Международные роли в ближневосточной политике

Международные роли в ближневосточной политике

У Китая нет стратегии, но есть политика. Так китайские эксперты и сказали в ходе объяснения – или оправдания – китайской политики по отношению к странам Ближнего Востока.

Россия держится своей политики, потому что это государство, которое понимает в стратегии и в том, что её образует, от географии до природных ресурсов. В таком духе российские эксперты, иногда снисходительно, и разговаривают со своими арабскими коллегами. Европейцы разобщены и признаются в своей разрозненности. Их стратегия, в сущности, носит тактический характер. В свою очередь американцы, с одной стороны, то отказываются возлагать ответственность на США, то признают свои тактические ошибки – с другой. Что касается долгосрочной американской стратегии, большинство американских экспертов практически отрицают её существование; вместо этого они утверждают, что американская политика – это политика соответствующих президентов и администраций.

Таковы некоторые из самых сильных впечатлений от форума Стратегических дебатов в Абу-Даби, который в начале этой недели был организован Центром политики Эмиратов (ЦПЭ) совместно с Министерством иностранных дел ОАЭ. Цель мероприятия – достичь единого понимания среди международных и региональных субъектов в отношении тенденций развития региональных и международных сил, а также активизировать усилия по выработке политики среди этих субъектов. Руководителем ЦПЭ является доктор Ибтисам аль-Кутби – первая женщина во главе аналитического центра в ОАЭ.

Углубляясь в вопросы, вынесенные на рассмотрение встречи, в том числе о влиянии горячих точек на страны Залива, как это было сформулировано на конференции, международные субъекты, судя по всему, привезли с собой в ближневосточный регион интересные идеи, заслуживающие внимательного изучения ради лучшего понимания текущих событий в регионе и мире.

Политика ОАЭ

На открытии министр иностранных дел Объединённых Арабских Эмиратов доктор Анвар Мохаммад Гаргаш обозначил основные контуры политики ОАЭ, призвав к «ясному видению», «всесторонней стратегии» и «согласованным усилиям» на региональном и международном уровне, направленным на решение проблем, включающих ИГИЛ, но не сводящихся к нему.

Гаргаш расценил войну с экстремистскими группировками как необходимость, поскольку экстремисты «не подлежат изменению», и призвал к перекрытию потоков денег и бойцов туда, где находятся эти группировки, а также призвал к поощрению развития образования, культуры и открытости.

Касательно Сирии и Ирака Гаргаш возложил ответственность на политику религиозной розни и исключительности. Он выразил «осторожную надежду» в отношении недавно назначенного премьер-министра Ирака Хайдара аль-Абади, но пояснил своё мнение по поводу нападок вице-президента США Джо Байдена на ОАЭ и Саудовскую Аравию заметив, что «к сожалению, они подрывают готовность перевернуть страницу прошлого» и вызывают «сомнения».

Египет, сказал Гаргаш, согласно внешней политике ОАЭ представляет собой «краеугольный камень стабильности региона». Он подчеркнул, что Египет должен вернуть себе своё историческое и ключевое положение в регионе и мире.

Иран – это сосед, с которым следует стремиться к тёплым отношениям, тоже сказал Гаргаш, но обратил внимание на то, что есть разница между Ираном как государством и обществом и Ираном как экспансионистской внешней политикой. Политика Ирана вызвала религиозные войны, усиливала нестабильность и содействовала распространению хаоса в Ираке, Сирии, Бахрейне и Йемене. Что касается переговоров по ядерной программе, то страны Залива ждут от них безупречного соглашения. В противном случае указанным странам придётся подумать о том, что лучше отвечает их интересам.

Гаргаш подчеркнул, что ОАЭ не стремится к более важной роли в регионе, предпочитая быть образцом «сдержанности» в регионе, отвергшем попытки «изменить наш мир экстремистскими шагами».

Первая реплика с места последовала от доктора Виталия Наумкина, директора Института востоковедения и профессора факультета мировой политики МГУ.

Россия и Ближний Восток

Он сказал, что в списке приоритетов и стратегических интересов Российской Федерации Ближний Восток занимает не самые высокие позиции, хотя и остаётся интересным для русских. Наумкин подчеркнул, что для Москвы крайне важен нефтегазовый фактор, указав на наличие множества теорий заговора, касающихся России и Залива. В частности, он сослался на статью американского журналиста Томаса Фридмана, в которой тот написал, что за резким падением цен на нефть в последние несколько недель стоит американо-саудовский заговор.

Звучали голоса о том, что обрушение цен на нефть и газ стали элементом новой стратегии, направленной на нанесение ущерба России, которая входит в число крупнейших экспортёров нефти и газа в мире. Также говорилось, что одной из целей этой стратегии является оказание давления на Иран, призванное обеспечить демонстрацию им большей гибкости в переговорах по ядерному вопросу, что в случае успеха привело бы к снятию санкций со страны.

