Возможность вторжения в Сирию, которого прежде удавалось избежать усилиями Владимира Путина, обсуждается вновь. Главным «ястребом» предсказуемо выступает Турция, США также предупредили, что будут бомбить позиции войск Асада, если те посмеют тронуть оппозицию. Активизировалось и ИГИЛ. Военные позиции сторон перед лицом новой угрозы стоит проанализировать.
Во вторник глава МИДа Сергей Лавров в очередной раз заявил, что военное решение судьбы Башара Асада означало бы захват власти боевиками ИГИЛ. Напоминание это адресовалось не только Турции и США, но и саудовскому коллеге Лаврова Аделю аль-Джубейру, который находится в Москве с визитом. Саудовский гость, тем не менее, возможность антитеррористической коалиции с Асадом против ИГИЛ отверг. Напрасно: из всех противников ИГИЛ правительственные войска выглядят наиболее внушительно.
Правительственные войска
За время гражданской войны численность вооруженных сил Сирии сократилась почти в два раза: с 325 до примерно 150 тысяч человек. При этом – ориентировочно – потеряно до 30% бронетехники. Тем не менее сирийская армия сохраняет боеспособность, а широко обсуждаемое дезертирство сказалось на ее качестве лишь в лучшую сторону. Кроме того, в ходе гражданской войны правительство пошло на формирование парамилитарных сил. Это в первую очередь Национальные силы обороны – ополчение из национальных и религиозных меньшинств (алавитов, христиан, друзов, армян) численностью до 60 тысяч человек. Практически все источники указывают на высокую подготовку и боевой дух именно в рядах ополчения, которое планируется увеличить до 100 тысяч человек уже в этом году.
Многие ключевые для Сирии военные системы за годы войны или серьезно пострадали, или критично устарели. В первую очередь речь идет о ПВО и ВВС, которые вряд ли смогут выдержать столкновение с современной военной машиной крупных государств. Отдельные локальные успехи наподобие уничтожения нескольких турецких самолетов-разведчиков – скорее случайность, чем закономерность.
В то же время для борьбы на внутренних фронтах правительственной армии вполне хватает сил и средств, по крайней мере на данный момент. Но любая масштабная поставка современных вооружений в тот или иной район Сирии (к той или иной оппозиционной группировке или, наоборот, в правительственные части) сразу меняет картину войны. Грубо говоря, все воюющие стороны критично зависят от поставок современного вооружения, вспышки наступательных порывов четко совпадают по хронологии с датами этих поставок.
Воюющая на стороне правительственных войск ливанская организации «Хезболла», несмотря на свою небольшую численность (по разным оценкам, не более 4 тысяч человек в постоянном «ядре», поделенном на батальоны, и около 11 тысяч резервистов), играет весьма важную роль. Бойцы «Хезболлы» хорошо обучены и организованы, они не только сами участвуют в боевых действиях, но и работают инструкторами в сирийском ополчении. При этом они прекрасно мотивированы, у них есть собственные каналы получения боеприпасов и снабжения. Это ударное «ядро» неоднократно оказывалось на острие наступлений правительственных войск с очень хорошими результатами.
На данный момент правительственные войска Сирии контролируют больше половины «основной», то есть густонаселенной территории страны, прижимая силы оппозиции к израильской, иорданской и турецкой границам. Исключение составляет северная провинция Идлиб, некоторые районы вокруг Хомса и пустыня от Пальмиры на восток.
Оппозиция
Процесс дробления и размножения сирийской оппозиции (в очень широком толковании этого термина) безостановочно шел с самого начала гражданской войны летом 2011 года. Обычно бывает наоборот: мелкие повстанческие отряды постепенно собираются вместе, разрастаются численно, находят общую политическую платформу и оформляются в нечто организационно цельное. И с этим цельным уже можно иметь дело как с субъектом переговоров или, наоборот, как с понятным военным противником.
В Сирии все пошло не по учебникам. Причина тому – слишком активное вмешательство во внутренние дела страны множества разновекторных сил, объединенных одной, но пламенной целью: свержением Башара Асада любой ценой, а дальше хоть трава не расти. Страны Залива, представители США, Турции, Франции чуть ли не пинками согнали представителей большинства оппозиционных сил и военных группировок в ноябре 2012 года в столицу Катара Доху, где и было объявлено о создании Сирийской национальной коалиции (СНК). Возглавил ее Муаз аль-Хатиб, бывший имам мечети Омейядов в Дамаске, фигура очевидно компромиссная. Но и этот «компромисс» удержался не больше года: уже летом 2013 года Муаз аль-Хатиб подал в отставку, и до сих пор его место вакантно.
