Саркози: «Мы должны победить ИГ за несколько месяцев» ("Le Figaro", Франция)

<!--dle_image_begin:http://cdn.topwar.ru/uploads/posts/2015-09/1441889320_ugur.jpg|--><!--dle_image_end-->

Бывший президент выступает за «национальное примирение» в Сирии без Асада, но с «членами старого режима».

Le Figaro: Поддерживаете ли вы решение Франсуа Олланда начать разведывательные полеты над Сирией в перспективе возможных авиаударов?

Николя Саркози: Честно говоря, не вижу, что мешало нам раньше вести наблюдение с высоты в 15 000 метров. Надеюсь, Франсуа Олланд решил начать сбор разведданных, чтобы мы полностью не зависели от других... Что касается авиаударов в Сирии, я, разумеется, поддерживаю их, ведь как можно говорить, что мы воюем против ИГ, и не бить туда, где оно находится?

— Позиция изменилась слишком поздно?

— В Сирийском вопросе все происходит слишком поздно. В августе 2012 года, когда умеренная сирийская оппозиция была сильнее, я говорил об опасности кризиса и необходимости действовать. И к чему же привело бездействие международного сообщества? К сохранению режима Башара Асада, у которого на совести по меньшей мере 200 000 погибших, появлению ИГ и ослаблению не получившей от нас достаточной помощи умеренной сирийской оппозиции. Кроме того, большинство сирийцев сейчас убеждены, что международное сообщество бросило их на произвол судьбы. Дефицит международного лидерства в этом и других вопросах просто пугает.

— Вы имеете в виду США?

— Да, пусть даже Средиземноморский регион — это в первую очередь дело европейцев. Происходящее в Сирии напрямую касается нас. Каждый раз, когда Европа отворачивается от Средиземноморья, она поворачивается спиной к собственному будущему. У нас нет выбора, нужно вмешаться.

— Сейчас раздается все больше голосов в поддержку отправки наземного контингента.

— Тут нет споров между авиацией и наземными войсками. Прежде всего, потому что без специалистов на земле авиация слепа. Они нужны для нахождения координат целей, которые позволяют избежать сопутствующего ущерба. То есть, утверждения о том, что мы можем отправить самолеты без наземной поддержки — ложь.

— Но ведь это не боевые отряды, которые сражаются на фронте...

— Да, это не пехота, но все равно наземные подразделения. Разве можно рассчитывать на победу в войне без солдат? Нет. То есть вопрос сейчас не в том, нужны ли солдаты вообще, а какие именно.

— Нужно ли отправить французских солдат?

— Никаких наземных французских сил, помимо уже упомянутых мной специалистов. Я ни в коем случае не хочу, чтобы мы устроили новый Афганистан или Ирак. Напоминаю, что в Ливии мы повели за собой два десятка стран, а наземные силы были арабскими, а не европейскими. И мы смогли победить в этой войне за десять месяцев. В Сирии необходимо задействовать войска стран региона, государств Персидского залива, Египта, отряды сирийской оппозиции. Разве можно говорить об освобождении Сирии без участия сирийцев?

— Несмотря на нынешние проволочки, мы еще можем победить ИГ?

— Мы не «можем», а «должны» победить ИГ за несколько месяцев, если выделим для этого средства.

— Но для действий в Сирии нужно одобрение России...

— Мы совершили большую ошибку, когда создали условия для новой холодной войны с Россией. Мы нуждаемся в ней по вопросам Сирии и ИГ. Нужно перевернуть страницу холодной войны с Москвой, пусть это и не означает, что мы согласны со всем или принимаем происходящее в Донецке. Россия должна проявить добрую волю, помочь международному сообществу победить ИГ и урегулировать затяжной сирийский кризис. Россия должна вернуться в восьмерку, снять эмбарго на мясо. Между Европой и Россией необходимо восстановить диалог. Это в интересах обеих сторон.

— В этой связи, Франсуа Олланд намекнул в понедельник на снятие санкций.

— В этом-то и суть проблемы: у нас «намекают» на снятие санкций, возможность снижения налогов, возможность работы по воскресеньям... Но по факту ничего не происходит. Руководить — значит принимать решения. Единственное, что у нас случилось с Россией — это 2 миллиарда евро, которые ложатся на плечи французов из-за отказа передать «Мистрали».

— Официально говорят об одном миллиарде...

— Миллиард напрямую, два — косвенно. Что касается французских животноводов, они потеряли несколько сот миллионов...

— Нынешнюю обстановку в Ираке и Ливии после вмешательства едва ли можно назвать вдохновляющим примером...

— Ирак, очевидно, не был успехом. Но все началось со лжи об оружии массового поражения, а это никогда не сулит ничего хорошего... Ливию же бросили на произвол судьбы. Нужно было оказать ливийцам экономическую и политическую поддержку, помочь им разоружить отряды, профинансировать исчезнувшие армию и полицию. Напомню, что после нашего вмешательства в Ливии там прошли первые в истории страны свободные выборы с 60% явкой, которые завершились победой умеренных сил. Ливийское вмешательство стало прекрасным примером сотрудничества западных и арабских государств с тем, чтобы избавить мир от кровавого режима. Отсутствие дальнейших шагов стало примером непоследовательности политических решений, опиравшихся на низменные соображения, и нежелания взять на себя международную ответственность.

— Франсуа Олланд хочет подготовить почву для того, что будет после Башара Асада. Вы согласны с ним в этом моменте?

— Будущее Сирии невозможно с Башаром Асадом, но это не означает, что следует вычеркнуть всех, кто работал в партии «Баас». Это была главная ошибка в Ираке. Нужно дать старт национальному примирению с участием членов старого режима. Таково условие будущего мира.