Ростислав Ищенко. Куда девать антимайдан?

Фото: Валерий Матыцин/ТАСС

Практика и опыт убедительно свидетельствуют – завтрашние проблемы рождаются в виде сегодняшних достижений.

Перестройка, демократизация, гласность и прочие радости горбачевского правления массово поддерживались населением СССР и в первых рядах были люди честные, активные, неравнодушные. Эти же люди были в первых рядах борцов против ГКЧП. Они были уверены, что спасают страну и народ. Потом, правда, выяснилось, что страну и народ пытались спасти другие. Но это произошло потом. И главное, даже сейчас честных, порядочных активистов, боровшихся за все хорошее и против всего плохого, упрекнуть не в чем (разве что в политической близорукости и гиперактивности).

Сейчас российский сегмент «Интернета» пестрит восторженными сообщениями о том, как народ самоорганизуется, создает антимайданы и как это хорошо. Давайте разберемся, насколько это хорошо, в каких именно местах и как долго это будет хорошо.

Во-первых, антимайдан – тот же майдан, только наоборот. Идеальный антимайдан, как и идеальный майдан, должен на 90 и более процентов состоять из самоорганизовавшихся добровольцев, пришедших не за деньги, а за идею.

Если власть готова исполнять свои обязанности, то антимайдан ей не очень-то нужен

И точно так же любой антимайдан, как и любой майдан (поскольку под этими терминами мы понимаем не разовые акции, а длительную политическую кампанию, преследующую определенную цель) должен иметь профессионально организованные штабы, инструкторов, подготовленных лидеров толпы, пункты обогрева (если зима), питания, ночлега. Его акции должны быть скоординированы и выстроены в стройную систему.

Наконец, он должен действовать в чьих-то интересах. Если майдан создается для того, чтобы расшатать власть в интересах внешней силы, то он координируется, направляется и поддерживается внешней силой. Если антимайдан призван продемонстрировать поддержку власти с целью блокировки разрушительного потенциала майдана, то он должен координировать свои действия с властью.

Если власть не готова к жестким действиям против майдана, то антимайдан никому не поможет и никого не спасет. У Януковича о-го-го какой антимайдан был, не очень ему это помогло. Если власть готова исполнять свои обязанности, то антимайдан ей не очень-то нужен. На Тяньаньмень обошлись одними войсками, порядок навели за два дня (с момента приказа армии применить оружие), погибших было на несколько порядков меньше, чем на Украине, а санкции Запада закончились практически на уровне разговоров. То есть, если власть нуждается в поддержке антимайдана, значит она как минимум чувствует свою информационную слабость, ибо ей необходимо перед кем-то обосновывать свои абсолютно законные действия, ссылаясь на волю народа, выраженную в антимайдане.

В общем, если у Вас появился антимайдан, значит вы уже на пороге гражданского конфликта.

Противостояние майдана и антимайдана – противостояние двух групп граждан, одна из которых пытается незаконным путем свергнуть власть или заставить ее изменить политику, а вторая пытается власть защитить.

Организация антимайдана, как и организация майдана, требует предварительного создания постоянно работающих структур

Но фокус в том, что власть для того и наделяется полномочиями, чтобы защищать лояльных граждан как от обычных бандитов, так и от путчистов – бандитов политических. Политическая самозащита граждан путем участия в уличном противостоянии организацией регулярного государства не предусмотрена.

Здесь мы можем констатировать серьезное противоречие антимайдана. Имея своей целью защиту государства от путчистов, а фактически пытаясь стимулировать государственную власть применить к путчистам весь спектр предусмотренных законом средств и подавить бунт в зародыше, самим фактом своего возникновения антимайдан констатирует слабость власти, нуждающейся в дополнительной народной легитимации своих вполне законных действий.



Требование антимайдана раздавить майдан по сути ничем не отличаются от требования майдана сменить власть. В обоих случаях мы имеем дело с попыткой при помощи уличной активности масс заставить власть предпринять определенные шаги, которые, как считают активисты, без их давления власть бы не предприняла. Дальше же, как у красных и белых, кто расчехлил пулеметы с благой целью, а кто с мерзкой, Вы определите, исходя из того, какую лично Вы позицию заняли.

