектом в экономической жизни страны на ближайший год. К марту 2016 года должен быть сформирован план 13-ой пятилетки развития экономики страны, частью которого станет этапы передачи в частную собственность крупнейших предприятий.

В ином свете представляется антикоррупционная чистка, в условиях грядущей приватизации. Чиновники, сконцентрировавшие в своих руках значительные капиталы и имеющие доступ к инсайдерской информации, а в перспективе и к тендерам, легко трансформируются в  класс новых крупных собственников.

Ожесточенная компания по борьбе с такими чиновниками фактически отрезала для значительной части политических группировок путь к превращению к частные корпоративные структуры на базе приватизируемой госсобствености.

Во многом удар пришелся на чиновников, пришедших к власти при предыдущем генсеке Ху Цзиньтао. Его преемник – нынешний премьер Ли Кэцян также не избежал определенного давления – брат Ли Кэцяна – Ли Кэмин был отстранен из руководства табачной монополии China Tobaсco, другой брат – из Госкомиссии по управлению и контролем над госсобственостью, которая непосредственно связана с приватизационным процессом.

Сильнейший удар испытал и другое «приватизационное» ведомство – «китайский госплан», Госкомитет по развитию и реформам, в рядах которого в декабре 2014 году недосчитались заместителя начальника Лю Тенаня – он получил пожизненный срок.

Систематические удары наносятся по руководителям крупнейших госкорпораций – проверки Центральной комиссии по проверке дисциплины КПК развернулись в 23 корпорациях Китая. Арестованы главы крупнейших нефтяных, угольных, авиационных и других корпораций. Специфичным сигналом был арест запредседателя НПКСК провинции Шэньси и вице-мэра города Лючжоу провинции Гуанси, который тоже является выходцем из Сиани - столицы провинции Шэньси, родной провинции Си Цзиньпина.

Пирог из госсектора размером в пять годовых ВВП России достанется не всем – 2016 год станет ключевым в подготовки его передела.

Кабмин, который возглавляют по преимуществу комсомольцы Ли Кэцян, Ван Ян, Лю Яньдун и другие, далеко не такой беззубый и беззащитный, как может показаться, если сравнивать его с мощью армейских группировок Си Цзиньпина и ЦВС НОАК, или «партийной полиции», активно работающей над моральным обликом партии. На стороне «молодежи» - прежде всего суды, и как часто предполагается, органы общественной безопасности, которые могут сыграть не последнюю роль в решении споров хозяйствующих субъектов.

Интересным сигналом, без всякого сомнения, в преддверии «большого обеда», стала масштабная работа аудиторских органов Госсовета по выявлению нецелевого расходования чиновниками средств бюджета – выявлены факты нарушения десятков тысяч чиновников, и они могут быть переданы в суд. Так комсомол формирует свою силовую структуру.

Финансовая дисциплина может быть также нарушена и в «святая святых» Центральной комиссии по проверке дисциплины. Недаром с ноября 2015 года в СМИ ЦКПД создает образ идеального сотрудника контролирующих органов с зарплатой в 3000 юаней. Мелочь не может считаться таковой – достаточно вспомнить, что один из топ-менеджеров чжухайской инфраструктурной корпорации был уволен со своего поста в 2013 году за распитие нескольких бутылок дорогого вина ценой выше 1000 юаней. Был бы человек, в повод найдется.

Было бы также ошибочно представлять политический процесс в Китае как празднично сервированную трапезу для членов Политбюро с блюдами из шанхайских активов и бывших врагов.

Званный пир может нарушить застарелый конфликт между одинаково изголодавшимся по политической власти и собственностью над средствами производства Комсомолом и армией. 

Операция преемник

2016-ый – это год подготовки к 19-ому съезду КПК, намеченному на октябрь-ноябрь 2017 года. Съезд предполагает выбор преемника Си Цзиньпина и новых членов постоянного комитета Политбюро – самых влиятельных лиц в стране. Следующий год станет по сути годом борьбы за ключевые должности на олимпе, которые станут прологом к высшей власти в 2022 году, когда от власти, если это произойдет, уйдет Си Цзиньпин.

