Знание своего врага обычно считалось сутью стратегического планирования. Во времена Холодной войны непререкаемым врагом номер один, конечно же, был Советский Союз, и всё что ни делал Вашингтон, было нацелено на ослабление богатства и мощи Москвы. Когда же СССР обрушился и исчез, у США всего-то проблем и осталось – несколько государств-изгоев. Однако вслед за событиями 9/11 президент Буш объявил «глобальную войну террору», рисуя в воображении многолетнюю кампанию против исламистских экстремистов и их союзников по всей планете. С тех пор в каждой стране, заявленной как «с нами» ли, или «против нас», наступил хаос. Вторжения, оккупации, рейды, удары беспилотников стали результатом – всё это, в конечном счёте ужасно – в то время как Китай использовал свои экономические привилегии для того, чтобы распространить своё влияние за пределы границ, а Россия начала угрожать своим соседям.

 

Среди стратегов администрации Обамы и их республиканских оппонентов бросается в глаза расстройство стратегической доктрины. Мнения сходятся к тому, что необходимо сокрушить группировку «Исламское государство» (ИГИЛ), заставить ИРАН отказаться от бомб и дать Израилю всё то оружие, которое он захочет, но более ничего. Просто не существует согласия в вопросе о том, как распределить стратегические ресурсы в Америке, включая военные, даже по отношению к ИГИЛ и Ирану. Что особенно важно, нет согласия в вопросе –  возрождающаяся Россия или всё более самоуверенный Китай должен возглавить список врагов Вашингтона. В отсутствие согласованного мнения  стало всё труднее сочинять долгосрочные стратегические планы.  И всё же, хотя и легко осуждать нынешнее отсутствие согласия в этом вопросе, не существует оснований предполагать, что миропомазание общего врага – нового Советского Союза – сделает эту страну и мир хоть капельку безопасней.  

Выбор врага

Для многих вашингтонских стратегов, среди которых много выдающихся республиканцев, Россия под управлением Владимира Путина представляет собой единственную серьёзную угрозу глобальным интересам Америки, и, таким образом, заслуживает того, чтобы быть в фокусе внимания США.

«Кто может сомневаться, что Россия будет делать то, что ей нравится, если её агрессия останется без ответа?» – заявил Джеб Буш 9 июня в Берлине во время своей первой поездки за границу в качестве потенциального кандидата в президенты. В противостоянии Путину, заявил он, «наш альянс [НАТО], наша солидарность и наши действия, важны, если мы хотим защитить основополагающие принципы нашего международного порядка, порядка, для строительства которого свободные нации пожертвовали столь многим».

Однако для многих в администрации Обамы не Россия, а Китай представляет величайшую угрозу американским интересам.

Они чувствуют, что его сдерживание должно стать приоритетом над всеми другими соображениями. Если США не удастся заключить новый торговый договор с тихоокеанскими союзниками, заявил Обама в апреле, – «Китай, эта восьмисотфунтовая горилла, будет создавать собственный набор правил», и дальше обогащая китайские компании и ослабляя доступ США «в самую быстро растущую, наиболее динамично развивающуюся экономическую часть мира».

 

Вследствие коллапса Советского Союза военные стратеги казалось бы всемогущих Соединённых Штатов – бесспорной «супердержавы» последовавшей за Холодной войной сиюминутной эры – представляли страну как способную воевать в полномасштабных конфликтах на два (или даже три) фронта одновременно. То, что США не являются всемогущими и не могут успешно принять вызов от двух крупных противников одновременно (если когда-то вообще могли), стало потрясением XXI века для Вашингтона. Они, конечно, могут предпринять относительно умеренные шаги для того, чтобы парировать инициативы как Москвы, так и Пекина, одновременно сражаясь против ИГИЛ и других локальных угроз, как это на самом деле пытается делать администрация Обамы. Однако они не могут следовать соответствующей долгосрочной стратегии, нацеленной на нейтрализацию основного противника, как это было во времена Холодной войны. Следовательно, решение сфокусироваться на России либо Китае, как на враге номер один, должно иметь важное значение для политики США и стать основным лейтмотивом мировых событий.

 

Выбор России в качестве первостепенного врага, например, должен неминуемо привести к дальнейшему наращиванию сил НАТО в Восточной Европе и поставках основных систем вооружения Украине. Администрация Обамы последовательно противостояла таким поставкам, заявляя, что они только раздуют продолжающийся конфликт и вызовут саботаж мирных переговоров. Для тех же, кто в качестве главной угрозы рассматривает Россию, однако, такое нежелание только воодушевляет Путина на эскалацию своей украинской интервенции и представляет собой долгосрочную угрозу американским интересам. В свете жестокосердия Путина, заявил сенатор Джон Маккейн, председатель Комитета по делам вооружённых сил и главный поборник русско-центристской военной доктрины, нежелание принять волевое решение лучше вооружить украинцев – «это один из постыднейших и позорнейших поступков, свидетелем которых я стал на протяжении своей жизни».

