Штормовое предупреждение

Штормовое предупреждение

Год, максимум два потребуется США и их союзникам для «решения вопросов» со «строителями халифата» на Ближнем Востоке. Речь – о вышедших из-под американского и саудовского контроля исламистах в Ираке, Сирии, Ливии и других странах, от Леванта до Магриба и Сахеля. А вот куда «борцы с террором» устремятся дальше? Вероятнее всего – в сторону Каспия.

Еще в 1998 году, выступая с речью перед нефтепромышленниками, Дик Чейни, фигура в современном американском политическом истеблишменте столь же легендарная, сколь и зловещая, заявил:

«Я не припоминаю случая, когда так внезапно какой-либо регион мог превратиться в зону огромного стратегического значения, какой сегодня стал Каспийский бассейн».

Ему вторил сенатор Сэм Браунбек: «США имеют колоссальные интересы в Каспийском бассейне, в странах Центральной Азии и Южного Кавказа, которые его окружают. Это - зона жизненной политической, экономической и социальной важности Соединенных Штатов».

В переводе с американского политического жаргона «жизненно важный» по своей значимости уступает только термину «фундаментальные интересы США», которые Вашингтон имеет по всему миру и за которые готов бороться до последнего жителя той страны или региона, кто имел несчастье заинтересовать Америку. И наивно было бы надеяться, что Каспий, регион в котором тугим узлом завязались противоречия между странами, имеющими к нему выход, геостратегическая точка, где сплелись интересы транснациональных компаний, разведок, Европы и Китая, Турции и Японии, США и Ирана, останется «обойденным вниманием» американских «ястребов».

В официальных документах США Каспий замелькал еще с 1997 года, когда авторы доклада «Стратегия национальной безопасности в новом веке» Совета национальной безопасности открыто заявили: «В зону энергетической безопасности США входит Каспийский бассейн с потенциалом нефтяных запасов в 200 миллиардов баррелей». Потом были «Стратегия-98» и «Стратегия-99», где выводы о важности американского контроля над Каспием повторялись практически слово в слово.

Абсолютно точно можно назвать заинтересованность, которая в конце девяностых - начале «нулевых» годов охватила американский истеблишмент, «каспийским ажиотажем». К проработке планов установления контроля над Каспием привлекались значительные политические и интеллектуальные ресурсы США. В их числе были такие «мозговые тресты», как Фонд наследия, корпорация «Рэнд», Центр национальной безопасности Гудзоновского института, Институт национальной стратегии университета национальной обороны, Совет национальной безопасности, Совет национальной обороны, Центр по международной безопасности и контролю за разоружением и Центр политической безопасности. Так что – без шуток и «засучив рукава».

Непосредственным куратором этого направления в администрации Белого дома был не кто иной как вице-президент США Альберт Гор. А членами своеобразного «Каспийского клуба» - такие «тяжеловесы» вашингтонского политического Олимпа, как Дик Чейни и Уильям Перри, бывший глава администрации Белого дома Джон Сунуну, бывший помощник Билла Клинтона по вопросам СНГ Койт Блэккер, бывший министр финансов Ллойд Бенстен, все тот же сенатор Сэм Браунбэк и «сам» Збигнев Бжезинский. Набор громких имен дополнялся солидной по численности и по возможностям группой людей, которые хоть и не были известны широкой публике, но именно в принадлежащих им кабинетах Лэнгли и Пентагона писали сценарии американской политики на Каспии, и далее – в постсоветской Средней Азии.

Как это обычно и бывает с прагматичными американскими политиками, теоретическая задача установления контроля над Каспием и расширения там американского присутствия рука об руку шла с конкретными шагами американской дипломатии в регионе. Причем, «политическая практика» явно опережала «теорию».

С 1994 года Пентагон стремился установить «особые отношения» с политическими элитами прикаспийских государств, заявлявшими о «многовекторности» собственной внешней политики.

В том же 1994-м Казахстан был приглашен к участию в программе НАТО «Партнерство ради мира», предоставлявшей Астане право на участие в военных учениях США и Североатлантического альянса. В рамках этой программы, например, в феврале 2002 года в Казахстан прибыли 200 американских военнослужащих для обучения горнострелкового подразделения. Остается загадкой, насколько выросла боевая выучка казахстанской армии от такого партнерства, но вот Пентагон, использовавший «программу» для тренировок подразделений американских вооруженных сил на азиатских военных полигонах, выгоды получил. Наработанный и обобщенный в полевые наставления «среднеазиатский» опыт пригодился армии США при проведении воздушно-десантных операций США на севере Ирака в марте 2003 года.

Но сами по себе все эти «программы партнерства» особого значения не имеют. Главным инструментом «контроля» для США были и остаются военные базы, именно их создание на Каспии было основной задачей внешней и военной политики. По мнению разработчиков «плана контроля над Каспием», военное присутствие в регионе позволило бы США значительно усилить там свое влияние и активно «работать» с российским Кавказом. Ну, и приятный бонус: замкнуть кольцо окружения вокруг «неблагонадежного и непредсказуемого» Ирана. Оптимальным местом такого присутствия был признан полуостров Мангышлак.