Много званных, но мало избранных: удары по потенциальным преемникам начали наносится чуть ли не сразу, после прихода к власти нового руководства. «Головы лишился» молодой «комсомолец и спортсмен», член южно-китайского клана Е,  мэр Гуанчжоу Вань Цинлян – в таком почти юном 40-летнем возрасте у руля огромного мегаполиса становятся только, чтобы закончить на посту генсека. Ставленник враждующего с шанхайцами клана Е пал первым в борьбе за престол.

В зоне риска сегодня находятся «юные» комсомольцы губернатор Чунцина и член Политбюро Сунь Чжэнцай, глава Народного суда Чжоу Цян, губернатор Гуандуна Ху Чуньхуа. Последнего и Сунь Чжэнцая прочат на посты главы и премьера Китая.

Как правило, поводом для серьезной дискредитации управленца служат техногенные аварии и социальные протесты, которые могут умножиться в 2016 году именно в вышеуказанных регионах.

Однако в ситуации хаоса трудно предугадать, кто действительно выйдет победителем в борьбе за политическое пространство 1/5 населения мира. Не исключено, что непосредственно к 17-ому году появятся совершенно неожиданные политические звезды, которые и станут основными кандидатами на власть на 19-ом съезде, если они все же состоится в 2017 году.

Тайваньский выбор

Одна из ключевых осей, по которой происходит формирование политического процесса в Китае – это распределение власти между центральными и региональными элитами, представленными уже сложившимися местными корпорациями. Как не без оснований полагают некоторые исследователи, в Китае продолжает расти пропасть между центром и регионами, которые не хотят проводить непопулярные решения на местах, а также не без оснований парализованные «всесоюзной» чисткой, рождающей тайное сопротивление инициативам центра. Ситуация усугубляется серьезными географическими, культурными и языковыми различиями внутри регионов, которые усиливаются в Южном Китае. 

Огонь в масло противоречий центра и регионов может подлить выборы на Тайване, намеченные на начало января 2016 года.

Тайвань и Гонконг, которые часто служат образцом для китайской материковой элиты, могут стать очагами идеологического влияния на федеративные настроения в регионах, которые поддерживают «комсомольцы». Как предполагается, на Тайване победит Цай Инвэнь – кандидат от Демократической партии прогресса – представляющее большинство коренного населения острова – миньнань-язычных китайцев.

ДПП ставит целью провозглашение государства «Республика Тайвань» вместо нынешней Республика Китай и окончательный отказ от интеграции в единое пространство «Центрального государства», так переводится слово «Чжунго» Китай. Социальная база ДПП – это коренное население острова Тайвань, сосредоточивших власть за последние 10-15 лет по мере ослабления влияния Нацпартии Тайваня (Гоминьдан), состоящей из эмигрантов из материка. Миньнаньский диалект сильнее всего отличается от северной нормы произношения китайского языка – как польский от русского, такая же языковая ситуация характерна и для других регионов Южного Китая. Тайвань самым сильным образом влияет на политическую ситуацию здесь – южные китайцы смотрят на независимый преуспевающий китайский Сингапур, автономный китайский Гонконг и независимый Тайвань, делая выводы в пользу прямой связи между автономией от центра и экономическим ростом.

Вопреки ожиданиям, победа ДПП на президентских выборах, а также неизбежно последующее за этим показательное избиение Гоминьдана, не приведет к разрыву отношений между Китаем и Тайванем до ноября 2016 года, вплоть до выборов США. ДПП, являющаяся тесным союзником Японии и США, займет нейтральную позицию по вопросам Тайваньского пролива – ожидая выработки стратегии отношений с Китаем в Токио и Вашингтоне. Вариантов поведения может быть два – линия на прямую конфронтацию с армией Китая, тогда возрастет вероятность силовой акции или гибридной войны на Тайване руками членов партии Гоминьдан, и линия на поддержку цветной революции в самом Китае, которая будет реализовываться в случае все возрастающей вероятности победы демократов на президентских выборах в США. Наращивание связей с Гоминьданом, наращивание морских и авиационных вооружений, а также ряд кадровых назначений в НОАК свидетельствуют, что китайское руководство до сих пор не исключает силовой акции в отношении острова – как "самого крупного авианосца США" в 200 км от китайского побережья.

