Широкино стало символом бессмысленной бойни и неизбежности новой войны

Широкино стало символом бессмысленной бойни и неизбежности новой войны

Представители Донецка внезапно объявили село Широкино «демилитаризованной зоной» и пригласили ОБСЕ мониторить ситуацию. Это неожиданное заявление стало результатом многонедельных кровопролитных боев за село, не имеющее никакого стратегического значения. Широкино превратилось в фетиш войны, который замещает собой общую ситуацию на фронте.

Одностороннее провозглашение Широкино «демилитаризованной зоной» многими было воспринято как военный провал и даже как предательство. Ситуацию стоит разобрать подробнее, разделив на три аспекта.  

Военный аспект

Уже нет смысла повторять, что с военной точки зрения Широкино особого интереса не представляет. Оно настолько неудобно расположено, что обладание им не дает ни одной из сторон ни стратегического, ни тактического преимущества. Просто Широкино «повезло», как в свое время донецкому аэропорту, а еще ранее – селу Никишино.

Фронт остановился перед Широкино осенью прошлого года по естественным причинам: продвижение в сторону Мариуполя прекратили волей политиков, а тут как раз подвернулись редкие в этой степной местности холмы, на которых можно закрепиться. Так Широкино стало «медийным» населенным пунктом, особенно в Киеве, поскольку с формальной точки зрения оказалось «последним селом перед Мариуполем», которое надо защищать практически как Кончу-Заспу. Это не совсем правда, есть там еще села (то же Виноградное, например), к тому же никому в Донецке не приходило в голову планировать лобовое наступление по прибрежному шоссе, но имидж Широкино был создан блестящий.

При этом после разгрома Дебальцево Порошенко очень некстати объявил награду за каждый занятый населенный пункт. Заскучавший было в секторе М батальон «Азов» встрепенулся и обнаружил перед собой нейтральную полосу, включавшую села Широкино и Саханка. Дальше пошло по классической фабуле «Свадьбы в Малиновке». «Азовчане» и грузины въезжали в село на своих «джихад-мобилях», добегали до сельсовета на Радянськой (Советской) улице, что недалеко от приморского шоссе, вывешивали жовто-блакитный флаг (иногда грузинский, иногда оба сразу), делали на этом фоне коллективное селфи в качестве вещественного доказательства и тикали обратно – в кассу. И так несколько раз подряд.

В какой-то момент местным жителям это надоело, поскольку «Азов» и грузины оставляли за собой разрушения и погром. Мужское население Широкино ушло в ополчение, а остальное взмолилось просьбой покончить с этой махновщиной. Командование ВСН до того момента пристального внимания на Широкино не обращало. На южном фланге были и есть места и события поважнее.

Тогда ополчение решило махновщину подловить. Поставили засаду на холмах и несколько раз подряд (да, грабли – это инструмент украинской военной мысли) уничтожили то, что принято называть диверсионно-разведывательными группами (ДРГ) «Азова» и грузин, а на практике представляло собой веселые ватаги с пятыми айфонами наперевес. Оставшись без пропитания, «Азов» стал повышать градус противостояния. То есть, потеряв «джихад-мобили», они сперва стали заезжать в село на бэтээрах, а когда по бэтээрам ополчение стало работать «мухами», – уже на танках. По танкам стали бить с «фаготов», а до «Азова» дошло, что можно устраивать засады на засады. Так могло продолжаться до бесконечности.

Это классическая история о том, как периферийная, совершенно необязательная стычка за полтора–два месяца превратилась в мясорубку, освещенную пристальным вниманием киевских СМИ. В конце концов ВСН все-таки вошли в село, в котором уже практически ничего живого не оставалось, но не заняли его в классическом смысле слова, а частично контролировали силами одного батальона. Бои стали контактными, расстояние между позициями сторон кое-где уже не превышало 20–30 метров, а основной формой ведения огня стала стрельба из подствольников навесом через хату. В ход пошло и тяжелое вооружение, которое, по идее (то есть по Минску-2), должно было быть оттуда отведено до самого Мариуполя.  

За последний месяц бои в Широкино перемололи несколько рот с обеих сторон. В какой-то момент потери батальона составляли до трети личного состава, то есть из трех рот одна погибала, а люди – не мусор. Кроме того, после постоянных наездов ОБСЕ и криков в Киеве ополчение вывело из Широкино даже минометы. «Азов» и грузины немедленно воспользовались ситуацией – и принялись давить позиции ополчения всем, из чего могли. У ВСН до сих пор приказ: ответного огня не открывать, а если и открывать, то только после согласования с центральным командованием. На это уходило время, потери росли. Минометы пришлось вернуть, но ненадолго.

Пару раз (вспомним о граблях) ВСН удавалось заманить «Азов» в центральную часть села и накрыть их там артиллерией. Потери у грузин стали критическими, на них даже обратил внимание Михаил Саакашвили, правда, в свойственной ему клоунской манере. То, что произошло с 1 по 3 июля, изначально было точно таким маневром. Славянский батальон ВСН ушел из Широкино на холмы и в Саханку, по факту оставив поле боя, приготовившись отработать по «Азову», если тот займет все село. Но ВСУ в село не зашли. До пяти утра ситуация оставалась нейтральной, а затем пехота ВСН снова вошла в Широкино практически на изначальные позиции – за бывшей улицей Логозинского, чуть ближе к центру.

Таким образом, ситуация вернулась к исходной. При этом на восточных окраинах Мариуполя ночью было отмечено передвижение танковых колонн – и туда немедленно полетели ракеты. А это могло означать такую эскалацию, что мало не показалось бы никому.