Россия сохраняет курс на союз с Ираном на Ближнем Востоке, и это было ясно по всем российским репликам, сделанным на дебатах в Абу-Даби. По главным темам выступлений российских участников наблюдалось почти полное единство мнений, которые не сильно расходились с официальной политикой России.

Разочаровывает степень высокомерия и снисходительности, которую в большом количестве своих реплик демонстрируют русские по отношению к взглядам и высказываниям арабов, будь то выступления с трибун или комментарии в кулуарах встречи. Это было какое-то пренебрежительно-насмешливое отношение к арабскому менталитету, а не просто к различными мнениям, выражаемым арабами-участниками. А ведь цель форума, на который было приглашено более 10 российских фигур, заключалась в том, чтобы открыть дверь к взаимодействию и обмену опытом.

К сожалению, российское присутствие характеризовалась насмешками над арабской «сентиментальностью» и умалением важности точки зрения арабов, которые в большинстве своём настаивают на независимом принятии решений внутри арабского региона в противовес иранскому вмешательству в дела арабских стран.

В высказываниях российской стороны – включая и те, что были сделаны директором Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований доктором Еленой Супониной – подчёркивается, что Иран – не только ключевой игрок в разрешении проблем арабских стран, но ещё и должен быть ведущим игроком в урегулировании арабо-израильского конфликта.

Супонина принизила роль арабов и их лидеров, и предложила, чтобы ОАЭ последовали примеру России и сняли санкции с Ирана, учитывая, что у ОАЭ наибольший объём товарооборота с Ираном в регионе. Супонина полностью сбросила со счетов возражения арабов против военной роли Ирана в Сирии, Ираке, Ливане и Йемене.

Российская расстановка приоритетов

Руководитель Группы по исследованию проблем мира и конфликтов московского Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) доктор Екатерина Степанова обобщила условия, от которых зависит, считается ли тот или иной вопрос важным в российской внешней политике: во-первых, вопрос должен быть источником беспокойства для общества, например афганские беженцы и ситуация на Украине; во-вторых, он должен иметь отношение к энергии, потому что Россия зависит от состояния нефтегазовой сферы; и, в-третьих, он должен быть связан с вопросом экстремизма и терроризма, потому что Россия придаёт большую важность воздействию ИГИЛ и экстремизма в целом на российских мусульман.

Возвращаясь к Наумкину – он сказал, что Россия готова сотрудничать в борьбе с ИГИЛ в рамках совместной всеобъемлющей стратегии, которая по его словам, «пока не принята».

В качестве условия Наумкин призвал к включению Тегерана и Дамаска в эту стратегию. Он сказал, что президент Сирии Башар Асад хочет участвовать в возглавляемой США коалиции против ИГИЛ, и что Россия «готова поддержать его усилия в борьбе с терроризмом».

Суть в том, что в российской политике нет изменений, если говорить о центральном месте в ней её союза с Ираном и её решении не отзывать поддержку региональных амбиций Тегерана в Ираке, Сирии, Ливане и Йемене. В российской политике нет изменений, если говорить о поддержке стремления Асада остаться у власти. Москву устраивает положение, при котором члены коалиции против ИГИЛ в определённой степени ведут войну в её интересах. Если бы война против ИГИЛ была ограничена границами Сирии, то это по всей вероятности ударило бы по России и Ирану больше, чем по другим. Соответственно, практически и реалистически, Россия и Иран не спешат принять участие в коалиции против ИГИЛ. Их обоих удовлетворяет ход войны, так как снимает с них часть давления, пусть и временно.

Это не значит, что с американской точки зрения Сирия не является больше головной болью России и Ирана в виде их собственного «Вьетнама». По-прежнему есть те, кто в отношении долгосрочной американской стратегии настаивают на теории, согласно которой события в Сирии представляют собой благоприятную возможность для американских интересов, во-первых, потому что Россия «завоёвывает» Сирию в руинах, Сирию разорванную на части, а Сирия, охваченная терроризмом и экстремизмом, стратегической победой не является. Во-вторых, «победы» Ирана в Сирии прокладывают путь к более широкому и глубокому погружению Ирана и его региональных амбиций в кровопролитную войну, вроде той, что бушует в Сирии.

В данном случае, возвращаясь к вопросу об отличии стратегии от политики, т.е. тактики, у Соединённых Штатов по-видимому есть стратегия, тогда как политика руководящей ими администрации выглядит похожей на тактику. По этой причине большинство в арабском регионе убеждено, что всё, что случается, является частью американского заговора. Американские же эксперты отвергают данное представление и обвиняют его сторонников в конспирологическом мышлении.

Китай и Ближний Восток

В ходе мероприятия в Абу-Даби китайские участники озвучили несколько интересных мнений в контексте уравнения «стратегия против тактики». Первый сюрприз преподнесло выступление главы Центра по изучения проблем мира на Ближнем Востоке Шанхайского университета доктора Чэнь Ии.