Акция «Оккупируй централ», которая была напрямую связана со студенческими протестами на Тайване против создания подобия зоны свободной торговли с КНР, может, повторится в том или ином виде, возможно, в виде нагнетания националистических настроений на почве различий в китайском и кантонском языке, культурных и бытовых различий китайцев и кантонцев, бытового и футбольного национализма, направленного против мигрантов из Китая.

Эффект от этой акции будет не таким масштабным как в 2014 году, если не будет сопровождаться серьезной поддержкой Тайваня, на которую можно будет рассчитывать самое раннее в ноябре 2016 года, что однако не исключает, очаговых и сильных протестов, связанных с внутриполитической ситуации на китайском материке.

Гонконгская федерация студентов, тесно связанный с ней Китайский университет Гонконга, которые в свою очередь сотрудничают с китайским Комсомолом, могут вновь получить нужную команду на разрастание протеста, угасшего по аналогичной команде в 2015 году.

Нарастание рабочего движения в соседней провинции Гуандун может стать ответом на действия комсомольцев и могут быть направлены на подрыв позиций главы партийной организации Ху Чуньхуа. Огонь в масло недовольства трудовых мигрантов могут подливать вовсе не комсомольцы – а их конкуренты. Ситуация с анализом протестных отношений требует более тщательной работы, однако уже сейчас очевидно, что коллективы по поддержке рабочих могут неожиданно активизироваться в Гуандуне, Чжэцзяне, Шаньдуне, Чунцине и стать неприятными вызовами для местного руководства. Действия комсомольского правительства во главе с Ли Кэцяном на поэтапную отмену прописки, социальной защите трудовых мигрантов будут преследовать цели погасить протестные настроения, однако скорость реакции комсомольцев оставляет желать лучшего, и масштабные социальные протесты среди рабочих могут стать нормой уже к началу нового года по лунному календарю – 6 февраля. 

Однако ключевые политически события, связанные с акциями протеста, как предполагается, пройдут вовсе не в Южном Китае. А как можно догадаться, в Шанхае и Шанхайском регионе.

Креативный бунт

В 2015 году самая крупная корпорация Китая, не связанная ни с партией, ни с комсомолом, а созданная руками самых настоящих представителей креативного класса Alibaba выросла настолько, что практически полностью захватила китайских рынок он-лайн продаж.

Если вооруженные идеями сверхиндустриального общества Элвина Тоффлера, члены ЦК могли предусмотреть информационные войны еще в 2000 году и создали «Золотой щит» - великий китайский файервол, то предусмотреть, что покупки в интернете станут вытеснять реальный ритэйл и дадут основание для появления №1 в списке Форбс – вряд ли. В Ханчжоу – столице провинции Чжэцзян выросла мировая корпорация, не связанная отношениями патронажа ни с Шанхайской, ни с какой бы то ни было группой. Сегодня Алибаба, которую в прямом смысле проглядели в ЦК,  это миллиарды долларов свободных средств, он-лайн банки, он-лайн покупки, мировая сеть продаж в десятках стран мира, сеть такси и многое, многое другое.

В конце 2015 года, однако, покупки Джэка Ма неожиданно переместились в далеко не самую прибыльную сферу медиа – Алибаба приобрела крупнейший видео-сервис Китая Youku, который по влиятельности можно сравнить только с телевидением, а в конце года корпорация совершила действительно очень важный символический шаг – в собственность компании была приобретена большая доля самого влиятельного гокнонгского медиа South China Morning Post, которое было основным рупором акций Оккупируй централ за рубежом. Достаточно вспомнить, как изданием выкупались полосы десятков российских СМИ, писавших о протестах в Гонконге, предавая забвению куцые и казенные сводки агентства Синьхуа о том, что протестующие мешают "трудовым элементам Гонконга вовремя попасть на работу".