 

С другой стороны, выбор Китая в качестве основного противника означает сравнительно сдержанную позицию на украинском фронте в сочетании с гораздо более энергичным ответом на китайские притязания и строительство военной базы в Южно-китайском море. Таким было послание китайским лидерам от министра обороны Эштона Картера, сделанное в конце мая в штаб-квартире Командования Тихоокеанского флота США в Гонолулу. Утверждая, что попытки Китая создать базы в   Южно-Китайском море «вышли за рамки» международных норм, он предупредил о военных действиях в ответ на любые попытки Китая препятствовать США проведению операций в этом регионе. «Так и должно быть… и в этом нет ошибки – Соединённые Штаты будут летать, плавать и действовать там, где это позволяет международное право».

 

Если Вы – республиканец (отличный от Рона Пола), избирающийся в президенты, вам достаточно легко следовать описанной выше стратегии, призывая к полноценным кампаниям против Китая, России, Ирана, Сирии, ИГИЛ и любого другого противника, который только придёт на ум. Однако это всего лишь риторика, а не стратегия. В конце концов, видимо придётся выбрать тот или иной подход и установить исторический курс.

«Разворот» к Азии

Навязчивая идея администрации Обамы о «восьмисотфунтовой горилле», которой является Китай, оказалась в центре внимания в 2010-2011 гг. В то время разрабатывались планы, предполагавшие окончательный вывод войск из Ирака и свёртывание военного присутствия американских военных в Афганистане. В то время высшие должностные лица администрации проводили систематический обзор долгосрочных стратегических интересов Америки и пришли к консенсусу, который может быть подытожен тремя пунктами: Азия и Тихий океан стали ключевым глобальным театром международной конкуренции; Китай воспользовался  озабоченностью США Ираком и Афганистаном, чтобы укрепить там своё присутствие; и для того, чтобы оставаться мировой державой номер один, Соединённые Штаты должны предотвратить  заполучение Китаем ещё больших территорий.

 

Эта позиция, изложенная в ряде заявлений президента Обамы, государственного секретаря Хиллари Клинтон, и другими официальными лицами администрации, с самого начала была названа «Разворотом к Азии» и позже переименована в «перебалансировку» этого региона. Излагая новую стратегию в 2011 году, Клинтон подчеркнула, что «Азиатско-Тихоокеанский регион стал ключевым фактором мировой политики. Простираясь от Индийского субконтинента до западных берегов Америк… он является счастливым обладателем почти половины мирового населения [и] заключает в себе многие ключевые механизмы глобальной экономики». Поскольку США выходит из своих войн на Ближнем Востоке, «по этой причине одна из наиболее важных задач американской государственности в течение следующего десятилетия будет заключаться по существу в усиленном направлении сил и средств – дипломатических, экономических, стратегических и прочих – в Азиатско-Тихоокеанский регион».

 

Эта стратегия, о которой американские чиновники заявили тогда, и на которой по-прежнему настаивают, по своему содержанию никогда не была направлена против подъёма Китая, но это, конечно, было дипломатическим фиговым листком, скрывающим подразумеваемый полномасштабный вызов растущей мощи. Было очевидно, что любое укрепление американского присутствия в Тихоокеанском регионе действительно бросает прямой вызов региональным устремлениям Пекина.

«Совершенно ясно, чем я должен руководствоваться, – заявил Обама перед австралийским парламентом в ноябре того же года. – Планируя бюджет на будущее, мы выделим необходимые ресурсы на поддержание нашего прочного военного присутствия в этом регионе. Мы сохраним нашу уникальную способность проецировать силу и препятствовать угрозам миру».

Осуществление разворота, поясняли Обама и Клинтон, будет включать поддержку или сотрудничество с рядом окружающих Китай стран, включая увеличение военной помощи Японии и Филиппинам, дипломатической помощи Бирме, Индонезии, Малайзии, Вьетнаму и другим государствам, попадающим в экономическую орбиту Китая, завязывание дружеских отношений в военной области с Индией, заключение большого торгового соглашения, Транс-тихоокеанского партнёрства, которое должно будет беспрепятственно включать большинство стран региона, но исключать Китай. 

Многие в Вашингтоне высказывались по поводу того, насколько ограничеными оказались действия в Тихоокеанском регионе по сравнению с тем, что было первоначально публично заявлено. Конечно же, вскоре Вашингтон оказался втянут в ещё Больший Ближний Восток, заставив свои военные ресурсы сновать в этот регион вновь, оставив меньше чем ожидалось доступными для перебалансировки в Азии. Тем не менее, Белый дом продолжает придерживаться стратегического плана, направленного на активизацию   окружения Китая Америкой. «Сколько бы горячих точек не возникло в других местах, мы будем продолжать углублять нашу непоколебимую приверженность этому критически важному региону», – заявила в ноябре 2013-го советник по национальной безопасности Сьюзан Райс.  

