|
Переводчик Italia
Лучо Караччоло
Индийский гигант в плену у своего мифа с гордостью и бедностью. От Киндии и G2 к треугольнику США-Китай-Индия? Дели не любит Обаму. Важность познания Индии.
Индия является заложником своего собственного мифа. Плохо это или хорошо, но, наверное, нет другой страны в мире, одно упоминание о которой вызывало бы такой каскад стереотипов. Особенно на Западе, включая и Италию. Какими бы они ни были, положительными или отрицательными, эти "вечные правды" не поддаются фактам и исторической динамике и фильтруются покрывалом Майи, давая нам иллюзию того, чего мы не знаем. Этот метафизический фильтр, приправленный экзотикой, с помощью которого европейцы — от колониалистов до "детей цветов" и их детей — смотрят на "мать цивилизаций", определяет стенограмму, претендующую на роль фотографии субконтинента, слишком большого, населённого и пёстрого для мгновенной фотографии. Формулу, одновременно простую и законченную. Голодной, отчаявшейся страны, но и экзотичной и "магической", бывшей в моде некоторое время назад. Или же страны "India Shining”, из программного обеспечения, интернета, гениев математики, кинематографистов и мультимиллиардеров, обычного содержимого гламурных журналов.
Короче, имеем ли или не имеем мы дело с новой великой страной на планете? Прав ли Параг Ханна, молодой индо-американский аналитик, рождённый в Уттар-Прадеш, и сегодняшняя звезда среди вашингтонских геополитических аналитиков, когда считает, что G2 не есть альфа и омега нового мирового порядка, и что будущее за треугольником Китай-Индия-Соединённые Штаты? Он сам даёт нам ответ в интервью, опубликованном в выпуске "Лимес", посвящённом "Планете Индия": "Индия — большая страна и держава, но ещё не превышает сумму своих частей. Другими словами, она ещё не великая держава". Но это не означает, что она не может ею стать в ближайшем будущем.
Конечно, Ханна не верит в "Киндию", сочетание Китая и Индии, которое несколько лет назад казалось символом будущего. Сегодня отношения между Пекином и Дели вновь ухудшаются, и на поверхность всплывают старые пограничные споры.
А некоторые индийские аналитики, видимо, увлеченные теорией заговора, клянутся, что именно китайцы подстрекают маоистских повстанцев (Наксалит), бросающих вызов государственной власти в обширных регионах федеральной республики.
Также охладились и отношения с Вашингтоном. Ушли времена, когда Буш ставил на Дели как на привилегированного союзника США, чтобы выстроить цепь сдерживания Китая, другими звеньями которой стали бы Япония и Австралия вплоть до подписания в 2008 году соглашения по развитию мирной атомной энергетики с державой, уже имеющей атомное оружие. Договор глубокого геополитического значения, подразумевающий: "мы, американцы, считаем вас надёжным стратегическим партнёром".
Сегодня об Обаме среди индийской элиты отзываются плохо. По многим причинам. Прежде всего потому, что в борьбе с исламским терроризмом он полагается на Пакистан, что в глазах индийцев выглядит (и кое в чём они правы) противоречием в терминах: это всё равно, что просить поджигателя поучаствовать в тушении пожара. Ещё потому, что Обама, похоже, околдован Китаем, историческим спонсором Пакистана. Наконец, потому, что, судя по всему, он понизил статус Индии со стратегического партнёра до одного из нескольких столпов американской стратегии в Азии. Индийцы находят слишком легкомысленным сближение Белого дома с Исламабадом, ради которого Обама, как в какой-то момент казалось, даже попросит Дели сделать уступки по вопросу Кашмира — сути индо-пакистанских разногласий.
Здесь затрагивается фундаментальный аспект для осознания геополитического и геостратегического веса Дели, который мало кто в Европе принимает во внимание: война в Афганистане есть, и даже, наверное, прежде всего, непрямая война между Индией и Пакистаном. С индийской точки зрения речь идёт о том, чтобы помешать талибам прибрать к рукам афганскую территорию. Тем самым талибам, которые, фактически, являются союзниками пакистанцев или, как минимум, пакистанских секретных служб, которые их придумали, финансировали и покрывали. Не из-за симпатии, а потому что они должны были (и должны сегодня) обеспечить Исламабаду возможность использования Афганистана как стратегического редута в будущих индо-пакистанских конфликтах. В войнах, которые многие с обеих сторон границы, проведенной на карте отступающими англичанами, считают решённым делом. И которые имеют свои глубокие корни в суверенитете Кашмира, сегодня фактически разделённого между Индией и Пакистаном (который отдал его малую часть Китаю к глубочайшему унижению Дели).