Джек Ма начал форсированное формирование медиа-кулака для защиты интересов собственного бизнеса, который преследуют конкуренты, связанные с чиновниками Пекина. Исковое заявление в суд пекинского района Хайдянь, поданное в преддверии крупнейшей распродажи на День холостяков со стороны DJ.com можно считать сигналом начала войны между крупнейшими он-лайн ритэйлерами, на стороне одного из которых – китайское государство и его северо-китайский аппарат мандаринов. Важно отметить, что контролирующие органы родной Алибабе провинции Чжэцзян нарушений у корпорации не нашли.

Противостояние Алибабы с DJ.com лишь малая часть корпоративных войн, развернувшихся между Северным и Южным Китаем, в котором креативные корпорации Южного Китая и Шанхая нашли между собой общий язык. В 2015 году сложился явный союз южно-китайского Tencent и Alibaba против северо-китайского поисковика Baidu и его попыток залезть сервисами такси в Южный Китай. Дальнейшее наращивание присутствия Алибабы в Гонконге и покупка SCMP говорит о дальнейшем слиянии и подготовке к масштабному противостоянию с «силиконовой долиной»  Чжунгуаньцунь в Пекине.

В этом противостоянии Алибаба становится естественным союзником китайского Комсомола, курирующего органы китайской пропаганды. Сращение интересов идет и по линии владельцев Алибабы – значительная часть из которых – это японские корпорации, естественным желанием которых было бы сдержать пыл "ястребов" в китайской власти. В этом сложнейшем раскладе внутриполитической ситуации в Китае делает именно Шанхай местом самых интересных политических событий 2016 года, которые могут начаться уже в новогоднюю ночь.

Именно «маргинальная» политически корпорация «Алибаба» и ситуация вокруг ней может спровоцировать отложенное противостояние между командой Си Цзиньпина и Ли Кэцяном, которые весь 2015 год пытались перетянуть на себя одеяло политической повести внутри и за пределами Китая.  Ситуация с «Алибабой» именно в ее специфичного внешнеполитического положения может выйти из под контроля – впервые мы наблюдаем крупный конфликт между креативным производителем и старой индустриальной властью. Партией «Алибабы» являются миллионы креативных «мелких лавочников», продавцов, ведущих бизнес на ее площадках, миллион частных извозчиков приложения «Didi dache» и «Kuaidi da che» – широкие коммуникации и мировая известность при легком толчке может быть трансформирована во всекитайское политическое влияние.

Культ личности Джэка Ма – простого парня, миллионера из трущоб – уже существует, поддержка Южного Китая в лице корпорации Tencent и South China Morning Post – тоже. На наших глазах сформировался мощный альянс без заявленных и очевидных политических целей, однако с четким неприятием цензуры и административного ресурса Северного Китая. Даже если этот союз еще не осознал себя как политическую власть – то это не значит, что с этой потенциальной проблемой не начнут бороться те, кто это угрозу осознал.

Государство в Китае играет важную роль в защите собственного IT-рынка через всестороннюю блокировку западных сервисов, однако его роль была крайне ничтожна в поддержке Алибабы. Отмена цензуры на гугл и фэйсбук практически не повлияет на развитие ни Алибабы ни Тенсента и Sina, которые уже заняли рынок, однако практически полностью сокрушит позиции далеко неидеально поисковика Baidu, все больше напоминающего электронный цитатник Мао. Последний это понимает и только усиливает сотрудничество с властями.

Катастрофы

Острая конкуренция, которая является синонимом рыночных отношений в Китае, охватывает все сферы экономической жизни.

Можно только догадываться, какой степени она достигнет в пока еще государственных отраслях, которые борются за предварительного распределение ресурсов в рамках 13-ой пятилетки развития экономики в 2016-2020 годах. Новые проекты комсомольского правительства посыпались один за другим в ноябре-декабре этого года – это и борьба с бедностью, и всеобщая интернетизация китайских крестьян, и создание всекитайской дренажной системы. Однако более острый спор ускользает от общественного внимания – он касается прежде всего распределения инвестиций в энергетическом и транспортном секаторах.