Даже если представить на минуту, что ВСН действительно оставят Широкино навсегда (что и надо было сделать во избежание бессмысленных потерь), в этом есть нечто неприятное, но нет ничего трагичного. В этом случае ВСУ просто подтянули бы фронт на два километра, и следующей за Широкино стала бы соседняя Саханка – куда более интересное село, хотя в нем всего то ли пять, то ли шесть улиц. Подобное «отжимание нейтралки» – не критичный момент. В конце концов, ровно то же самое произошло в Марьинке, но в противоположную сторону – ранее нейтральная часть села в ходе диких боев оказалась под контролем ополчения.

Да, для ВСУ «отжимание» на южном участке фронта действительно значимо. Все больше данных свидетельствуют о том, что в Киеве склоняются к нанесению удара со стороны Волновахи – на Докучаевск и вглубь Старобешевского района. Но проблемой стала река Кальмиус. 131-й разведбатальон ВСУ пытается отыскать броды у села Чермалык, но именно там Кальмиус разливается предельно широко, и украинская бронетехника форсировать его не может.

Фактически бои за Широкино привели просто к формированию новой линии фронта, не слишком отличающейся от изначальной и никак не влияющей на общую оперативную обстановку. В этом нет не только трагедии, но даже тактического поражения или успеха. Говорить о «сдаче» села или делать из истории этих боев далеко идущие выводы – наивно. Можно, конечно, в патриотическом угаре вести бои до последнего человека и за каждую хату-мазанку, но как потом смотреть в глаза людям?

Пропагандистский аспект

Для Киева результат боев за Широкино – прекрасный повод превратить еле видимый тактический успех в широкую пропагандистскую кампанию. Это как бы компенсация за разгром в Марьинке и единственное, что можно предъявить обществу в качестве «победы». Само это киево-львовское общество превратилось в настолько экзальтированную толпу, что способно мифологизировать любой хутор, если его правильно освещать в прессе. Никишино, Пески, Лутугино, аэропорт – наглядные примеры тому. Пропаганда на Украине идет впереди военной тактики и логистики, бессмысленные по сути и донельзя кровопролитные бои за развалины (терминалы аэропорта, например) превращаются в судьбоносные операции, сравнимые со Сталинградской битвой. Участь Широкино вполне может постичь теперь Саханку и Докучаевск.

Другое дело, что идти на поводу у киевской пропаганды нет никакой нужды. Исходя из тактики, можно было и аэропорт оставить, поскольку эта груда искореженного бетона посреди степи никакой военной ценности больше не представляет. Но легко представить, какой пропагандистский угар начался бы после того в Киеве. Зачем давать Порошенко дополнительные поводы на пустом месте поднимать себе рейтинг и политический вес?

В ВСУ сейчас «пересменка» – прямо в эти дни идет увольнение «первого поколения» мобилизованных (они призывались только на год). То есть тех солдат и младших офицеров, которые уже успели получить немалый боевой опыт. Последние две волны мобилизации провалены, недобор превышает 50%. Тем не менее Киев умудряется наполнять линию фронта новыми частями, численность войск растет в геометрической прогрессии и уже, по ориентировочным оценкам, перевалила за 70 тысяч человек, а это действительно много. Для поднятия духа этой толпы нужны победы, а когда их нет – пропагандистские трюки, компенсирующие отсутствие побед. Вот сейчас появилось Широкино. И в киевских СМИ никто не будет вдаваться в подробности. Заняли село – перемога.  

Политический аспект

ДНР и ЛНР до последнего пытаются бороться за сохранение положений Минска-2. Самостоятельно или под давлением Москвы – это уже вопрос вторичный (хотя и интересный), но все исходящие из Донецка инициативы направлены именно на сохранение положений достигнутых договоренностей. Меж тем в последние дни со стороны западных участников ясно проявилась тенденция нивелировать Минск-2 – пусть не с политической точки зрения, но с практической. Оспаривать или отменять перемирие публично и открыто никто, конечно же, не будет, ведь все борются за мир и за все хорошее против всего плохого. Но текущий расклад можно сформулировать так: положения Минска-2 себя исчерпали, мы выжали из него все, что было возможно, и теперь этот договор и это перемирие можно отряхнуть, как прах с сапог.

И никто не сможет спрогнозировать, при каких обстоятельствах возможны (если вообще возможны) новые переговоры о новом перемирии и как на него отреагируют на Донбассе. В такой обстановке странное (а на первый взгляд – вообще чудовищное) предложение передать Широкино под контроль ОБСЕ (при этом новая линия фронта пройдет по холмам восточнее села) представляются последней уступкой именно в политическом плане. Сама эта идея, мягко говоря, до конца не просчитана. Она может быть расценена в Киеве и в Европе как, например, первый шаг к размещению «миротворцев». Непонятно и то, как ОБСЕ вообще способна что-либо контролировать, учитывая кадровый состав наблюдателей и их не до конца проясненные полномочия. А как все это будет называться – демилитаризованная зона, как предлагает Денис Пушилин, или нейтральная, опять же, уже не имеет значения.  

Ситуация подошла к опасному пределу. Если еще совсем недавно разговоры о новом этапе вооруженного конфликта воспринимались как чисто эмпирические рассуждения, то сейчас это данность двух недель. Закончится ротация в ВСУ, пройдет маневренное уплотнение линии фронта, завершатся дипломатические танцы вокруг «демилитаризованного Широкино» – и тогда орудия вновь заговорят в полную силу.

Даже старые танки в степи развивают скорость до 60 километров в час. Сколько там до Днепропетровска?

И всегда остается шанс, что может быть еще хуже.