 

Для Обамы и членов его администрации, не смотря на вызовы ИГИЛ и таких распадающихся государств, как Йемен и Ливия, разрушаемых экстремистскими погромами, Китай остаётся единственным противником, способным одержать верх в борьбе за звание ведущей мировой державы (его экономика официально это уже сделала). Для них это транслируется в простейшее послание: Китай необходимо ограничивать всеми доступными средствами. Это не означает, как они утверждают, игнорирование России и других потенциальных соперников. Белый дом, например, сигнализировал, что начнёт размещение вооружений, включая танки, в Восточной Европе для их использования в будущем любыми американскими войсками, вводимых в регион в рамках ротации, для противостояния российскому давлению на страны, когда-то входившие в Советский Союз. И, конечно же, администрация Обамы продолжает повышать ставки в борьбе против ИГИЛ, отправив совсем недавно ещё больше военных советников в Ирак. Они, однако, настаивают, что ничто из перечисленного не собьёт администрацию с курса на решение первоочередной задачи сковывания Китая.

Противостояние возрождающемуся русскому медведю.

Не все в Вашингтоне разделяют эту китае-центристскую точку зрения. Хотя большинство политиков согласны с тем, что Китай представляет собой потенциальный вызов интересам США в долгосрочной перспективе, оппозиционная им команда рассматривает эту угрозу как ни настолько острую, ни непосредственную. В конце концов, Китай остаётся вторым по значению (после Канады) торговым партнёром и крупнейшим поставщиком импортных товаров. Многие американские компании делают в Китае большой бизнес, и поэтому выступают за конструктивные рабочие отношения. Хотя руководство в Пекине явно пытается защитить то, что оно рассматривает как свои интересы в азиатских водах, фокус его внимания до сих пор остаётся главным образом экономическим, а его лидеры стремятся поддерживать дружеские отношения с США, регулярно участвуя в обманах на высшем дипломатическом уровне. Как ожидается, президент Си Цзиньпин в сентябре посетит Вашингтон.

 

Россия, ведомая Владимиром Путиным, с другой стороны, выглядит гораздо более угрожающе для многих американских стратегов. Присоединение ею  Крыма и постоянная поддержка сепаратистских сил на востоке Украины рассматривается в качестве прямой и грубой угрозы на Евразийском пространстве тому, что они видят, как мировой порядок с доминированием США. Президент Путин, кроме того, не делает секрета из своего презрения к Западу и своей решимости следовать российским национальным интересам, к чему бы это ни привело. Для многих, кто помнит эру Холодной Войны – а в их число входит большинство высокопоставленных американских политиков – это выглядит во многом как угрожающее поведение Советского Союза; для них Россия оказывается представляющей угрозу существования США в том виде, в котором Китай не представляет.

 

Среди наиболее типичных представителей этой невежественной, пугающе знакомой и реакционной точки зрения – сенатор Маккейн. Предложив недавно свой обзор стоящих перед Америкой и Западом угроз, он поставил Россию во главу списка:

«В самом сердце Европы мы видим Россию, вдохновлённую значительной модернизацией своих вооружённых сил, возрождающую старые имперские амбиции и вновь замышляющую завоевания. Впервые за 70 лет на этом континенте суверенное государство подверглось вторжению, а его территория была силой аннексирована. Хуже того, от центральной Европы до Кавказа люди чувствуют, как разрастается тень России принимая угрожающие размеры, и в этой тьме подмываются либеральные ценности, суверенная демократия и свободное предпринимательство».

Для Маккейна и других, разделяющих его подход, не существует вопроса, как должны ответить США: усилением НАТО, предоставлением основных видов вооружения украинцам и противостоянием Путину во всех мыслимых местах. Вдобавок, как многие республиканцы, Маккейн выступает за увеличение добычи сланцевого газа способом гидроразрыва на экспорт, для того чтобы уменьшить зависимость Европейского союза от поставок российского газа.

 

Взгляды Маккейна разделяют многие республиканские кандидаты в президенты. Джеб Буш, например, описывает Путина как «беспощадного прагматика, который будет давить до тех пор, пока кто-нибудь не надавит в ответ». Сенатор Тед Круз, когда его спросили на Фокс Ньюс, что он предпримет для противодействия Путину, дал типичный ответ:

«Во-первых, нам необходимы энергичные санкции… Во-вторых, мы должны немедленно восстановить противоракетные батареи в странах Восточной Европы, которые президент Обама отменил в 2009 г. в попытке умиротворить Россию. И в-третьих, нам необходимо начать экспорт сжиженного природного газа, который будет способствовать освобождению Украины и Восточной Европы». Аналогичные замечания от других кандидатов и потенциальных кандидатов в президенты – обычное явление.

