Китай и Россия стремятся к господству на море

Китай и Россия стремятся к господству на море

Немногие в Китае знали правду два года назад, когда в то время председатель КНР Ху Цзиньтао посетил военно-морскую базу в северо-восточном городе Далянь, чтобы отметить знаковый момент в усилении китайской мощи – ввод в строй «Ляонина», первого авианосца, принятого на вооружение военно-морского флота Пекина.

Китайский фрегат УРО «Юньчэн» делает заход в порт Гонконга в целях празднования 15-летия передачи Китаю Гонконга Британией, 30 апреля 2012 года.

Более десяти лет назад крайне нуждающееся в средствах украинское правительство продало стареющий авианосец по бросовой цене китайской компании, которая обещала превратить его в плавучее казино. Когда в 2001 году корабль вышел на буксире из Николаевского порта, все думали, что он направляется в игорную зону Макао. На самом же деле, ему было суждено стать олицетворением амбиций Китая не только доминировать в окружающих его морях, но и проецировать свою мощь на тысячи миль от своих берегов.

В Москве президент России Владимир Путин знал правду, и она должна была раздражать – это было ещё одним ощутимым символом упадка некогда второго по мощи флота на планете – ВМФ СССР. Он был полон решимости повернуть эту тенденцию вспять. И вот он сделал это – забрав совсем недавно то, что оставалось от украинского флота в Севастополе.

Китай и Россия – два крупнейших стратегических соперника США – дали ясно понять о том, что намерены оспорить американскую монополию на статус морской державы. В Пекине резко подняли расходы на военно-морские силы (известные как ВМФ НОАК – Военно-морской флот Народно-освободительной Армии).

Пекин клепает по три подлодки в год – теперь у него 28 действующих АПЛ и всего 51 субмарина. С 2000 года ВМФ НОАК принял в свой состав 80 надводных кораблей – в сравнении примерно с 48-ю судами в девяностые годы. К 2020 году Пекин планирует иметь в распоряжении три авианосные ударные группы, из чего следует, что два авианосца сейчас находятся в процессе постройки.

Амбиции Китая идут гораздо дальше этого усиления материальной части флота. Теперь для китайских руководителей стало обычным делом говорить о «синей земле страны» (океанах, простирающихся за её береговой линией), которую они демаркируют намного дальше своей 200-мильной «исключительной экономической зоны», предусмотренной Конвенцией ООН по морскому праву. Пекин даже издал карту, известную как карту «девятипунктирной линии», которая должна показать, что китайские воды омывают берега Филиппин и Вьетнама. «Китай, – пишут Тоси Ёсихара и Джеймс Холмс из Военно-морского колледжа США, – Стоит на пороге господства над морями с китайской спецификой».

До настоящего времени эта «китайская специфика» состояла главным образом в усилении способности флота вытеснить США из вод Пекина. Данная стратегия направлена на создание буферной зоны, задача которой – не допустить приближения врага. Основная нагрузка здесь ложится на подводный флот, но план также предусматривает использование быстроходных боевых судов, оснащённых противокорабельными ракетами, что заставляет нервничать штабистов ВМФ США.

По оценкам аналитика лондонского Международного института стратегических исследований Кристиана Ле Мьера Китай на данный момент имеет в боевом составе от 65 до 85 этих кораблей, «что говорит о том, что лежащая в основе их применения стратегия заключается во внезапном их развёртывании, возможно, небольшими флотилиями, с целью нанесения беспокоящих ударов сложными для перехвата ракетами по более крупным кораблям».

Наращивание военно-морского потенциала Китая отражает наличие нескольких геополитических целей. Как пишет Роберт Каплан в статье «Азиатский котёл: Южно-Китайское море и конец стабильности в Тихоокеанском регионе», оно даёт Пекину простирающийся на 1000 миль «стратегический тыл» – как называет его аналитик по вопросам обороны Ли Минцзян – который может выступать в роли «сдерживающего фактора» для 7-го флота США в Тихоокеанском и Индийском океанах.

Другим стимулом является энергия – Южно-Китайское море изобилует месторождениями нефти и газа, на которые у Пекина волчий аппетит. Сейчас он – крупнейший импортёр углеводородов в мире. Фундаментальные противоречия, которые вызывают морские устремления Пекина, в полной мере проявились теперь внутри исключительной экономической зоны Вьетнама, где на недавно размещённой там платформе Китайская национальная шельфовая нефтяная компания ведёт бурение на нефть – вопреки яростным, но тщетным возражениям Ханоя.

«В чём разница между нефтяной платформой и военно-морской базой или авианосцем? На взгляд Китая в политическом отношении очень небольшая»,– говорит аналитик по вопросам обороны вашингтонского Фонда «Наследие» Дэань Чэн. Пекин расширяет зону охвата, провоцируя Вьетнам (или кого-то ещё) как-то реагировать на это, уверенный в свой способности проецировать необходимую военно-морскую силу для защиты своих интересов в том виде, в каком он их понимает.