Появление такой «зонтичной» организации, помимо прочего, позволяло определить единый канал военной помощи, чтобы не гоняться на верблюдах по пустыне за каждым отдельно взятым полевым командиром, дабы подарить ему противотанковые ракеты и показать, в какой стороне Дамаск. Но искусственно сколоченная через угрозы и посулы СНК продержалась в требуемом виде недолго. Она начала делиться на части, от нее откалывались отдельные полевые группировки и группы разной численности и политической ориентации. Сейчас СНК существует, по сути дела, только на бумаге и в воображении ряда международных организаций, например Лиги арабских стран, которая передала представителям СНК место, ранее занятое представителями официального Дамаска. Еще их признала Ливия, но нынешняя Ливия и инопланетян может признать, если Катар попросит.
Наиболее дееспособной частью СНК была и остается Свободная сирийская армия (ССА), состоящая в основном из дезертиров из правительственной армии, как правило, суннитов. Изначально ей руководил полковник Рияд Асад, сейчас Высший совет ССА возглавляет бывший бригадный генерал сирийской армии Салим Идрис, но формально, «на земле» никакого единого руководства частями ССА давно уже не существует. Оппозиционная армия распалась на отдельные группировки, построенные по племенному, местническому, религиозному и другим принципам. Процесс деления продолжается за счет выдвижения в ходе боевых действий новых полевых командиров, которые сколачивают собственные отряды и объявляют о независимости.
Таким образом, бывший генерал Идрис ничем реально не командует, а только представляет на переговорных площадках группу, уже переставшую быть единой военной силой. ССА теперь уже не столько армия, сколько бренд, «торговая марка», которая используется для создания видимости единства. В нынешней обстановке ее отдельные элементы и вовсе потеряли управляемость, и единственное, что их удерживает в рамках «бренда», – военная и финансовая поддержка из-за рубежа, которая до сих пор направляется через руководство ССА, кем бы ни были эти люди.
Это в принципе фундаментальная проблема сирийского конфликта. Некие «вожди», «лидеры», в том числе и бывшие военные, с самого начала оторвались от практической стороны событий, превратившись в профессиональных «представителей оппозиции», которые мало кого представляют. США, Великобритания и страны Залива с удивительным упорством продолжают финансировать этот цирк, настаивая на участии формального руководства СНК и ССА во всех переговорах и консультациях. При этом большинство этих людей на дух друг друга не переносят, и объединяет их теперь даже не общая цель (убрать Башара Асада), а безвыходность собственного положения.
Централизованное направление военной помощи именно в руки ССА сыграло с США и Великобританией злую шутку. «Фронт ан-Нусра», отделение «Аль-Каиды» в Сирии, не признал создание СНК, объявил эту организацию «плодом западного заговора» и демонстративно вышел из состава ССА. Вслед за «Фронтом ан-Нусра» потянулись еще несколько крупных отрядов, основанных на радикальной идеологии. Одна только бригада «Ахрар аш-Шам» насчитывает до 5 тысяч человек (серьезная сила для Сирии), а есть еще «Лива ат-Таухид», «Лива ас-Сурийя», «Лива Ислами». «Фронт ан-Нусра» вдруг оказался самым быстрорастущим по численности подразделением уже не единой оппозиции. А поскольку Запад и страны Залива централизованно поставляли оружие для ССА в целом, внутри ССА его получали в том числе формально находившиеся в ее рядах до раскола радикальные группировки. В результате, выйдя из ССА и публично прокляв ее (каждый амир батальона проклинал лично), «Фронт ан-Нусра» унес с собой и значительную часть современного оружия.
Общая численность отрядов, формально входящих в ССА, скорее всего, доходит где-то до 50 тысяч. Сами они называют цифру в 80 тысяч, но это больше похоже на самопиар. Другое дело, что довольно сложно подсчитать, кто их них – сирийцы по рождению, а кто – наемники из других стран. Это соотношение имеет большое значение, поскольку характеризует накал гражданской войны. К примеру, численность сирийцев, идущих воевать против Асада, остается стабильной или сокращается? Анализ этой динамики может многое сказать о перспективах войны и мира.
Территория, которую контролирует ССА (самолично или вперемешку с «Фронтом ан-Нусра»), серьезно сократилась по сравнению с 2013 годом – пиком влияния оппозиции. Сейчас ее части пытаются сохранить позиции у Голанских высот и (частично) вдоль израильской и иорданской границ, чем сильно досаждают соседям. На севере Сирии ССА и «Фронт ан-Нусра» заняли несколько провинций между Хомсом и Алеппо вдоль турецкой границы (за исключением горной зоны, куда их не пускают курды). Несколько очагов влияния сохраняются вокруг Хомса и в непосредственной близости от Дамаска. Но все эти территории удерживаются не сплошным фронтом, а очагами – конкретными населенными пунктами. В ряде случаев вообще нет смысла удерживать голую пустыню, а где-то для контроля над территорией хватает городского гарнизона. ССА, кстати, с самого своего рождения использовала террористическую тактику, в этом случае нет необходимости вести планомерную войну.
