В мае было подписано международное торговое соглашение, по сути, служащее юридической основой для перестройки мировых рынков. Хотя переговоры по Соглашению о торговле услугами (СТУ) не были откровенно засекречены, наша пресса о них почти не упоминала. Эти замалчивание и секретность резко контрастируют с огромной исторической важностью достигнутых договоренностей.
В июне WikiLeaks опубликовали секретный проект соглашения. Оно затрагивает 50 стран и большую часть мировой торговли услугами. Правила, которые оно устанавливает, облегчают расширение бизнеса финансовых транснациональных корпораций, препятствуя появлению регулятивных барьеров. Оно запрещает ужесточать регулирование финансовых услуг, несмотря на тот факт, что финансовый кризис 2007-2008 годов, как считается, был связан именно с недостатком регулирования. Более того, США особенно активно стараются способствовать трансграничному движению информации, в том числе личной и финансовой. Тем не менее обо всем этом почти не говорят.
Но так ли удивителен этот разрыв между важностью соглашения и его известностью? Разве это не прискорбный, но показательный пример того, что произошло с демократией в либеральных капиталистических странах Запада? Полтора столетия назад Карл Маркс в своем «Капитале» охарактеризовал рыночный обмен между рабочим и капиталистом как «настоящий эдем прирожденных прав человека», где «господствуют только свобода, равенство, собственность и Бентам». Иронически добавив к этому ряду Иеремию Бентама, проповедника эгоистического утилитаризма, Маркс дал понять, что на самом деле означают «свобода» и «равенство» в капиталистическом обществе. Как было сказано в Манифесте коммунистической партии, «под свободой, в рамках нынешних буржуазных производственных отношений, понимают свободу торговли, свободу купли и продажи». Под равенством, в свою очередь, подразумевается формально-юридическое равенство продавца и покупателя, даже если первый вынужден продавать свой труд на любых условиях (как, например, незащищенные рабочие в наше время).
Главные виновники финансового обвала 2008 года теперь присваивают себе роль экспертов, ведущих нас по пути к финансовому восстановлению. Разумеется, их советы важнее мнения парламента. Как выразился Марио Монти (Mario Monti), «парламентарии не должны полностью связывать руки управленцам». Но что же это за высшая власть, способная перевесить решения демократически избранных народных представителей? Еще в 1998 году на этот вопрос ответил Ганс Титмайер (Hans Tietmeyer), в то время управлявший Deutsche Bundesbank и хваливший национальные правительства, которые предпочитают «перманентный плебисцит глобальных рынков» «плебисциту избирательной урны».
Оцените демократическую риторику этого бесстыдного заявления: глобальные рынки демократичнее парламентских выборов, так как процесс голосования на них идет, во-первых, постоянно (и постоянно отражается в рыночных колебаниях), и, во-вторых, на глобальном уровне, а не только в пределах одного государства.
Вот такая у нас демократия, и СТУ — ее идеальный пример. Ключевые решения, затрагивающие нашу экономику, обсуждаются и принимаются втайне. Шаг за шагом они создают условия для неограниченной власти капитала. Соответственно, пространство для принятия решений, имеющееся у демократически избранных политиков резко сужается. Политический процесс теперь в основном имеет дело с вопросами, к которым капитал равнодушен (такими, например, как культурные войны).
Именно поэтому публикация проекта СТУ означает серьезные перемены в стратегии WikiLeaks. До сих пор организация старалась пролить след на деятельность разведслужб, следящих за нами и пытающихся контролировать нашу жизнь. Это стандартная либеральная тема — угроза свободе личности со стороны деспотичного государственного аппарата. Однако теперь для WikiLeaks появляется еще одна контролирующая сила — капитал, который угрожает нашей свободе намного более коварным образом: извращая сам смысл слова «свобода».