С геостратегической точки зрения для подтверждения своих амбиций Великой державы Индия в настоящий момент усиливает флот в открытом море, чтобы суметь сыграть решающую роль в Индийском океане. "Как говорит само слово, Индийский океан — индийский", — гордо объясняют некоторые морские стратеги, показывая на карту того, что они считают mare nostrum (наше море, в смысле "домашнее море", так древние римляне называли Средиземное море - прим. перев.), через которое проходят жизненно важные для субконтинента морские пути. В заключение: в геополитическом плане Индия — региональная держава, но все ещё не является глобальным игроком.
Но можем ли мы уже сегодня причислить Индию к великим мировым державам в экономическом плане? Это зависит от того, с какой стороны мы приступим к проблеме. Во время полной, так называемой, глобальной рецессии (в действительности же, половина Азии в неё никогда не входила) Индия проявляет себя как очень даже динамичный локомотив. Кроме того, в силу своего миллиарда и двухсот тысяч населения в последующие годы можно ожидать демографический рывок и обгон Китая в качестве самой многонаселённой страны в мире. В этом году рост индийской экономики приближается к 7 %, всего лишь на пару процентов ниже максимального в последние прекризисные годы и вдвое больше, чем в восьмидесятые годы.
Страна в авангарде по новейшим технологиям, фармацевтике и в других передовых высокотехнологичных областях. Система высшего образования на отличном уровне, некоторые университеты в состоянии конкурировать с самыми знаменитыми американскими или европейскими соперниками. Страна полагается на большое количество молодёжи, убеждённой, что будущее будет лучше настоящего. Она может также рассчитывать на большую заокеанскую диаспору, особенно в Соединённых Штатах, где 64% из трёх миллионов индо-американцев имеют высшее образование, а некоторые занимают влиятельные посты в политико-экономическом истеблишменте. Наиболее заслуживающие доверия оценки насчитывают для Индии 20-30-миллионную диаспору, из которой треть имеет индийский паспорт. В последние годы правительство Дели научилось считать их существенным ресурсом. Ещё и потому, что они обеспечивают значительный приток валюты на родину, составивший в 2009 году около 40 миллиардов долларов, большая часть которых поступает из стран Персидского залива.
Индия занимает 134-е место в Индексе развития человеческого потенциала ООН. Неграмотные составляют треть населения. 95% трудоспособного населения заняты в неформальной экономике. По данным Всемирного банка, в 2004 году доля населения, живущего меньше, чем на один доллар, в день, составляла 24%. Если принять предел исключительной бедности в два доллара в день, то как минимум 80% индийцев оказались бы за этим пределом.
Другой большой исторически сложившийся предел развитию Индии, для преодоления которого правительство Дели вкладывает огромные средства, чтобы догнать другие страны, особенно Китай, это инфраструктура: дороги, порты, аэропорты и железные дороги далеки от западных или дальневосточных стандартов. Еще одна важная проблема – острая нехватка энергии, то есть, электричества, что тормозит массовое использование технологий, в которых сами индийцы превосходят остальных. Распространение электроники и мобильной телефонной связи серьёзно ограничивается недостатком электроэнергии. Уже не говоря о нехватке воды и вытекающих отсюда последствий не только для окружающей среды, экономических и социальных, но и санитарных. Особенно, если учесть, что сотни миллионов индийцев не пользуются банальным унитазом.
Эти социально-экономические "русские горки" отражают и сильное неравенство в распределении богатства (бедности) и ещё более ярко выраженное этническое, лингвистическое и религиозное многообразие. Хотя враждебность между индуистскими гипернационалистами и мусульманскими меньшинствами, кажется, все же утратила остроту вместе с упадком партии BJP, объединяющей главные течения Хиндутва, идеологии, которая отождествляет Индию с индуизмом.
Не может не поражать тот факт, что спустя шестьдесят лет после эмансипации от Лондона, это пёстрое и разнородное государство-континент не разбилось вдребезги, как это случилось с другим государством-наследником британского Раджи Пакистаном, от которого в 1971 году отделился Бангладеш, а все же сохранило свою демократию, хоть и sui generis (в своём роде - прим. перев.), и которой очень гордится. Также Индия создала жизненные стандарты, конечно, не западные, но значительно более высокоразвитые, чем те, которые были при её рождении в 1947 году.
В то же самое время легендарные уровни коррупции государственной бюрократии и семейственность политического класса (где центр сцены до сих пор занят семьёй Ганди, неоспоримым лидером которой является сейчас итальянка Соня, глава партии "Конгресс", имеющая большую власть, чем премьер-министр, опытный экономист Манмохан Сингх) заставляют индийский двигатель работать ниже своих мощностей.
И также поэтому, и при возможности без текущих стереотипов, нам, итальянцам, необходимо познать огромную и гордую планету Индию. Если некоторым нашим большим компаниям эта земля уже достаточно известна, то у культурной и политической элиты до сих пор воскрешаются в памяти лишь таинственные джунгли, о чём они, наверное, читали в романах Эмилио Сальгари
|