Михаил леонтьев: «Если мы добьемся успеха в Сирии, мы улучшим свое положение хоть на Украине, хоть на Занзибаре»

Телеведущий Михаил Леонтьев в эфире Радио КП.ру рассказал, зачем Россия ввязалась в Большую игру.

«ЛУЧШЕ БОРОТЬСЯ ПОД ДЖЕЛАЛАБАДОМ, ЧЕМ ПОД АШХАБАДОМ»

— Миш, ты ведь делал целый сериал «Большая игра»… Ну, о том, что вот мы ушли после развала СССР из Афганистана, из арабских стран. Мы практически сдали, закончили Большую игру за Ближний Восток, которую вели со времен Киплинга… Правильно?

— Мы просто сейчас вынуждены были возобновить ее в худших условиях на худших рубежах. Вот и все.

И Путин практически воспроизвел фразу, которую в свое время Юлий Воронцов, замминистра иностранных дел СССР, произнес по поводу Афганистана. Он тогда сказал, что лучше бороться с исламистами под Джелалабадом, чем под Ашхабадом. Вот где теперь Ашхабад — второй вопрос.

И когда Путин сказал, что лучше бороться с террористами в Сирии, чем в России, он имел в виду ровно это. Только надо было вот этот кусок жизни и истории между Советским Союзом и сегодняшней Россией профукать нам, чтобы вернуться в эту игру. Ну что ж поделаешь?

— То есть мы вернулись к той же Большой игре, которая 200 лет была…

— На самом деле мы из нее не выходили. И эпиграф из Киплинга, который был к моему фильму и книжке «Большая игра», выглядел так: «Только когда все умрут, закончится большая игра». Вот мы еще не умерли. И наши оппоненты по игре тоже не умерли. Поэтому она не может кончиться.

— Просто тогда были англичане, а сейчас США?

— Да это одно и то же. И была сначала Русская империя, потом большевики, а теперь мы. Но это вывеска меняется, а содержание геополитики — никак.

— Вон оно что. А поможет ли нам эта игра на других клетках шахматной доски?

— Конечно.

— На Украине, например?

— Ну, слушай, и на Украине, и где угодно. Проиграв в одном месте капитально, вы проигрываете везде. Это все равно, что ты берешь шахматную доску и говоришь: а поможет ли мне победа на левом фланге в моих действиях на правом? Расскажи шахматисту эту телегу. Это смешно.

Если ты, извини, получил мат, то это значит — мат сразу на всех флангах. А если мы где-то улучшили свою позицию, то улучшили во всей игре.

— Про Украину, Миш…

— Ну, и на Украине, и в Беларуси, и в Казахстане. И даже в Занзибаре, где угодно. Украина не может быть исключением.

ЗАЧЕМ МЫ ВВЯЗАЛИСЬ В ЭТУ ИГРУ

— Миш, скажи, а вообще в эту Большую игру надо было ввязываться, если у самих вон — то кризис, то послекризис…

— Это логика пацифиста. Как ты можешь не ввязаться в бой, если на тебя напали? Ты предлагаешь сдаться.

— Нет! Ни в коем случае!

— Ну, а если тебе навязали бой, как ты можешь не ввязываться? Тебя не спрашивали, надо или не надо. Вопрос о том, надо ли ввязываться, не стоял ни на Украине, ни в Сирии. Это зона, где у нас реальные интересы.

Недаром Асад сказал, что ему не нужно от России, чтобы мы поддерживали Асада и Сирию. Ему нужно, чтобы Россия защищала свои интересы в регионе. И этого уже достаточно.

КАКОГО ЧИСЛА МЫ ПОБЕДИМ

— А вот что бедняга Обама будет предпринимать, чтобы нас выкинуть из Большой игры?

— Ну он не такой уж бедняга. Обама не против российского вмешательства в Сирии. Он вынужден согласиться. Но, конечно, ему совсем не всё нравится.

— А чего же он бледный такой сейчас?

— Он бледный, потому что такой цвет у него, извините. Не надо быть расистом.

— Кому не надо быть?

— Тебе не надо быть.

— А я не расист.

— Ну вот, а тогда зачем ты предъявляешь Обаме в качестве претензии цвет его поверхности?

