Итак, как вы справитесь с таким геополитическим вступлением? Восемь истребителей JF-17 Thunder сопровождали китайский Боинг президента Китая Си Цзиньпиня, когда тот вошёл в воздушное пространство Пакистана. И эти JF-17 построены в рамках совместного китайско-пакистанского проекта.

 

Шёлковый Путь? Скорее, шёлковая авиатрасса.

 

Просто чтобы довести до сведения – сведения всех – перед первой зарубежной поездкой 2015 года Си написал колонку, широко распространённую пакистанскими СМИ.

 

Он подчёркивал:

«Нам нужно сформировать структуру кооперации 1+4 с экономическим коридором в центре, а порт Гвадар, энергетическое, инфраструктурное и промышленное сотрудничество будут четырьмя ключевыми моментами для развития коридора через Пакистан и обеспечения ощутимых выгод для его народа».

Быстрый перевод: Китай с блеском вводит Пакистан в огромный проект Новых Шёлковых Путей.

 

Министр иностранных дел Китая тоже очень вовремя подчеркнул, что Пакистан будет в числе первых, получивших бонус у  $40миллиардного Фонда Шелкового Пути, который поможет финансировать проекты экономического пояса Шёлкового Пути и Морского Шёлкового Пути, или, в китайском варианте «Один Пояс, Один Путь» – лабиринт шоссе, скоростных железных дорого, портов, трубопроводов и оптоволоконной сети, которые должны резко усилить китайские связи с Европой через Россию Центральную Азию и Индийский Океан.

 

Фонд Шёлковых Путей оплатит финансирование параллельно с новым Азиатским Банком Инфраструктурного Развития (AIIB), который уже привлёк не менее 57 стран. Помощник министра иностранных дел Лю Цзянь-чао не углублялся в цифры, но заверил, что Китай «готов предоставить финансирование».

 

Так что неудивительно, что пакистанские СМИ воодушевились. Быстро возникает общее согласие в том, что Китай становится «наиболее важным союзником Пакистана» хоть на западе, хоть на востоке.

 

Пекин тщательно выстраивает торговое наступление, смешивая концепции китайского руководства, вроде гармоничного общества, и китайскую мечту о беспроигрышном политически заманчивом соседстве только в цифровом выражении: $46 миллиардов инвестиций в Пакистан ($11 миллиардов в инфраструктуру и $35 миллиардов в энергетику) по сравнению с программой американского Конгресса на $7,5 миллиардов, которая существует с 2008 года.

 

Суть дела в том, что за «помощью» Вашингтона Исламабаду скрывается сбыт устаревших систем вооружений, а Пекин вкладывается в то, что действительно идёт на пользу народу Пакистана; подумайте о $15,5 миллиардах в проектах угольной, ветровой, солнечной и гидроэнергетики, которые должны осуществиться в 2017-м, или об оптико-волоконном кабеле стоимостью $44 миллионов, связывающем Китай и Пакистан.

 

По данным  Center for Global Development с 2002-го до 2009-й не менее 70% помощи США касалось «безопасности» – в связи с никогда не кончающейся GWOT (глобальной войной с террором). Как написал мне пакистанский аналитик, «только сравните мнение Си о соседях и историю Америки в Латинской Америке. Разница такая же, как между раем и адом».

Это фактор «Х»

В центре всего – Китайско-Пакистанский экономический коридор, проект которого обсуждался, когда премьер-министр Навах Шариф посетил Пекин летом 2013-го. Экономический коридор протяжённостью около 3000 километров свяжет порт Гвадар на берегу Аравийского моря вблизи иранской границы с китайским Синьцзяном.

 

Китай уже в Гвадаре: китайская компания заморских портов работает уже два года после того, как помогла выстроить первую очередь. Гвадар формально откроется до конца месяца, но первоклассную железную магистраль и железнодорожные ветки, связывающие его с остальным Пакистаном, ещё предстоит построить (главным образом китайским компаниям), не говоря уже о международном аэропорте, который по плану должен открыть к 2017 году.

 

Все эти проекты означают участие гигантского количествао китайских рабочих, строящих шоссе, железные дороги – и электростанции. Надо же обеспечить их безопасность. А это значит решение фактора «С», а «С» означает Синьцзянь.  Дальний запад Китая, место обитания лишь 22 миллионов людей, большинство из которых беспокойные уйгуры.

Пекинский аналитик Габриелль Баттеглиа в подробностях расписал, как подходить к проблеме Синьцзяня в свете нового ведущего принципа этнической политики президента Си. Основная идея, говорит Баттеглиа, справиться с этническим конфликтом между китайцами и уйгурами, применив так называемые три «Джи»: jiaowang, jiaoliu, jiaorong, то есть «внутри-этнический контакт», «обмен» и «смешивание».

 

Но вот что существенно – стремление к ассимиляции вкупе с экономическими стимулами далеко от гарантированного успеха, в конце концов, основа ежедневной политики Синьцзяня проводится неподготовленными ханьскими кадрами, которые склонны считать большую часть уйгуров «террористами».