Он сказал: «У Китая нет стратегии или концепции Ближнего Востока». По его словам, он задавал себе вопрос, как Китай навредил Сирии применительно к тому аргументу, что в случившемся в Сирии невиновных нет. Он говорил о негативном восприятии Китая в том, что касается раскола между странами Залива. Он говорил об американской политике, основанной на том, чтобы не отправлять американские войска на поле боя, и сказал, что «израилизация» Соединённых Штатов достигла своего пика. Ии продекларировал, что Китай не верит в быстрые перемены, так как они подвержены риску провала, сказав, что у Китая нет опыта в строительстве институтов государства, но есть уникальный опыт организации управления большим количеством людей, и он настроен двигаться вперёд, отводя за экономическим развитием роль главного направления своей политики.

В свою очередь старший научный сотрудник по вопросам изучения Ближнего Востока пекинского Китайского института международных исследований Дун Маньюань подчеркнул центральные и неизменные принципы китайской политики в отношении абсолютного уважения суверенитета стран.

Он сказал, что Китай ведёт работу по укреплению своих отношений с арабскими странами и в то же время по сохранению отношений с Ираном. Он выступил в защиту тройного китайского вето по сирийскому вопросу в Совете Безопасности ООН и сказал: «Арабы хотели от Китая иной позиции в Совбезе, но Китай придерживается таких принципов международных отношений, как невмешательство».

Когда его поставили перед некоторыми жёсткими вопросами, он их полностью проигнорировал и вместо этого выступил со страстной и воинственной речью по палестинской проблеме, пытаясь этим намеренным манёвром обыграть арабов на конференции.

Его коллега, президент Института международных и стратегических исследований Пекинского университета Цзисы Ван призвал США и соответствующие арабские страны отказаться от своих требований об уходе Башара Асада. Он поставил диагноз практическому аспекту китайской политики, основываясь на том, что у Китая нет чётко определённой политики, а вместо этого страна опирается на политику, завязанную на потребности рынка.

Как известно, Китай расширял и развивал свои экономические связи с Ираном, и одновременно военные связи – с Израилем, хотя китайские эксперты пытались поставить оппонента в невыгодное положение по вопросу Палестины и защищали вето, не пытаясь как-то понять арабскую критику.

Ввиду того, что Китай и Россия являются союзниками Ирана, а также имеют развитые отношения с Израилем, возможно, стоит отметить иранские реплики младшего научного сотрудника Программы по науке и мировой безопасности Школы общественных и международных отношений им. Вудро Вильсона Принстонского университета доктора Сеида Хусейна Мусавиана и профессора политологии, заведующего кафедрой государственных и международных отношений Университета Южной Флориды в Тампе доктора Мохсена Милани.

Цели Ирана в регионе

Мусавиан призвал арабов изменить свою стратегию и воздержаться от поддержки действующих санкций в отношении Ирана, потому что соглашение по ядерной энергии будет благотворным для региона, и сказал, что есть необходимость способствовать региональному сотрудничеству для достижения стабильности цен на нефть. Мусавиан сказал, что договорённость считать ИГИЛ крупнейшей угрозой была хорошим началом для стимулирования сотрудничества между Ираном и странами Персидского залива, призвав к созданию новой системы региональной безопасности (в практическом отношении вытесняющей Совет сотрудничества арабских государств стран Персидского залива). Кроме того, Мусавиан сказал, что переговоры между Ираном и странами Залива должны иметь место без каких-либо предварительных условий, например, об уходе Ирана из Ирака и Сирии, и т.д.

Милани обобщил главные цели Ирана в регионе, включая поддержание хороших отношений с Ираком, ведение мини-холодной войны с Саудовской Аравией, которая бушует уже много лет, достижение соглашения по механизму региональной безопасности и обеспечение бесперебойности поставок энергии.

Милани поставил под сомнение выдвинутые в адрес Ирана обвинения в преследовании политики религиозной розни, указав, что Иран действует как государство, исходя из своих собственных интересов, хотя и может использовать сектантство в качестве инструмента, как и любая другая страна. Милани сказал, что сдерживание сектантства является важной задачей, особенно ввиду того, что шииты не насчитывают более 20 процентов населения региона. Занятно, что Милани подверг критике арабские возражения против иранского вмешательства в дела арабских стран, основанные на том, что Иран не является арабской страной, сочтя это «дискриминацией».

Было очень полезно выслушать иранские, китайские и российские мнения, хотя было бы и лучше, если бы информация подавалась с меньшим апломбом. Цель подобных конференций отчасти состоит в том, чтобы эксперты влияли друг на друга и доносили полезный смысл, который помог бы формировать политику, независимо от того, имеет ли она тактическую или стратегическую природу. Будем надеяться, что в следующем раунде будет меньше снисходительности и больше внимательного диалога. Доктор Ибтисам аль-Катби поступила правильно, организовав форум, акцентирующийся на важности международных ролей на Ближнем Востоке, начиная с России и Китая, и не заканчивая Европой и США.

Источник перевод для MixedNews — josser