Развитие какого энергетического сектора спонсировать в сложной экологической обстановке? Гидроэлектростанции, ветряки и солнечные панели? Может быть, нужны масштабные вложения в геотермальную энергетику или газ? И не лучше ли вложить в АЭС?

Сложный спор может обойтись не без аргументов в опасности использовании последних, широко используемых в особенности в Южном Китае,  в уже упомянутой провинции Гуандун. План 13-ой пятилетки будет утверждаться уже весной 2016 года – и общественное мнение может быть особенно чувствительно к различным сбоям в работе АЭС, экологическому загрязнению атмосферы, вызванным использованием угля, или, сбоям в работе гидроэлектростанций.

Такой же острый спор существует и в вопросах использования транспортных систем. Авария скоростного поезда в провинции Чжэцзян в июле 2011 года, в которой погибло 40 человек, оказала значительное влияние на развитие скоростных железных дорог, бросивших вызов пассажирским авиаперевозкам. Антикоррупционное дело в отношении министра железнодорожного транспорта Ли Чжицзюня также заморозило железнодорожное строительство на значительные сроки, что дало фору в развитии авиатранспорта.

2016 год – год запуска широкофюзеляжного самолета собственного китайского производства C919   – важная веха в развитии авиационного транспортного, способного оказать серьезное влияние на железнодорожные перевозки, для расширения которых также предусмотрены масштабные вложения в будущем пятилетнем плане.

До сих пор в Китае не зарегистрированы авиакатастрофы, за исключением пропажи малайского авиалайнера в Южно-Китайском море, а также крушения нескольких небольших самолетов, курсирующих между Китаем и Тайванем.

Перечень конкурирующих за государственные вложения отраслей, естественно, не ограничивается этими секторами. На фоне приватизации госпредприятий ситуация в экономике КНР и ее госсекторе будет крайне сложной.

Экологи, профсоюзы, женщины и ветераны

На фоне такой сложной ситуации с вероятным возникновением экологических катастроф, которые значительно участились за 2015 год, в Китае вероятно возникновение сильного экологического движения, которое может срастись с молодежным движением защиты животных. Государство не создает таких организаций, а значит они возникнут стихийно.

Последние несанкционированные протесты рабочих показывают слабость Всекитайской федерации профсоюзов, чем пользуются независимые организации, беспрецедентно усилившимися на фоне экономического кризиса.

Аналогичная проблема существует и во Всекитайской федерации женщин, которая отстаивает права женщин на весьма формальном уровне, не подвеграя критике проблемы традиционных отношений.

На фоне этого растет число женщин ставших вполне политически и социально самостоятельными в больших городах Китая. Достаточно вспомнить, что в последних протестах они заняли самую активную позицию. Женские организации, пусть даже они так и не будут называться официально, наберут силу и будут играть значительную роль в формировании альтернативных центров власти.

Реформа армии и сокращение 300 000 солдат и офицеров сухопутных частей приведет к созданию ветеранских организаций, которые уже начали играть активную роль в протестном движении.

Не меньшую роль в подобных движениях играют христиане – работу с которыми китайская власть пытается канализировать, удерживая их от создания всекитайских организаций с серьезным политическим влиянием.

Макроэкономика

Замедление экономического роста до, как официально декларируется, 6,8% в год, в реальности достигнет почти 0%. В 2016 году Китай одновременно столкнется не только с замедлением роста, понижением индекса деловой активности, но и с массовым оттоком капитала на более устойчивые рынки. В относительно стабильный 2015 год такой отток капитала составил по некоторым данным 500 млрд долларов, более точные данные поступят уже в первые дни января 2016 года. В 2016 год – когда китайская экономика окажется в куда более турбулентной обстановке – отток составит куда более значительные суммы. Отток капитала и девальвация, которая потребует от Народного банка Китая продажи валюты для поддержки курса, будет происходить в попытках спасти НБК фондовый рынок страны. Вероятно, что в 2016 году НБК потребует вывести из ЗВР до триллиона долларов.

