Целостность Центральной Азии в свете визита г-на Керри

Источник

Визит госсекретаря США в Центральную Азию (впервые он посетит сразу все пять стран региона) уже активно комментируется. Прежде всего, обратило на себя внимание предложение о подписании какого-то военного соглашения между Кыргызстаном и США. И, конечно, мимо международных обозревателей не прошла встреча 1 ноября министров иностранных дел всех пяти стран плюс госсекретарь США. Причем весьма символично, что встреча состоялась в Самарканде. Вроде бы как ни в одной из столиц стран Центральной Азии, но в то же время в месте символичном, с намеком на интересные исторические параллели.

Вообще, в чем смысл нового военного соглашения Кыргызстан – США? Вроде бы все предыдущие действуют, включая натовскую «Программу во имя мира». Каковы цели, задачи нового соглашения, почему именно сейчас? Что, уже очевидно и запланировано усиление угрозы для Центральной Азии с юга? Или могут быть использованы внутренние противоречия и отсутствие единства и целостности региона?

За прошедшие четверть века независимого существования некоторых государств в Центральной Азии многие исследователи констатируют неудачу этих государственных проектов. Речь идёт, прежде всего, о нерешённости проблем социального порядка, об очевидных проблемах с управлением, хотя административного воздействия на общественные процессы более чем достаточно. Но главное – это продолжающийся исподволь распад целостности общественной жизни, особенно заметной в историческом центре большого региона – в Фергане. Признаками этого являются: нерешённость проблемы обеднения сельского населения, катастрофическая безработица, вызывающая масштабную миграцию, рост влияния исламистского фактора.

Во многом моделью возможного восстановления целостности общественной и гражданской жизни в Центральной Азии является Ферганская долина. Это не только стык трёх стран, но и сложное взаимодействие государственных образований на пространстве, имевшем вековое историческое единство. Как уложить новые форматы отношений на актуальное единство общественной жизни?

Границы в Ферганской долине – это всего лишь слово, за которым не стоит исторических традиций и не имеется устойчивого содержания. Дело в том, что границы во всем регионе были проведены искусственно, исходя из концептуальных представлений того времени. В дальнейшем выяснилось, что сделать эти границы реальными в ситуации обретения суверенитетов не получается, поскольку они не соответствуют деловой активности и жизнедеятельности местного населения.

Об этом свидетельствуют непрекращающиеся инциденты вокруг многочисленных анклавов в Ферганской долине, а также трудности с демаркацией и делимитацией границ стран.  К тому же остаётся проблема самоидентификации местного населения, как национальной, так и гражданской. Человек может называться по официальному этнониму, но тут же – для своих – определять себя по племенной и иной принадлежности. И ладно если бы это была только дань традиции. Проблема в том, что эти идентичности вступают в непримиримый конфликт. Например, в Баткене есть люди, требующие фиксировать их кыпчакскую племенную принадлежность в паспортах. Подобных этнических идентификаций много и в других странах Ферганской долины.

Население Ферганы относится к границам как прозрачным, поскольку оно занимается перевозкой китайских товаров и работает на полях соседних стран. Также в регионе масса межнациональных браков. Таким образом, границы жителям долины не нужны. Пограничники только мешают, повышая «тарифы» за пересечение границ. Особенно это ощущается в анклавах и вокруг них. Дороги также перестают быть инфраструктурой связи, и чем больше будет «тромбов», препятствующих деловой активности и привычной жизнедеятельности людей, тем выше вероятность выпадения регионов из-под национальных юрисдикций.

Любые устойчивые государственные образования в Центральной Евразии, и Ферганской долине в том числе, могут существовать, только если государственные органы контролируют водоснабжение от истоков и до конечного потребителя. Но это требует реальной экономической интеграции. Если это невозможно, то государственные формы становятся неустойчивыми.

Поэтому представляется, что границы в перспективе изменятся. Во-первых, за счет демаркации и делимитации. Однако без реальной и действенной программы партнёрства и интеграции стран хозяйственные механизмы будут испытывать перенапряжение. Это тенденция усиления противостояния по разным вопросам. И чем больше будет действий, не учитывающих интересы разных сторон, тем выше конфликтный потенциал.

Во-вторых, идеологическая форма взаимных претензий национальных групп в Фергане будет подпитываться религиозно-конфессиональной идентификацией, противоречащей самому существованию государственных образований в их нынешнем виде.

В-третьих, есть внешние проекты, имеющие целью поддержание нестабильности и конфликтности в регионе. Играть на противоречиях – это перспективное направление их действий. Не эту ли угрозу, требующую новых соглашений о военном сотрудничестве, имел в виду госсекретарь США, выступая в Бишкеке?

Таким образом, просматривается несколько сценариев восстановления хозяйственной и иной целостности региона. Главные из них (и противоположно направленные): а) победа одной из стран региона во взаимной борьбе, включая вооруженный конфликт и исчезновение неустойчивых (не состоявшихся) государственных форм; б) интеграция как воплощение Евразийского проекта.

Но последнее требует последовательной, грамотной программной и проектной работы. И тут госсекретарь США, мягко говоря, не помощник.