Во время визита в Казахстан в апреле 2002 года Дональда Рамсфельда казахстанское военно-политическое руководство дало понять главе Пентагона, что оно заинтересовано в развитии тесных связей с США. Министр обороны Мухтар Алтынбаев заявил, что Астана готова предоставить в распоряжение сил натовской коалиции три военных базы. Достигли и договоренности о направлении представителей казахстанских вооруженных сил в штаб-квартиру коалиционных сил в США. Правда, было одно «но».

При всей готовности к углублению партнерства казахстанская сторона давала понять: Астана будет сотрудничать также с Россией и Китаем, не отдавая предпочтения в своих отношениях ни одному из трех партнеров.

Игры с «многовекторностью» могли дорого обойтись Нурсултану Назарбаеву и его команде. Примерно до 2004-2005 годов главной возможностью создания военной базы США в Казахстане считалось свержение Н. Назарбаева в ходе очередной «цветной революции», волна которых прокатилась по постсоветскому пространству. Сценарий революции для Астаны уже писал политтехнолог Брюс Джексон в рамках совместного проекта Фонда Маршалла в Европе и Фонда Папандреу, однако в последний момент этим сценариям был дан отбой. За основу был принят другой план: не переворот, а углубление сотрудничества с режимом Н. Назарбаева. Как говорилось в документе, «за разговорами о многовекторности, о приверженности к союзному с Россией единому государству, скрываются устремления казахской политической элиты играть в глазах остального мира особую роль в центральноазиатских процессах, готовность выступать модератором западных интересов в регионе в обмен на признание высокого международного статуса Казахстана и поддержку его стремлений к доминированию в Центральной Азии».

Впрочем, причины отмены плана осуществления «цветной революции» и последующего размещения в Казахстане американской военной базы имели более прозаический характер, чем взятый американской стороной «курс на сотрудничество с Назарбаевым». С учетом присутствия в Ираке и Афганистане, наметившихся серьезных проблем в экономике и разногласий со своими союзниками по НАТО, США попросту не смогли выделить необходимый для этой операции финансовый ресурс, ведь «глобальное доминирование» - удовольствие не из дешевых.

Собственно, надвигающийся финансовый кризис тогда и спас Россию от военных баз США на Каспии. Но угроза не исчезла, она попросту была отложена.

И сейчас, судя по всему, планы расширения присутствия в этом регионе вновь извлечены из архивов, куда они были сданы лишь на временное хранение. Поскольку геостратегическая значимость Каспия за это время не уменьшилась, а противоречия между пятеркой государств, на него «замкнутых», так и не получили своего разрешения.

Не буду вдаваться в историю и нормативно-правовые тонкости процесса «передела Каспия», достаточно будет нескольких штрихов. Согласно заключенному в 1940 году договору между Ираном и СССР, Каспий был объявлен общим внутренним бассейном этих двух сопредельных государств, которым они должны были пользоваться совместно. Такой статус, признанный мировым сообществом, предоставлял обеим странам равные права на судоходство и рыбную ловлю, причем в пределах до 10 морских миль от своего побережья каждая из сторон имела исключительное право пользования этим пространством.

Распался СССР – возникла новая политико-правовая реальность. Тегеран твердо стоит на своем, желая превратить морское дно в «кондоминиум», то есть выступает за общее владение морем, в том числе его недрами. А, если это невозможно, то предлагает делить Каспий на пять равных национальных долей по 20 процентов каждая. Но в апреле 2002 года, на саммите прикаспийских государств, Россия вновь сумела всех удивить, предложив способ раздела Каспийского моря по формуле модифицированной равноудаленной срединной линии. Согласно этому принципу, дно Каспия будет поделено с помощью срединных линий, тогда как водная поверхность останется общей. В этом случае Казахстану будет принадлежать 29,5 процента Каспия, Азербайджану - 21, России – 20, и Туркмении – 17 процентов. Иран получит оставшиеся 12,5 процента. Вполне ожидаемо, что эту «мудрую» российскую инициативу горячо одобрили в Астане и Баку. А Тегерану, согласись он с этим предложением, оставалось получить долю, меньшую не только российской, но и казахстанской, и азербайджанской.

Разумеется, Иран не признает легитимность двусторонних соглашений России по Каспию с Азербайджаном и Казахстаном. Он считает, что, в соответствии с нормами международного права, любое изменение статуса Каспийского моря после распада СССР может приниматься только на основании консенсуса, то есть согласия всей пятерки прикаспийских государств. До этого момента подписанные ранее договора между СССР и Ираном 1921 и 1940 годов остаются в силе. Следуя этим положениям, до окончательного определения правового статуса Каспийского моря любые действия прибрежных государств, противоречащие существующему статусу или не получившие одобрения всех пяти прикаспийских стран, с позиций международного права оцениваются Тегераном как неприемлемые.