О численности и командовании «Фронта ан-Нусра» ничего не известно вообще.
Курды
Курды сформировали Курдский верховный комитет (КВК) летом 2012 года. Он объединил две основные курдские оппозиционные партии: Демократический союз и Курдский национальный совет. Отряды народной самообороны – военное крыло КВК – за летние месяцы освободили практически все населенные курдами города и территории. Сейчас под контролем правительственных войск в Сирийском Курдистане остаются только два крупных города: Хасеке и Эль-Камышлы, но правительственная группировка окружена и там.
Курдов, однако, нельзя однозначно отнести к антиправительственным или оппозиционным силам, даже несмотря на то, что их представитель заседает в СНК. Большую часть Сирийского Курдистана отряды самообороны освободили без боя, поскольку правительственные войска сами ушли оттуда. Еще осенью 2011 года Башар Асад вернул курдам провинции Хасеке сирийское гражданство, которое отобрал у них его отец, – более 300 тысяч сирийских курдов десятилетиями жили с удостоверениями «иностранца» и были фактически лишены любых гражданских прав.
Продвинувшись на юг, курды лоб в лоб столкнулись с неведомой ранее силой – ИГИЛ. Столкновение моментально переросло в бойню. Для «воинов джихада» курды – либо язычники, либо еретики (в зависимости от вероисповедания). Для в целом светских и политизированных курдов «джихадисты» – кошмар во плоти. Особенно сложной ситуация стала вдоль турецкой границы. В результате курдское население приграничья оказалось зажато между ИГИЛ и турецкой армией, и еще не ясно, кто для них лучше. По сути дела, в Сирийском Курдистане и турецком приграничье идет война всех против всех, причем соотношение сил зависит исключительно от поддержки с воздуха и стабильности подвоза боеприпасов.
ИГИЛ
Если рассматривать «Исламское государство Ирака и Леванта» исключительно как военную структуру в отрыве от ее квазигосударственной системы, то не так страшен шайтан, как его малюют. Стратегическое ядро ИГИЛ как военной структуры, по самым алармистским подсчетам, не превышает 50 тысяч человек. Но это профессионалы джихада, и их число в критические моменты (например, во время наступления 2014 года) могло расти по тысяче человек в месяц за счет притока добровольцев разной степени обученности. Полуфантастическая цифра армии ИГИЛ в 200 тысяч человек, которую озвучивают перепуганные до смерти иракские чиновники, может быть набрана только за счет местного населения. А это уже результат действия квазигосударственной машины, которая пришлась по душе многим арабам Ирака. Кроме того, эта цифра включает все подразделения ИГИЛ, значительная часть которых в боях на территории Сирии не участвует, а держит в напряжении остатки Ирака. Поэтому понять, сколько именно джихадистов находится в Сирии, очень трудно.
Серьезно преувеличены и успехи ИГИЛ. Реально им удалось захватить только один серьезный населенный пункт – Пальмиру, но это наделало настолько много шума, что все заговорили о падении режима Асада чуть ли не на следующий день после взятия Пальмиры. Но когда американские специалисты закрашивают чуть ли не половину карты Сирии как территорию, подконтрольную ИГИЛ, они лукавят. Они закрашивают безлюдную пустыню, в которой эта средневековая орда предсказуемо не встретила сопротивления и в итоге вышла почти что к турецкой границе, где уперлась в неуступчивых курдов. Разграбив Пальмиру, боевики ИГИЛ так и не двинулись в сторону Дамаска, поскольку не обладают достаточной силой, чтобы вступить в густонаселенные районы с недружественным населением и боеспособной правительственной армией.
Согласно одной из теорий, такого рода бродячие квазигосударственные образования не могут выдерживать столкновение с настоящими государственными машинами и армиями достаточно долго. Просто Ирак по определению слабое государство, легкая добыча для фанатиков-профессионалов. Выход за пределы уже почти растерзанного Ирака сразу продемонстрировал слабость военной машины ИГИЛ, которая не смогла победить в открытом столкновении даже плохо вооруженных курдов, зато принялась глумиться над мирным населением.
Сейчас столкновения между правительственной армией и передовыми отрядами ИГИЛ идут в основном восточнее Хомса, а крупные города, попавшие под власть джихадистов, – Дей-эз-Зор и Рака – расположены через пустыню, и сведений оттуда не поступает. Постоянные стычки в предгорьях с курдами удерживают ИГИЛ от продвижения в сторону Турции. Фронт стабилизировался, и, скорее всего, правительственные войска найдут в себе силы, чтобы оттеснить группировку джихадистов обратно в Пальмиру.
Текст: Евгений Крутиков