Буквально за полгода российские чиновники, олигархи, руководители госкомпаний, депутаты и губернаторы оказались в новой для себя реальности, с новыми задачами, новой экономикой и новым механизмом принятия решения. Немногим эта реальность комфортна, но и выгодополучателей хватает.

 

Принятие законопроекта о компенсациях из бюджета российским гражданам, пострадавшим от решений зарубежных судов, почти возродил публичную дискуссию между парламентской оппозицией, российским правительством и партией власти.

«Закон Ротенберга»

Внесение законопроекта совпало с арестом в Италии активов Аркадия Ротенберга, в связи с чем закон сразу окрестили «законом Ротенберга», но потенциальных бенефециаров такого решения называют совсем других, включая Игоря Сечина, в случае если дальнейшее решение по делу ЮКОСа обернется обязательством «Роснефти» компенсировать убытки компании.

Еще до рассмотрения правительство написало отрицательный отзыв на законопроект, указав, что формулировки документа нарушают не только международные договоренности (в частности возможности покрытия убытков пострадавших за счет имущества иностраных государств в России, в том числе, защищенного иммунитетом), но и статью российской Конституции, предусматривающей приоритет иностранного права. Позже правительство изменило отзыв на положительный, а пресс-секретарь премьера объяснила, что Дмитрий Медведев с самого начала был за эту инициативу и консультировался с юристами.

Часть источников объясняли колебания позиции правительства тем, что сотрудники аппарата, готовившие отзыв, просто не знали о позиции премьера, часть — тем, что закон все равно не будет работать, а является чисто символическим жестом в сторону российской элиты. Против законопроекта выступила думская оппозиция, в последнее время консолидированно голосовавшая почти за все кремлевские инициативы, и министр экономики Алексей Улюкаев, заявивший депутатом, что такой закон — фактическая бюджетная страховка для оттока капитала из страны.

Столь развернутая публичная дискуссия для времени новой «холодной войны» — весьма редкое явление в последние месяцы: немногие несогласные с принимаемыми решениями из числа высшей чиновничей номенклатуры и бизнеса в лучшем случае оказываются отрезаны от принятия решений и не получают приглашений на совещания, в худшем — получают предложение на выход.

По рассказам источников, в начале марта, когда о присоединении Крыма еще не было объявлено, но процесс организации референдума уже начался, группа руководителей финансово-экономического блока на одном из совещаний попытались спросить у президента, что же все это значит, и донести мысль, что последствия могут быть для страны не самыми приятными. «Им буквально было сказано «Смотрите телевизор и все узнаете» и «На войне без жертв не бывает», — пересказывает один из источников исход этого совещания. Где-то с весны возражать политике президента, даже непублично, уже не принято, говорят близкие к Кремлю источники, принято исполнять.

Отдых по-прежнему

Смена привычного уклада жизни для бизнесменов и чиновников — наименьшее из волнующих их вопросов. Продавший в марте свою долю в Gunvor Геннадий Тимченко, бизнесмен из ближайшего круга Путина, жаловался в интервью ИТАР-ТАСС, что из-за санкций не смог оплатить супруге лечение в Германии, не может навестить жену и любимую собаку во Франции и не может летать на своем Gulfstream. Но это неудобства, которые он платит за личное знакомство с президентом, и, в случае чего, он готов отдать свои активы государству, добавляет бизнесмен. Глава РЖД Владимир Якунин, один сын которого живет с семьей в Лондоне, другой в Женеве, переживает, что не увидит кенгуру в Австралии. Глава «Роснано» Анатолий Чубайс говорит, что готов прожить на гречке, если придется.

Ограничение зарубежного отдыха пока не сильно сказалось на элите. Самые жесткие договоренности были достигнуты лишь в правительстве: после введения первых санкций в правительстве было принято негласное указание не выезжать на отдых в страны санкций даже тем, кто под них не попал. Рекомендации министрам не касались вопросов, связанных с лечением или образованием, и имели скорее имиджевый характер: выезд за границу выглядит нехорошо, когда некоторые сотрудники под санкциями.

Чиновникам среднего звена дали понять, что отдыхать в Европе можно и нужно, но лучше не привлекать к этому лишнего внимания. Отдохнуть один год в России — не проблема для высокопоставленных чиновников: к их услугам и природа Алтая, и волжские пейзажи, и горы Кавказа, и охота в Сибири. Тем более, что семьи чиновников, как и прежде, могли спокойно отдыхать где угодно. Так, один из вице-премьеров, отдохнув в Сибири, отправил супругу с детьми в Италию. Администрация президента ни в чем себя не ограничивала, но для поездки заграницу надо было писать в секретариат главы администрацию записку с подробными планами на выезд и указанием заграничных родственников.

Сложнее получилось с депутатским корпусом, самыми яркими публичными антизападными ораторами. Обещания дружно отдыхать в Крыму после присоединения его к России и привлекать туда туристов никто исполнять не поспешил, централизованно в приказном порядке ездить поддерживать крымские курорты депутаты и сенаторы также не стали. В итоге в августе парламентариев пришлось собирать на встречу с Владимиром Путиным и заодно объявлять трехдневку встречи с избирателями. Ничего революционного Путин на той встрече не произнес, а депутаты покинули полуостров в предельно сжатые сроки, хотя фронт работ с местными чиновниками по обучению их российскому законодательству был обширен.