Все это не было бы проблемой, если бы мы имели дело с разовой активностью – вышли люди на улицу, уговорили власть посадить в тюрьму оппозицию и разошлись. К сожалению, как уже было сказано, организация антимайдана, как и организация майдана, требует предварительного создания постоянно работающих структур. Причем случай, когда структуры контролируются посольством США, еще не самый плохой. По крайней мере знаешь, чего от них можно ожидать, а также кого надо выслать из страны, чтобы парализовать их работу. Куда хуже, если структуры, занятые организацией долгосрочной уличной общественной активности с политическими целями, созданы и поддерживаются в работоспособном состоянии группами никак не зависимых от государства (собственного или чужого) активистов.
 
В таком случае мы имеем дело с амбициозными людьми, научившимися организовывать политическую активность масс и управлять ею. При этом данные люди находятся вне регулярной политики и не связаны формальными бюрократическими механизмами принятия политических решений. Более того их деятельность заключается в том, чтобы навязывать государственным органам свою волю, мотивируя это количеством людей, которых они могут собрать на улице.

Пока эти люди борются с майданом, всем хорошо – и они при деле, и дело благое, и властям помощь. А чем они займутся после победы над майданом? Напомню, у них в руках будет заточенная под политическую борьбу структура майданного типа. Они будут спаяны общей борьбой и вдохновлены общей победой. Они будут, в достаточной степени справедливо, считать, что без них государство могло бы не справиться с майданом, то есть они будут считать себя сильнее государства. Главное же, созданные, действующие, финансируемые структуры уже по факту своего существования будут искать новый объект приложения своих усилий (как НАТО, которое решило не самораспускаться после самороспуска ОВД).

Причем, доказавшая свою политическую эффективность структура, созданная на средства активистов, очень быстро привлечет и частных, и импортных инвесторов. Кстати, не факт, что они (активисты) будут всегда и во всем согласны с властью. Активисты, приведшие к власти Ельцина и, тем самым разрушившие СССР, тоже с ГКЧП были не согласны, Горбачева считали недостаточно радикальным реформатором и т.д., а начинали они как «прорабы перестройки» - горбачевский актив, боровшийся за укрепление СССР путем его реформирования.

Главный вопрос, на который необходимо дать ответ уже сегодня – а что делать с антимайданом после победы над майданом?

Второе важное противоречие антимайдана – его надо в качестве политического аргумента применить один раз (в крайнем случае пару раз), а структура, его поддерживающая (включая людей, получивших соответствующий опыт уличной политической борьбы) будет требовать кушать постоянно. Если Вы связали жизнь с политикой, то и кормит Вас политика, независимо от того, являетесь Вы депутатом, министром или уличным активистом. Кстати, министру и депутату после отставки проще найти себя в бизнесе или оплачиваемой общественной работе, чем активисту-общественнику, когда-то бросившему бизнес или работу ради политической активности.

Следовательно, главный вопрос, на который необходимо дать ответ уже сегодня – а что делать с антимайданом после победы над майданом? Сказать всем спасибо, все свободны – может не получиться.

Американцы энергию своих полевых командиров майданов эпохи 60-х (которые порядком расшатали политическую систему США и обеспечили поражение во Вьетнаме) эффективно направили вовне. Их ангажировали бороться за свободу в других странах. И Вашингтону польза, и люди не простаивают – деньги зарабатывают, и активный элемент из самих США удаляется. Не похоже, однако, чтобы в ближайшее время Россия была склонна к экспорту цветных майданов или даже антимайданов.

Наоборот, Стрелков, воевавший когда-то в Югославии, коллеги его, воевавшие там же, а также в Приднестровье и в других горячих точках, сейчас воюют уже на самых границах России, а учитывая, что начинали они свою донецкую эпопею в марте 2014 года в Крыму, то и в самой России. То есть, военное крыло любого майдана (даже анти), получив зарубежный опыт, сейчас применяет его по сути в российских границах.

Но боевики (даже если это наши, правильные боевики) – ничто без политиков. Как бы ни поддерживал народ тех, кто отправился воевать за правое дело в Донбасс, Приднестровье или в Югославию, но никто не захочет, чтобы его жизнью в его родном городе распоряжался некий самоназначенный военный комендант. Независимо от того, зовут коменданта Стрелков или Ярош. Законы войны суровы, а люди, привыкшие решать сложные политические вопросы при помощи автомата, склонны «исправлять» «несовершенные» законы в интересах победы. И в этом отношении откровение Корбана: «Мы подавили пророссийские настроения законными и незаконными методами», - отличаются от откровения Стрелкова: «Приходилось расстреливать», - только тем, что Корбан нарушал закон против нас, а Стрелков за нас.