Сегодня сложилась ситуация, при которой в южной части Каспия, в треугольнике между Азербайджаном, Ираном и Туркменией, достичь договоренностей пока не удалось.

Иран и Туркменистан границы «азербайджанского сектора» до сих пор не признают. В «математическом» выражении формула каспийской «пятерки» выглядит не как «3 + 2», а как «2 + 1 + 2», а именно: Азербайджан находится в «середине», с Россией и Казахстаном у него территориальных разногласий нет, но с Ираном и Туркменией они остаются.

Вот эта ситуация и открывает широкий оперативный простор для внешнеполитических комбинаций США. Публично ослабив свои усилия в отношении Казахстана - что, впрочем, не мешает ему периодически устраивать провокации для осложнения отношений Москвы и Астаны - свое внимание американский истеблишмент обратил на Азербайджан и Туркмению.

Американские планы применительно к Баку – тема отдельного разговора, а вот на Туркмении, как «слабом звене» безопасности Каспия, следует остановиться чуть подробнее. Весьма показательна в этом отношении история с поддержанными Западом планами Ашхабада проложить по дну Каспийского моря трубопровод длиной в 300 километров, который бы соединил порт Туркменбаши на западе страны с терминалом в районе Баку.

Вполне естественно, что проект «трубы» не нравится не только России. Против выступает также Иран - крупнейший производитель природного газа. И, главное, против выступает Пекин, поскольку его абсолютно не устраивает то, что туркменский газ в больших объемах пойдет на Запад. Тем более, что, несмотря на заверения Ашхабада о том, что к 2020 году страна сможет производить 155 миллиардов кубометров газа, оценка Международного энергетического агентства в два раза меньше. Туркмения, конечно, нейтральная страна, но это вовсе не означает, что ей дадут «качать» одновременно на Восток и на Запад, иначе говоря, торговать налево и направо.

Собственно, в этой истории отчетливо проявляется та «специфика» Каспия, которая делает его одной из ключевых геостратегических точек, обладание которой столь необходимо для «глобального доминирования» США. Наряду с привычным экономическим значением – источник энергоресурсов и узел их транспортировки – для целого ряда стран, в числе которых США и Китай, Турция и Япония, Россия и Иран, он представляет и политическую, и военно-стратегическую значимость.

Звучит парадоксально, но реальные или перспективные запасы нефти и газа на Каспии для США, их союзников по НАТО и региональных союзников в ранге «особых партнеров» имеют меньшее значение, чем его геостратегическое положение.

Положение точки, позволяющей существенно расширить зону своего влияния и, разумеется, ослабить как стратегического соперника КНР, так и соперников региональных - Россию и Иран. Доказательств тому - хоть отбавляй.

К примеру, никто особо не скрывал тот факт, что и ЦРУ, и министерство энергетики США, и ряд политических лидеров, и соответствующие международные организации регулярно как завышают реальные запасы энергоресурсов Каспия, так и преуменьшают трудности и затратность их освоения и транспортировки. Тем самым «завлекают» союзников, на которых можно будет потом переложить часть расходов на внешнеполитические и тайные операции.

Два года назад Вашингтон уже дал Ашхабаду понять свою заинтересованность в использовании крупного порта Туркменбаши (бывший Красноводск), где когда-то находилась база Военно-морского флота СССР на Каспии - для целей «миротворчества в Афганистане». Ашхабад намек проигнорировал, и тогда началась подготовка к дестабилизации страны, ударной силой в которой должны выступить отряды боевиков, базирующиеся на территории соседнего Афганистана.

В конце мая нынешнего года прошла очередная «разведка боем»: боевики в течение нескольких дней пытались прорваться сразу на нескольких участках туркменской границы. Внезапно вспыхнув, бои столь же внезапно закончились, но в афганские лагеря боевиков на границе с Туркменией продолжает прибывать пополнение, создаются запасы оружия и боеприпасов, идет формирование подполья на туркменской территории, которое должно выступить в час «Х». Шансов выстоять у Ашхабада – никаких, а выбор ограничивается двумя вариантами: либо идти «под крыло» западной «антитеррористической коалиции» и размещать на своей территории «контингент миротворцев», либо стремиться к получению гарантий своего нейтралитета от России и Китая…

В Астрахани 29 сентября начнет работу четвертый Саммит прикаспийских государств. Как уже официально заявлено, «основной целью станет определение статуса Каспия и международного взаимодействия на прикаспийской территории».

Увлеченные разделом моря, политические элиты прикаспийских государств, за исключением, пожалуй, только Ирана, напрочь игнорируют важнейшее обстоятельство.

«Война с международным терроризмом 2.0», эскалацию которой мы наблюдаем в последнее время и решения по которой обсуждались на недавнем саммите НАТО, означают новый этап активизации усилий США на каспийском направлении.

Шторм, способный полностью изменить ситуацию на Каспии в совершенно невыгодную для Москвы и остальных столиц «пятерки» сторону, надвигается.