…представляет трагедию Пушкина «Борис Годунов» в Уэльсе. Только одна гастроль. Спешите видеть. 

На сцене царские палаты. В центре на троне сидит Обама-Годунов в шапке Мономаха. Он черен и мрачен. По обе стороны сидят на скамьях празднично одетые бояре.

Обама: Ну вот, собрались вы, владетели Европы. И карликов с собою привели.

Грибаускайте: Нет, нет, не карлики мы, благодетель. Мы дети викингов, сам Трувор нам отец. Нам только дай хлебнуть военной браги да в поле выпусти и всем врагам песец.

Обама, нахмурив лоб: Песец?

Главный боярин Расмуссен: Песец… ну это тварь такая, которая разит врага любого наповал. 

Обама облегченно: Теперь понятно. А каков ваш план, миледи?

Грибаускайте: Хотим мы, благодетель, чтоб ты прислал армады танков Украине!

Из-за трона появляется лицо наушника Обамы Джона Кэрри.

Джон торопливым шепотом: Ее никак не слушай, господин. Она с девичества коров доила и с пастухами блуду предавалась. В войне не понимает ни хрена, но вздумала на нашей шее покататься… К тому ж в твоих палатах зреет заговор поганый. Хотят бояре наши отказать в защите тем державам, кои не платят взнос военный в полной мере...

- Уж не замахнулись ли на пятую статью?

- К несчастью, на нее.

Обама: Все понятно. Танки подождут. А где гонец из Киева отважный, который русских славно поразил?

Рассмусен: Он здесь, но с пораженьем есть заминка.

Обама: Что, разве русским не песец?

Рассмусен: Песец, песец, но только не Москве.

Обама: Кому же?

Расмусен: Киеву, конечно. Да, кстати, вот и гость.

Порошенко в отрепьях убогого: Мои войска геройски упирались, но злые орды русских янычар к коварному прибегли нападенью.

Обама: К какому же?

Порошенко: Они используют невидимые танки. А также пушки и мортиры.

Обама: А солдаты их видны ль?

Порошенко: Нет, благодетель, не видны солдаты. Невидимые орды этих войск нам нанесли урон. Теперь нужна нам помощь позарез. Падает на колени: Подайте убогому копеечку!

Хор бояр: Пошел к чертям, пошел к чертям…. пош-е-е-е –л к чертям!!!

Обама: Постойте, государи! Что же убогого мы бросим средь беды! Дадим ему хотя бы грош, чтоб новые себе купил шнурки…

Порошенко: Шнурки! Ха-ха-ха-ха, шнурки! О, как я рад…шнурки!

Боярин Кэмерон -  боярыне Меркель: И вправду, сильно он убог. Сейчас начнет просить деньжат на стену, какую мыслит выстроить в восточных рубежах. Китайская стена! Он сумасшедший.

Меркель смеется: А башню вавилонскую на наши деньги он не задумал возвести, чтоб приближенье ворога за много верст увидеть? Снова смеется

Убогий Порошенко: Но окромя шнурков еще есть просьба, которая давно мне душу греет! Позвольте с краешку к вам на скамью присесть. Или хотя б на приставной стульчак…

Хор бояр: Пошел к чертям… пошел к чертям… поше-е-е-л к чертям!

Обама: Не печалься, Питер. Не сразу на скамье добьется места богатый даже соискатель. Давай сначала постоишь в чулане. Там проведешь лет двадцать-двадцать пять и превратишься в верного солдата, способного успешно защищать свободу - нашу мать.

Убогий Порошенко: Согласен я стоять, но в малое окошко вы будете хоть сухари бросать?

Обама: Конечно Питер. Мы тебе всемерно солдатских униформ поставим, контрасептивов, жвачки, сухпайков. С такой поддержкой распугаешь ты зарвавшихся врагов. Ну а теперь вернемся мы к вопросу всех вопросов. Как быть с невидимой армадой? Ведь спутники мои, что в поднебесье и день, и ночь событья караулят, не видят русские войска, которые уже страну заполонили! Какие ваши думы?

Боярин Франсуа Олланд: Я смелость на себя возьму в «Мистралях» русским отказать.

Хор бояр: Каков герой, каков герой, ка-к-о-о-в герой! Бьют литавры и барабаны.

Меркель - на ухо Кэмерону: Болтун и лягушачий предводитель. С него французы снимут панталоны и зададут такую трепку, что он «Мистрали» русским сам на поводке притащит…Уж лучше бы к любовнице на мотоцикле ездил…

Кэмерон: Я никогда французишкам не верил. Врали, продажные душонки. Уж лучше мне с тобой. Всегда договоримся.