 

С приближением сезона выборов 2016 года ожидается разогрев антироссийской риторики. Многие кандидаты от республиканцев, вероятно, будут атаковать Хиллари Клинтон, вероятного кандидата от демократической партии, за её роль в «перезагрузке» отношений с Москвой администрацией Обамы в 2009 г, попытки потепления отношений, которая сейчас по большому считается ошибкой. «Она – та, кто буквально нажал кнопку перезагрузки с Кремлём», – заявил в апреле бывший губернатор Техаса Рик.

 

Если кто-нибудь из республиканских кандидатов, кроме Пола, одержит победу в 2016 году, анти-русизм, скорее всего, станет основой внешней политики с далеко идущими последствиями. «Ни один иностранный лидер не навлекает на себя большей критики со стороны республиканцев, чем Путин, – отметил один консервативный веб-сайт в июне, – Послание кандидатов совершенно ясно: если любой из них будет избран президентом, отношения США с Россией станут ещё более негативными».

Перспектива

Кто бы ни победил в 2016 году, то, что историк Йельского университета Пол Кеннеди назвал как «империя затягивает» будет оставаться непреодолимой реальностью Вашингтона. Тем не менее, рассчитывайте на сосредоточение фокуса внимания и ресурсов на одном из двух претендентов на первое место в списке врагов Вашингтона. Победа демократов, возглавляемых Хиллари Клинтон, может привести к более эффективному фокусированию внимания на Китае, как стране, представляющей большую угрозу в долгосрочной перспективе, в то время как победа республиканцев несомненно будет возвещать врагом номер один Россию.

 

Для тех из нас, кто проживает за пределами Вашингтона, может оказаться, что этот выбор имеет несколько непосредственных следствий. Оборонный бюджет будет увеличен в любом случае; войска, как и сейчас, будут отчаянно курсировать между горячих точек планеты и т.д. В долгосрочной перспективе, однако, не думайте ни секунды, что этот выбор ничего не значит.

 

Усиленное стремление противостоять России будет неизбежно воспроизводить зловещую, непредсказуемую атмосферу подозрительности холодной войны, игру мускулами и периодические кризисы. Дополнительные американские войска будут развёрнуты в Европе; американское ядерное оружие может вернуться туда; бряцание оружием, ядерным или каким-либо другим, будет усиливаться. (Обратите внимание, что Москва недавно объявила о решении добавить 40 межконтинентальных баллистических ракет к своему и без того внушительному ядерному арсеналу, и вспомните о предложении сенатора Круза развернуть противоракетные батареи в Восточной Европе). Для тех из нас, кто может вспомнить настоящую Холодную войну – это вряд ли привлекательная перспектива.

 

Возобновление сосредоточения внимания на Китае, несомненно, окажется не менее нервирующим. Оно будет включать развёртывание дополнительных военно-морских и военно-воздушных сил в Тихом Океане и сопутствующим риском вооружённой конфронтации с расширенным китайским военным присутствием в Восточном и Южно-Китайском морях.

 

Сотрудничество в области торговли и изменения климата окажется под угрозой, наряду со здоровьем глобальной экономики, в то время как поток идей и людей между Востоком и Западом продолжит сокращаться. (Знаковым событием времени стало недавнее объявление Китаем о введении новых ограничений на осуществление деятельности иностранными неправительственными организациями). Хотя эта страна располагает гораздо меньшим количеством ядерного оружия чем Россия, она модернизирует свой арсенал, и риск ядерной конфронтации будет также несомненно возрастать.  

 

Вкратце, варианты глобальной американской политики после 2016 года могут быть охарактеризованы как одновременно мрачные и беспорядочные, или даже ещё более мрачные, если разобраться. Большинство из нас будет одинаково плохо жить при любом исходе, хотя военные подрядчики и другие, которых президент Дуайт Эйзенхауэр впервые назвал «военно-промышленный комплекс» хорошо поохотятся. Нужды населения, такие как здоровье, образование, инфраструктур и окружающая среда пострадают в любом случае, в то время как перспективы мира и стабильности пойдут на убыль.

 

Страна без последовательного плана продвижения своих национальных интересов представляет собой жалкое явление. Хуже, однако, что мы в ближайшие годы можем оказаться навсегда страной на грани кризиса с осаждённым соперником, обладающим ядерным оружием.

Об авторе:

Майкл Т. Клэр, постоянный автор TomDispatch, является профессором в области мировой безопасности Колледжа Гемпшира и автором вышедшей совсем недавно «Гонки за тем, что Осталось». Документальная версия фильма его книги «Кровь и Нефть» доступна из Фонда образования средств массовой информации.