— Я про его внутреннее состояние. Они же вот решили, что мы давно скинуты с шахматной доски.

— Да ничего они не решили. Они нас даже втягивали в эту историю. Но на исключительно своих условиях. А мы втянулись на своих. Да, поэтому здесь есть серьезные трения. Обама сам уже поменял американскую политику-то на Ближнем Востоке. Не от хорошей жизни, а из-за предыдущих провалов США. Он поменял не только политику, но и основных ее авторов. Удалил людей, которые играли с ИГИЛ, разыгрывали эту карту. И имитировали борьбу с ИГИЛ, чтобы использовать эту организацию в своих интересах.

— Ну вообще мне Обаму было жалко. Я не знаю, как тебе, а я вот смотрел в ООН…

— Ну не надо его жалеть. Ему сложно, потому что он как уж на сковороде вертится, чтобы не делать того, что публично провозглашает. Потому что делать этого не нужно объективно. И он это понимает. Но очень боится, что его за этим поймают.

И Обама, как человек, склонный к реализму, но очень слабый, тем не менее, пытается как-то выскочить из рамок, в которые его ставит американская идеология.

— А вот какого числа мы победим в Сирии?

— Ну, я не знаю, какого числа мы победим, но то, что мы в Сирии добьемся результата, я знаю. Этот результат может быть и компромиссом, на самом деле. Но одно дело, компромисс с позиции силы, успеха, а другое дело — с позиции поражения и слабости. Потому что до вступления России в эту Большую игру никаких шансов на какой-то мир в Сирии не было. Просто не было.

НЕ РАЗОРИТ ЛИ НАС ВОЙНА

— Миш, еще один вопрос к тебе как к экономисту.

— Давай!

— Вот наша операция в Сирии — она не подкосит нашу экономику?

— Во-первых, мы гораздо меньше тратим на все это, чем американцы. Мы дешевле воюем. У нас адекватная задачам боевым техника. То есть не чрезмерная. Ты заметил, какая там у нас авиатехника?

— Ну, да…

— Фронтовой бомбардировщик Су-24, в отличие от Су-34, вещь, в общем-то, не новая. Су-25 тоже, мягко говоря, не новый самолет. Но они вполне достаточны, чтобы решать там боевые задачи. И потом, всякая боевая техника и армия нуждаются в боевом применении, это очень важно.

А сколько мы тратим на учения? Их что, прекратить? А я думаю, что эта спецоперация в Сирии не сильно дороже обычных хороших учений. Не сильно.

— Понял.

— Не надо преувеличивать. Когда у нас происходят учения в стране, мы часто перебрасываем значительно большие силы на значительно большее расстояние. Возьми просто описание всех последних учений, которых очень много у нас.

— Ладно, возьму.

— Армия вообще должна быть готова к таким действиям. А если не готова, это уже не армия. Тогда все затраты на нее являются излишними.

КТО НАШИ СОЮЗНИКИ

— А наши союзники кто, кроме армии и флота? Вот, Миш, у Америки в коалиции 60 стран, а еще НАТО…

— У нас, Сань, как раз есть союзники.

— Например?

— Во-первых, у нас есть реально работающая коалиция — Иран, Ирак и Сирия.

— Разве?

— Реально. Это реально воюющие структуры, которые эффективны. Ну и частично курды и «Хизболла», которые не являются государственным институтом. Но они — очень серьезная база сопротивления. У нас есть и полусоюзники в регионе, которые могут стать союзниками в условиях успеха.

— То есть?

— Это Египет. Это очень важно для нас, если мы сумеем договориться о поддержке Египта. Потому что Египет — огромная суннитская страна. И этим мы снимаем очень серьезный момент нашей уязвимости, нам уже нельзя будет приклеить участие в шиито-суннитском противостоянии. Это нам совершенно не нужно. Как и сирийцам. Потому что противостояние «шииты — суниты» в Сирии сильно преувеличено.

— Помедленнее — я записываю…

— Потому что, бе-зус-лов-но, все не сунниты являются сторонниками Асада. Потому что им жить хочется. У них очень простой критерий. Падение Асада означает их физическую смерть. В лучшем случае бегство.