Меркель: Коль ты своих соглядатаев из апартаментов наших уберешь, то, может быть, альянс и состоится.

Кэмерон: Анжела, как ты можешь в таких делах подозревать джентльмена?!

Меркель: Оставьте лицемерье! Уж сколько ваших тайных микрофонов в моих открылось помещеньях. Но не до этого мне, право. Убогим подавать я не хочу. И толку нет и денег тоже.

Кэмерон: Да, да, пусть Пит иллюзий не питает. Его режим, что черный кратер, в который хоть чего метни - лишь пепел выпускает. Пусть лучше просит у богатого еврея, что в рост деньжонки отдает. Уж этот вытрясет долги из Пита, хоть притворись он мертвой куропаткой…

Меркель: Договорились. Обойдемся обещаньем. А как же карлики?

Кэмерон: Им надобно бы бросить хоть немного корма. Народы их по свету разбежались. И скоро ничего помимо наших баз там может не остаться.

Меркель: О, Дэвид, как же я устала кормить соратников бесчисленных своих, которые того лишь ожидают, что я кошель свой расстегну. Пусть Барак им чего-нибудь подкинет: летающих гробов иль просто кока-колы. И образом таким альянс мы укрепим. Но русским надо пригрозить. Они уже в который раз наш мирный план срывают.

Кэмерон: Согласен я, сударыня, во всем. Мы тут недавно пили пиво с чернокожим… прости, с Бараком, и решили, что если на границе их поставить солдат умелых тысяч пять, они прижмут свой хвост от страха. Мол, мы в любой момент в любую точку и … вам песец…

Меркель: Не буду утверждать, что вижу много проку от ваших пьяных разговоров. Но коли надо показать, что мы невидимого войска не боимся, то я согласна. 

Кэмерон: А русским заодно мы намекнем, что не закрыта книга нашей дружбы…

Меркель: Пойдем к Обаме. Скажем, что есть совсем не глупый план и рыбку съесть, и защитить свободу. А то он что-то стал ошибки допускать, над коими весь мир смеется. 

Кэмерон: Ты об утратах  русских в позапрошлом веке? Их МИД уже глумленье написал.

Меркель: О них, о них. Мне право стыдно, что наш начальник несколько того…

Кэмерон: Ну что ты… Их президентам всегда такая свойственна манера. Они не знают ничего, но ведь у них имеются коллеги, которые всегда подскажут верный путь. Как мы с тобой….И слава Богу.

Меркель: Все мне понятно в этой пьесе. Одно не ясно: что народ?

Кэмерон: Народ безмолвствует. Пока. Но нужно нам еще и план построить, как быть с уродом, коего зачали мы в Афганской колыбели?

Меркель: Нет, нет, я этого зачатия не знаю. За этот секс запретный семейства Бушей Обама спросит денег. Прикинется убогим, словно киевский гонец. Мол, дайте мне копеечку, а то придет песец. Но мы всегда вам говорили: не нужно лезть в муслимский муравейник. Платить не буду я…

Кэмерон: Как, совсем?

Меркель: Ну разве что чуть-чуть. Из дружбы…

Кэмерон: Рискуешь ты, боярыня, рискуешь. Смотри, не пожалей… Пошел я на совет… На закулисный. А ты попозже приходи. Узнаешь, что решили… Уходит.

Меркель: Каков подлец! Невнятные угрозы исходят от него. Исчадие уэльских замков темных. А мнит себя царем, мол, первый приближенный... С ним будь настороже. Ну хорошо, про санкции супротив русских я громко прокричу, но делать буду мало. Чтобы купцы мои в меня камнями не кидали. Пойду я к ним, своим холопам верным. Им расскажу, что тяжкие вериги своих долгов пред этими царями мы дальше повлечем. И думаю, что лучше бы не Пушкина на сцене нам играть. И Годунов какой-то неприглядный, и Порошенко хоть куда дурак. Уходит.

На сцене один Обама: Зачем, зачем, о плут несчастный, я возжелал стать властелином мира? Я негритянским разумом своим, таким повадливым до танцев и до песен, себя всеобщим благодетелем представил. И что теперь имею я? Наследие коварных Бушей, поджегших целый мир? Обманщиков и лицемеров свору, которые одно лишь видят: как липку ободрать страну мою и спрятаться за ней в густую тень? Я ненавижу этот сброд презренный, но что поделать, шоу не отменишь. Я заверну им руки за спиною, чтоб следовали дружно все за мною. Но будет ли мне счастье дорогое? Боюсь, что нет! 

Несчастный негр! Несчастный негр! Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!