Антимайдан, как и майдан, только тогда чего-нибудь стоит, когда действия силовой компоненты обеспечены политически. Уличные политики – харизматичные активисты, могут убедительно рассказать не только о благах «евроинтеграции», но и о заманчивых перспективах строительства «русского государства без пятой колонны». Ну или еще что-нибудь приятное. Как они умеют управлять государством, можно посмотреть на примере Украины (Грузии времен Саакашвили, Ливии, потерявшей Косово Сербии и т.д.).

Кстати, многолетние проблемы антимайданных Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья родом оттуда же, но они хоть сглаживаются политической и экономической поддержкой Москвы. Нет никаких оснований считать, что российские уличные активисты окажутся более квалифицированными управленцами.

Не важно, какой политической расцветки улица, важна степень ее радикализма

Квалифицированному управленцу нечего делать на митинге – не его среда. Харизматический лидер, народный трибун неуютно чувствует себя в кабинете. Государственное управление – рутина и традиция, революционная или контрреволюционная борьба – умение принимать быстрые нестандартные решения и нести за них полную ответственность.



Антимайдан в России практически уже родился. Живое творчество обеспокоенных масс никому не удавалось повернуть вспять. Пока он существует в зародыше, он еще не структурирован, его лидеры еще не профессионализировались, они еще совмещают активную политическую деятельность с обычной работой или с бизнесом. Но законы политической борьбы действуют одинаково. Раз возникшее общественное движение либо быстро сходит на нет, либо структурируется, профессионализируется, становится самодостаточным, стремится (на уровне лидеров) встроиться в регулярную политику.

При этом часто возникают две линии противоречий:

1.Между традиционной политической элитой и уличными лидерами (первая не желает признавать последних и требует безусловного подчинения, а те, в свою очередь, пытаются диктовать квалифицированной бюрократии волю экзальтированных масс).

2.Между лидерами улицы, контактирующими с властью, начинающими понимать необходимость компромисса, и радикальной толпой, требующей всего и сразу и каждого, кто предложит компромисс, относящей к предателям.

Улица (толпа) всегда действует по одним и тем же законам (независимо от того, майдан это или антимайдан). Поэтому США и готовы использовать для раскачивания власти в одной и той же Сирии и радикальных экстремистов (которые ненавидят прозападных либералов) и либералов (ненавидящих радикальных исламистов). Точно так же в России они постараются использовать против власти и ее противников, мечтающих власть уничтожить, и ее сторонников, пытающихся подвигнуть власть на более радикальную борьбу с «российским майданом». Не важно, какой политической расцветки улица, важна степень ее радикализма. Если улица достаточно радикальна, рано или поздно она все равно станет дестабилизирующим фактором.

Снять накал уличного радикализма можно жестким подавлением, когда по-бонапартистски власть наносит удары то налево, то направо, поддерживая тем самым стабильность центра. В России это уже невозможно, поскольку либеральный фланг слишком слаб и неавторитетен, а патриоты, еще находясь в начале набора популярности, уже слишком сильны, хоть и не структурированы. Власть уже не может балансировать.

Второй вариант – направить энергию масс вовне. Как я уже отмечал выше, Россия явно не планирует в ближайшем будущем проводить агрессивную внешнюю политику, которая могла бы дать выход патриотической энергии. К тому же такая политика в настоящее время и в обозримом будущем принесла бы больше вреда, чем пользы. Почему? Можно понять на примере США, которые в 90-е сделали выбор в пользу агрессии и теперь не могут расхлебать последствия этого выбора.

Третий вариант, наиболее сложный, но и наиболее перспективный – инкорпорация лидеров общественной активности (лидеров и организаторов антимайданов) во власть, но на условии их готовности встраиваться во власть, а не перестраивать ее под свои нужды. Общественное движение без харизматичных лидеров и толковых организаторов растворяется во времени и в пространстве в считанные дни.


В общем, выпуская джина из бутылки, надо либо знать, куда ты его отправишь бороться дальше, либо – как ты от него избавишься, либо – как ты его интегрируешь в действующий политический класс, превратив немытых хиппи в воспитанных яппи.

Последнее, конечно, предпочтительнее. Но думает ли над этим сегодня хоть кто-нибудь? А между тем антимайдан уже выходит на улицы российских городов и совсем недалек тот час, когда, свернув шею хилому российскому майдану, он задумается – а что же дальше? В чем его (антимайдана) великая историческая миссия? Если правильный ответ ему не будет подсказан, он даст ответ сам, но не факт, что этот ответ будет правильным.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования, специально для «Актуальных комментариев»