Таким образом от НБК потребуется выбирать между поддержкой курса юаня и спасением фондовых рынков и поддержки банкротящихся банков. С учетом бесконечно возросшего давления на «шанхайский финансовый блок» - который, как уже указывалось выше, может полностью уйти со сцены в 2016 году – вероятен выбор в пользу более масштабной по сравнению с 2015 годом девальвации юаня, курс которого при различных обстоятельствах может ослабнуть до 7.5-8 юаней за доллар, что будет также означать и срывом неформальных договоренностей по валютному вопросу между шанхайской группой и западом. Не исключено, что блок будет держаться до последнего и последним аккордом станет не включение юаня в список резервных валют МВФ 1 октября 2016 года или придание ему минимальной доли. На фоне этого будут контрастно выглядеть успехи расширения зоны влияния юаня в рамках международных проектов Шелкового пути и АБИИ.

С учетом значительной нестабильности валюты и фондового рынка сектор недвижимости, золота, криптовалют, предметов роскоши вновь станет привлекательным для состоятельных китайских горожан. Рост прежде всего испытает рынок недвижимости городов первой линейки – Пекина, Шанхая, Гуанчжоу и Шэньчжэня. Это противоречит заявлениям о падении рынка недвижимости минимум на 10%.

Новое экологичекское закондательство, активно внедряемое на производствах, приведет к частичному перераспределению активов от старых производств к новым, серьезно возрастет роль экологических технологий в строительстве и других отраслях.

Экологическая тема окажет свое влияние и на развитие сектора фармацевтики и медицинских услуг, общество потребует повышения их качества, не исключено, что государство направит значительные вложения в эти сектора - на повестку дня могу выйти проблемы борьбы с раком в национальном масштабе.

Внешние угрозы

Именно «горизонтальная» интернационализация юаня через «поглощение» юанем экономик соседних стран будет идти нога в ногу с попыткой Пекина стать локальным лидером в регионе Восточной Азии. Китайская угроза состоит не в возможности внезапного удара Китая по одной из стран вероятного противника, а, наоборот, в невозможности агрессии против Китая со стороны блока условного «восточного НАТО».

Обладая только паритетом (в 2-3 раза меньше) в развитии вооруженных сил с США, Китай уже может обеспечить себе мирное возвышение в регионе Восточной Азии до 2030 года. С этой точки зрения действия американского флота в Южно-Китайском море выглядят театром одного актера, и не смогут остановить ни одну локальную войну гибридного характера, которую Китай, без всякого сомнения , выиграет. Говоря простым языком военной арифметики – для успешной ликвидации китайского флота США потребуется 5-6 кратное превосходства, которое они не смогут обеспечить при обладании Китаем уже двумя авианосцами. Для успешной сухопутной операции на сегодняшний день у США нет шансов, если только в ней не будет участвовать Индия и Россия одновременно. Именно это не оставляет для США никакой иной возможности как ожидания чуда в виде политической нестабильности в Китае.

2015 год показал успехи Китая в сдерживании разрастания афганской и бирманской проблем. Китай предпринимает превентивные действия против Тайваня и Кореи, вовлекая их в круг своих друзей. Очевидным образом складывается теснейший китайско-тайский союз  - в сфере обороны, инфраструктурного строительства и экономики. Строятся морские порты и военно-морские базы по побережью Индийского океана. Решение сирийской проблемы в Пекине говорит о новой роли ближневосточного арбитра, которую примеряет на себя Китай, как преемник державы №2, каковой был в свое время СССР. Действия Китая лишь подтверждают уверенность Китая в неспособности какой-либо страны или блока стран дать отпор бурному расширению его влияния.

Переформатирование российско-китайских отношений

В этом свете по-другому предстают будущие отношения России и Китая, которые испытали определённый шок в конце уходящего 2015 года. Стратегия России, которая в более широком формате сохраняет обширное влияние не только в пределах собственных границ, но и в Северной Корее, Монголии и Казахстане, имеет статус члена СБ ООН и имидж страны, сдерживающей американский гегемонизм, рассчитывает на выстраивание партнерских отношений с Китаем, в которых последний будет уважать ее интересы в Средней Азии, и по умолчанию должен оставить за Россией роль транзитного государства между Европой и Китаем.