 

Многие из этих работников рассматривают любые сепаратистские волнения в Синьцзяне, как спровоцированные ЦРУ, что совершенно неверно. Существует крайне-экстремистское уйгурское меньшинство, на деле связавшееся в подталкиваемый ваххабитами джихадизм (я встречался с некоторыми из них в тюрьме Масуда в долине Панджер до событий 9/11) и отправились воевать по всему свету, от Чечни до Сирии. Но подавляющее большинство хочет  экономического прорыва, реализации китайской мечты.

 

Пакистанский аналог Синьцзяня – Балуджистан, где проживает чуть более 6 миллионов человек. В Балуджистане существует как минимум три различных фракции/движения, сражающихся с Исламабадом и тем, кого они мстительно называют «пенджабцами». Бывший министр провинции Джаффар Хан Мандохел, например, уже предупреждает, что по всему Балуджистуну ожидается «резкая реакция» в отношении изменения маршрутов коридора, которые по его словам «подразумевают максимальные выгоды для Пенджаба, который и без того считается привилегированной провинцией». Исламабад отрицает какие-либо изменения.

 

Коридор должен обойти большую часть северо-западной провинции Хайбер-Пахтунхва. Политическая звезда оппозиции Имран Хан – чья партия в Хайбере лидирует – уже  осудил это, как несправедливость.

 

Пекин, со своей стороны крайне откровенен с Исламабадом: пакистанский Талибан должен быть разбит или, по меньшей мере, успокоен. Это и объясняет, почему с июня 2014-го пакистанская армия занята мощными воздушными налётами – по сети Хаггани и других фанатичных племён. В пакистанской армии уже создана специальная дивизия, которая позаботится о коридоре, в неё входят девять батальонов и общеизвестные полувоенные формирования. Однако это вовсе не гарантирует успеха.

Каракорум или фиаско

Будет довольно захватывающе наблюдать, как Китай и Пакистан одновременно сумеют сохранить мир и в Синьцзяне и в Балуджистане, чтобы гарантировать взрывной рост торговли вдоль всего коридора. Однако географически это имеет огромный смысл.

 

Синьцзянь ближе в Аравийскому морю, чем Шанхай. Шанхай же вдвое дальше от Урумчи, чем Карачи. И неудивительно, что Пекин считает Пакистан своего рода западным Гонконгом, как я подчёркивал это подробно здесь.

 

А ещё это – микрокосм интеграции Востока и Южной Азии, и даже интеграции Центральной Азии, если мы включаем Китай, Иран, Афганистан и даже Мьянму.

 

Потрясающая каракорумская магистраль от Кашгара до Исламабада – инженерное чудо, построенное китайскими рабочими вместе с корпусом инженеров пакистанской армии, будет обновлена и продлена вплоть до Гвадара. Будет построена и железная дорога. И в ближайшем будущем произойдёт ключевое удлинение Трубопроводистана.

Трубопроводистан связан с коридором с частью ирано-пакистанского газопровода стоимостью 2 миллиарда долларов, закончить который поможет Исламабаду Пекин после того, как следовавшие друг за другом американские администрации непрерывно пытались его разрушить. Геополитические дивиденды китайского благословения стальной основной связи между Ираном и Пакистаном, конечно же, бесценны.

 

Конечным результатом станет то, что к 2020-му Китай будет соединён многими путями практически с устьем Персидского Залива. Огромные объёмы китайско-европейской торговли смогут избежать проклятия Малаккского пролива. Китай резко усилит торговый оборот с Ближним Востоком и Африкой. Направляющаяся в Китай ближневосточная нефть будет разгружаться в Гвадаре и транспортироваться в Синьцзянь через Балуджистан ещё до того, как трубопровод будет полностью завершён. А Пакистан воспользуется энергией, инфраструктурой и транзитной торговлей.

 

Вот вам и беспроигрышная ситуация. И тут ещё не учитывается китайская жажда золота. Балуджистан набит золотом, да и в Пенджабе отрываются  новые месторождения.

 

Новый Шёлковый Путь не что иное, как неистовство. Банк Китая уже передаёт $62 миллиарда из гигантских резервов иностранной валюты трём банкам в поддержку проектов Нового Шёлкового Пути; $32 миллиарда Китайскому Банку Развития и $30 миллиардов Экспортно-Импортному Банку Китая. Банк Сельскохозяйственного Развития тоже получит свою долю.

 

И не только Пакистан, пять центрально-азиатских «станов» – богатых нефтью, газом, углём, сельхозугодьями, золотом, медью, ураном – тоже стали целью.

 

Существует новая магистраль от Кашгара до киргизского Оша, новая железная дорога между Урумчи и Алматы в Казахстане. Может, до новой скоростной Шёлковой железной дороги и далековато, но в торговле, например, между мега-городами Чонквин или Чэнду в Сичуане с Германией товар перемещается всего за 20 дней, что это на 15 дней меньше, чем морским путём.

 

Так что не удивительно, что в Пекине была организована «специальная руководящая группа» для контроля за всем, что происходит в галактике «Одной Дороги, Одного Пояса». Основной план – здесь. Кто готов пойти Шёлковым путем, – мы вас приветствуем.