«Главное — угадать мнение Путина»

Есть проблемы посерьезнее пляжного отдыха. Во-первых, у многих заграницей остались дома, счета и облигации. И, если для чиновников даже разговор о проблемах запрещен, так как по закону они не имеют права владеть зарубежными счетами, да и курс на национализацию элиты был объявлен еще два года назад, то для руководителей госкомпаний и аффилированных с государством бизнесменов начинается момент перевода активов в Россию. Во-вторых, даже при большом желании работать в России часть управленцев и решений оказываются просто не востребованы при курсе на самоизоляцию, перспективные некогда проекты по открытости России, работе МФЦ, развитию интернет-проектов оказываются просто не нужны по итогам сиюминутных решений.

Даже при большом желании работать в России часть управленцев оказываются просто не востребованы при курсе на самоизоляцию.

Одинаково ошибочно при этом было бы воспринимать российскую управленческую элиту и как недалеких «ястребов», мечтающих войти в танках в Киев, и как мечтающих навсегда уехать из страны любителей отдыха в Монако. Так, довольно показательна в отношении настроений стенограмма заседания Российского футбольного союза по поводу включения крымских клубов в отечественную федерацию футбола, возможным последствием могли стать дисквалификация клубов в соревнованиях и лишение России чемпионата мира по футболу в 2018 году. Попавший в СМИ диалог (его подлинность подтвердили несколько участников) довольно точно описывает спектр в целом негативных отношений к возможным санкциям и их последствиям, но при этом непрекословность позиции «главное — угадать мнение Путина». Так, из участников обсуждения всего двое придерживаются позиции «причем тут санкции, вопрос политический решен". Президент ЦСКА Евгений Гинер говорит о своем украинском бизнесе и нежелании его лишаться, но упоминает, что «здесь непатриотов нет, потому что за те деньги, которые мы заработали, мы могли бы здесь не сидеть, а хотя бы отдыхать за границей». Основатель и совладелец розничной сети «Магнит» Сергей Галицкий, известный скорее своей равноудаленностью от всех кланов власти, чем близости к ним, утверждает, что возможные санкции могут ударить не по его благосостоянию, но по сотрудникам его компании, но, опять же, упоминает, что готов пойти на любое решение при соответствующем указании президента.

«Мы можем предположить, что нашему первому человеку в государстве это не нужно? Если мы у него не спросим, а сделаем это, может, он нам не будет благодарен», — говорит предприниматель.

Но и материальные интересы для многих представителей элиты сейчас оказались не на первом месте. «Путин мыслит категориями геополитики, он перекраивает мир, — говорит высокопоставленный чиновник правительства. — Ему не до экономики и финансов». По его словам, в «геополитику» сейчас играют многие из российского руководства: «Куда проще и интереснее рассуждать о русском мире, чем заниматься бюджетом». Словно в подтверждение его словам топ-менеджеры в публичных выступлениях на полном серьезе рассуждают о миссии России в глобальном мире — в словах Анатолия Чубайса речь прежде всего идет «об изменении политической архитектуры мира», и оперирование категориями «миссии» теперь уже в моде у многих чиновников.

Для части управленческой элиты находятся и плюсы от новой реальности. Во-первых, это госбизнес, который сейчас получил возможность пролоббировать преференции и субсидии, решение о которых раньше затягивалось из-за позиции Минфина. Во-вторых, возможность закрыть заведомо невыгодные или сложные и ненужные государству проекты вроде строительства моста через Лену: любое решение об урезании расходов теперь публично объясняется необходимостью финансировать Крым.

Принятия решения по-новому

Из неприятных последствий новых реалий — смена механизма принятия решений не только по внешней политике, но и по внутренней, в которой большинство чиновников чувствуют себя не более чем статистами в чужой игре. Решение об ограничении продовольственного импорта обсуждалось не одну неделю, но принято было в считанные часы без учета справочной информации от профильных министерств, большинство членов кабмина узнали об указе Путина в день его публикации. Решение о замораживании пенсионных накоплений было принято во время отпуска главы Минэка, и один замминистр был уволен за критический пост в фейсбуке. А решение об ограничении доступа к Wifi было принято в момент отпуска Аркадия Дворковича, который ранее отказался визировать данное решение. Ближний круг и «политбюро» сменились, и главными консультантами Путина называют уже силовиков и Совбез.

Сложнее всего, пожалуй, придется региональным руководителям. Единственный плюс, разве что, конец гонки за региональными инвестициями как фактора успешности в глазах федерального центра — все понимают, что ситуация не про инвестиции. Впрочем, необходимость этих самых инвестиций как способа наполнения регионального бюджета и создания новых рабочих мест никто не отменяет. Пока из зарубежных парнеров никто от договоренностей особенно не отказывается, говорит один из региональных руководителей, кроме разве что одного потенциального инвестора — руководитель компании оказался большим поклонником и чуть не личным другом Андерса Фог Расмуссена и притормозил проект по личным идеологическим соображениям.

Помимо затормаживания развития именно на региональном уровне скажутся и санкции, и контрсанкции: заморозка строительства и инвестиций от российских госбанков, которые теперь отлучены от долгосрочных западных кредитов, рост цен на продовольствие. В конце концов, обязательства исполнять «майские указы», обустраивать жизнь беженцев и личную ответственность губернаторов за это никто не отменял.

Впрочем, и роль статистов, и неоднозначные решения большинство чиновников готовы переживать: «Мы знаем, на кого работаем», «Мы все в одной лодке» и «Страну не выбирают», — говорят они. Русской элите фронт работ на сегодняшний день понятен, а что будет завтра, стараются не думать.