Однако на деле оказывается, что Китай проводит свою собственную политику по отношению к России, отличную от желаемой в Москве: за все несколько лет декларируемых идеальных отношений китайская сторона практически не поддержала российские банки в финансовом плане, инвестиции оказались в четыре раза меньше, чем в среднем по Африке, а российско-китайские договоренности не были реализованы практически ни в одной сфере, за исключением, своповых соглашений и торговли нефтью. Большая часть контрактов и грандиозных проектов повисла в воздухе.

В то же самое время практически полностью в зону китайского влияния вошел Таджикистан, Китай значительно усилился в Казахстане, Киргизии и Туркмении. Впервые было заявлено о строительстве прямой железнодорожной линии Урумчи-Тегеран через страны Средней Азии. Эти успехи Китая стали подтверждением отсутствия необходимости поддерживать Россию, лишенную выхода в период санкций, для извлечения выгод из отношений с ней. Наращивая свое влияние в Центральной Азии и Кавказе, Китай все более настойчиво продвигает идею создания единой торговой зоны по его правилам – с использованием юаня, его капиталов, его технологий и его рабочей силы, на что не готов пойти экономический блок в правительстве России.

С конца 2015 года в отношениях России и Китая стал прослеживаться определённое охлаждение и попытки провокаций с китайской стороны. Россия также предприняла ряд мер таможенного характера по отношению к китайским товарам. Отмена тендера на строительства «Силы Сибири» служит символической поворотной точкой в начале нового этапа более сложный отношений двух стран, который может характеризоваться их обострением.

Китай, всячески поддерживая инициативы России за рубежом, надеется, что заведя Россию в дипломатический тупик в конечном итоге получит от нее максимально выгодные условия. Слаженная позиция ЕС, также вводящих санкции, и Китая по вопросам Турции заставляет сделать вывод о наличии общей стратегии этих игроков и по отношению к России, Украине и другим странам Восточной Европы. Это, в свою очередь показывает, что ЕС не считает Россию в перспективе самостоятельным игроком и рассчитывает договорится напрямую с Китаем по разного рода вопросам транзита через российскую территории и Среднюю Азию. Не будем забывать, что важное место в спайке ЕС-Китай может играть и Иран, который был крупнейшим партнером Германии по нефтяному и газовому импорту.

Стабильный транзит китайских товаров в Европу по Шелковому пути остается главной осью российско-китайских отношений. В этому году транзит китайских товаров по Транссибирской магистрали вырос почти в 2 раза – и это только их малая часть, что гарантирует двухкратное увеличение транзита и в 2016 году. Новые величины поставят вопрос о полной загрузке ТСМ и достижении пределов роста уже в 2016 году. Строительство скоростной дороги Москва-Пекин или хотя нескольких ее участков, которые разгрузят ТСМ для товарных потоков, станет главным вопросом по переговорам Москвы и Пекина.

Сложными участками российско-китайских отношений в 2016 году могут стать Таджикистан, Киргизия и Северная Корея, и как бы это странно не звучало – Сирия. Именно Сирия может стать камнем преткновения, если Китай продолжит отнимать у России геополитические амбиции модератора ближневосточных проблем.

Сирийская проблема может выявить для России болезненную реакцию на роль младшего партнера в инициативах Китая, которая уже обозначилась в 2015 году. Достаточно вспомнить манипулятивные попытки российских СМИ показать, что Китай, словно мальчик на побегушках, послал свой авианосец к берегам Сирии для поддержки российских действий, и достаточно неприятную реакцию китайского МИД, указавшего, что авианосец стоит в порте базирования и никуда не отправлялся. Все это вскрывает в корне неверное представление о Китае, как об отсталой и ведомой стране, которое не только не соответствует действительности российско-китайских отношений, но и пониманию этих отношений в Китае, что все больше и больше раздражает уже гораздо более развитую, чем Россия, страну.