— Понял.

— Но не все сунниты являются противниками Асада. Потому что среди суннитов, особенно сирийских, городских, есть очень большая часть заинтересованных в существовании Сирии как светского государства. А не шариатского. Вот они все тоже — сторонники Асада, потому что его падение означает уничтожение Сирии. Никакой Сирии тогда уже не будет!

ВСЮ ЛИ ПРАВДУ ГОВОРИТ КРЕМЛЬ?

— Миша, смотри, извини, что я перебиваю. Может, нам из Кремля не все про Сирию говорят?

— А кто тебе обещал, что из Кремля должны все говорить? Ты кто такой, что тебе должны все говорить?

— Я Гамов.

— Все говорит только дурак! У которого отсутствуют сдерживающие центры.

— Вот!

— Но мы говорим правду. Да, иногда эта правда прикрыта дипломатическими формами. Но в конечном итоге это все равно правда. В отличие от наших западных партнеров, которые лгут постоянно. Они лгут по поводу действий на Ближнем Востоке, лгут по поводу Украины непрерывно.

— Вот гады!

— И самое страшное, что они лгут себе сами. И сами в это верят. Это совсем плохо.

беседовал Александр Гамов

http://kp.ru/daily/26444.7/3314547

А ЧТО, ЕСЛИ ПУТИН ПОЛНОСТЬЮ ПРАВ?

Михаил Леонтьев

Однако, здравствуйте!

Сирийская операция российских ВКС вызвала очевидное замешательство в рядах "старой", американской, якобы антиигиловской коалиции. Потому что предельная ясность целей, задач и средств их достижения явным образом контрастирует с расплывчатостью, двусмысленностью и импотенцией этой американо-саудовской коалиции.

В. Путин: "Кардинально решить эту проблему можно только путём восстановления государственности там, где она была уничтожена, путём укрепления институтов власти там, где они ещё сохранились или воссоздаются".

Наш президент четко сформулировал задачу - защита и восстановление легитимной государственности в регионе. А для начала в Сирии, являющейся сегодня реперной точкой конфликта. Сирия — запорный камень, предотвращающий обрушение всего региона в хаос. И Россия приняла решение этот камень удержать, поскольку больше удержать его не может никто.

Российская группировка из 30 ударных самолетов различных типов за первые 6 суток операции совершила 120 боевых вылетов, уничтожив 51 цель. Для сравнения: авиация США и их союзников в период с июня 2014 по сентябрь 2015-го совершила почти 57 тысяч вылетов по семи тысячам целей.

Заметьте, что действия России, весьма локальные, вызвали шквальную реакцию повсеместно. В то время как массированная операция американской коалиции практически никакой реакции и никаких последствий не имела. Потому что цели и задачи ее деятельности никому, по большому счету, не известны и не понятны. Что касается России, здесь даже военно-техническая задача сформулирована предельно конкретно: во времени и пространстве. Это — поддержка наступления сирийской регулярной армии на позиции боевиков на период этого самого наступления.

Заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко: "Если говорить о чисто военных аспектах этой операции, то можно заметить, что в постсоветское время таких операций не осуществлялось. На таком удалении в сотни километров развертывание такой достаточно крупной группировки даже не просто в постсоветское время, а даже в советское время не осуществлялось. Таким образом, с чисто военной точки зрения очевидно, что вид Вооруженных сил России, который раньше назывался Военно-воздушными силами России, сейчас называется Воздушно-космическими силами, приобретет просто новое качество".

Четкая мотивированность российской позиции настолько притягательна, что создается впечатление, что под ее обаяние попала даже администрация Обамы. Похоже, что эта ситуация страшно напрягает американских "ястребов", собственно и заваривших эту ближневосточную кровавую кашу.

"Если русские сумеют продавить свое видение ситуации в Сирии, — пишет Foreign Policy, — для Америки как мирового лидера настанет момент истины. Европейские правительства, с самого начала сирийского кризиса тратившие политический капитал на поддержку действий Вашингтона, окажутся перед вопросом, а что если Путин полностью прав".

А, действительно?! А что, если?! А куда тут денешься?

Однако, до свидания!