Россия может полностью поменять тактику отношений с Китаем перейдя на ее китайский вариант, предпринимая асимметричные шаги по нейтрализации планов Китая – например, пойти на более тесные отношения с Северной Кореей и другими сторонами, у которых с Китаем отношения каким-то образом обострены. Не исключены и особые инициативы России в Средней Азии и Закавказье, попытку разыграть российско-индийскую партию, однако эффективность этих шагов под сомнением.

Китай заинтересован в мягком блокировании России и сохранение в ней относительной стабильности. Смена власти или резкий разрыв отношений может обернуться для Китая появлением на его северных границах прозападного государства, не разделяющего «ценности евразийского пространства». В период турбулентности и смены парадигмы развития внутри и вне страны такой вариант также не исключен.

Важным фактором для выработки позиции Китая по отношении к России является определенная идеологическая зависимость от паттернов поведения, создающихся в России. Китайская бюрократия была создана на основе сталинских образцов и Россия является для Китая материнским или, лучше сказать, отцовским государством, из ситуации которого китайская советская элита до сих пор пытается черпать понимание будущего. На всех важнейших этапах Китай следил за преобразованиями в России и частично копировал их, перенося на китайскую почву. Сегодня испытывающий проблемы северный сосед может оказаться для Китая очагом негативного идеологического влияния, и попытка избавиться от тесных союзнических отношений с сильной зависимостью от России может стать своеобразной борьбой с эдиповым комплексом советского прошлого. Этот вариант поведения станет все более очевиден при окрепшем поколении лидеров Китая, которые сами уже никак не связанные с Россией или советским прошлым, будут играть на этих настроениях среди еще влиятельных представителей старой «советской» элиты. По сути сама Компартия Китая - является в идеологическом плане дочерней структурой КПСС, а разыгрвающиеся противоречия в идеологии Китая между военным национализмом и комсомольским либерализмом могут похоронить советскую идеологию, совершив ритуальный акт отцеубийства, которые не может не пройти даром для отношений России и Китая.

В результате такого сценария на поверхность будут вызваны самые темные демоны российско-китайского прошлого - от воспоминаний об отторженных территориях до занятия русскими войсками Пекина в 1900 и другие "преступления царской России и советского ревизионизма". Уже сейчас довольно четко наблюдается тот шаткий баланс, который сложился между антироссийскими и пророссийскими настроениями в китайском обществе.

Негативным фактором для российско-китайских отношений станет продолжающийся спад товарооборота – который в этом году сократится на целых 30%. Согласно предварительной статистике – падение товарооборота между Китаем и Россией стало самым сильным среди партнеров Китая. Падение торговли напрямую скажется на приграничной провинции Хэйлунцзян, а также окажет влияние на весь Северо-Восточный Китай, развитие которого испытало серьезные проблемы в 2015 году.  Северо-Восточный Китай является главной базой развития российско-китайских отношений, основным центром подготовки кадров для работы с Россией. Его ослабление станет еще одним негативным фактором для российско-китайских отношений в 2016-м.

Антикитайский союз в Южно-Китайском море и Япония

2016-ый год – год выборов в США, это обстоятельство заставит Вашингтон и Токио избрать острожную тактику в отношениях с Китаем, дожидаясь смены власти и выработки новой парадигмы, вероятно, более агрессивной чем прежняя. Эта пауза со стороны США сделает возможным для Китая дальнейшее расширение влияния в регионе через укрепление союзов, а также давление на Филиппины и Вьетнам, создание блока которых Китай постарается предотвратить через укрепление отношений с последним.

Япония, как основной геополитический соперник Китая, попытается не только укрепить военное взаимодействие со всеми странами, в которых Китай пытается навязать свою гегемонию, но и предпринять асимметричные шаги в нетрадиционных сферах влияния Китая – на Ближнем Востоке, в Иране, Средней Азии и России.

Николай Владимиров

«Южный Китай», 31.12.2015