До последнего времени при расширении сферы своих экономических интересов в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях Китай не всегда полагался на свой военно-морской флот в чистом виде, как видно на примере нынешнего конфликта с Ханоем. В 2012 году китайские рыболовные суда направились к рифу Скарборо – спорной цепочке крохотных скал в 124 милях к западу от Субик-Бей. Они были застигнуты за незаконной ловлей гигантских моллюсков и акул и задержаны филиппинской береговой охраной. Реакция Пекина была неистовой – отправка на защиту рыбаков своих собственных кораблей, которые стали угрожающе маячить на горизонте.

Последовало 10-недельное противостояние, и Манила не выдержала. Пекин сегодня оккупирует риф Скарборо, а китайские чиновники уже похвастались о применении модели Скарборо как способе запугивания соседей по региону.

И действительно, Китай отправил рыболовецкие суда в район спорных островов Сенкаку (известных китайцам как острова Дяоюйдао), взрывоопасную точку противостояния Пекина с Японией – единственной державой на востоке Азии, имеющей военные силы, способные дать отпор китайским. Как написал заместитель директора Программы безопасности Азиатско-Тихоокеанского региона Центра новой американской безопасности в Вашингтоне Флай Рэтнер, для Пекина эти споры являются демонстрацией силы, в значительной степени ставшей возможной благодаря росту боеспособности и технического уровня ВМФ НОАК.

Подпись к изображению: Китайский эсминец УРО «Харбин» принимает участие в недельных российско-китайских учениях «Морское взаимодействие-2014» в Восточно-Китайском море неподалеку от Шанхая, 24 мая 2014 года.

Военно-морские амбиции России имеют самое непосредственное отношение к подъёму Китая – в конце концов, неослабный экономический рост Пекина загнал ввысь цены практически на все виды сырья, которыми природа одарила Россию – от нефти и газа до леса и железной руды. Это резко повысило доходы российских государственных компаний и после двух десятилетий постперестроечного упадка дало Москве возможность вновь начать финансировать свои вооружённые силы.

Путин пообещал выделить на укрепление российской армии700 миллиардов долларов, и значительная часть этих средств должна пойти на материально-техническое обеспечение флота. В списке покупок Кремля с полдесятка фрегатов класса «Адмирал Григорович» и столько же авианосцев, 8 многоцелевых подлодок проекта «Ясень», а также новое поколение ПЛАРБ, предназначенных для нанесения ядерных ударов по США. Эти лодки проекта «Борей» несут 16 ракет «Булава» с ядерной головной частью, каждая с 10 боевыми блоками, способными по словам лейтенант-коммандера резерва ВМС США Тома Спана «затруднить работу развёртывающихся систем противоракетной обороны». Он характеризует новейшие лодки и ракеты России как «тревожно современные».

ВМФ РФ стал важным символом возрождающейся России. Популярность Путина в начале его правления резко упала с потерей «Курска», многоцелевой подлодки класса Oscar-2, которая в 2000 году затонула вместе со всеми 118 членами экипажа после взрыва неисправной торпеды в торпедном аппарате.

У России 68 тысяч миль береговой линии – третьей в мире по протяжённости после Канады и США, – а более 80 процентов грузов доставляются на российский Дальний Восток морем, главным образом через Индийский океан. Носителями третьей части ядерного арсенала России – более 600 боезарядов – являются подводные лодки ВМФ.

И, разумеется, это даёт отличную телекартинку. «Путин любит флот… Ничто не впечатляет так, как боевой корабль или подлодка с экипажем, выстроенным в парадной форме одежды», – говорит бывший консультант Комитета Государственной Думы по обороне Семён Власов.

Каждый великий правитель России оставлял свой след на морских просторах. «Пётр Великий объявил о том, что Россия является европейской державой, построив флот на Балтике, – говорит историк из Санкт-Петербурга Андрей Гринёв. – Екатерина Великая показала, что Россия – мировая держава, разбив в 1770 году османский [турецкий] флот при Чесме и колонизировав Аляску».

Путин прекрасно отдаёт себе отчёт в этом историческом резонансе. Он в восстановил российскую военно-морскую станцию в сирийском Тартусе – единственный военный объект за пределами бывшего СССР. Основанный в 1971 году «пункт материально-технического обеспечения» является на самом деле крохотной полоской земли длиной меньше полумили, оборудованной двумя 100-метровыми плавучими пирсами, ни один из которых в силу своих размеров не способен принять даже самый маленький российский фрегат.

В январе 2013 года Россия эвакуировала последних из оставшихся в Тартусе членов персонала, а единственную плавмастерскую класса «Амур» оставила под присмотр двум сирийским работникам. «Тартус существует в основном для того, чтобы о нём могли говорить российские официальные лица», – сказал один западный дипломат, посетивший порт в 2010 году. Запланированный визит в 2009 году единственного российского авианосца «Адмирал Кузнецов» был отменён после того, как отказали 7 из его 8 турбин, и на борту вспыхнул пожар. После ввода в строй в 1991 году авианосец успел совершить всего лишь четыре дальних похода (капитаны ВМС США прозвали его «Tug-bait» (игра слов: ‘tugboat’ – буксир и ‘bait’ – наживка; прим. mixednews)).

Тем не менее, у министра обороны России Сергея Шойгу большие планы на Тартус, а в феврале он объявил о планах создания сети российских военно-морских баз во Вьетнаме, Кубе, Венесуэле, Никарагуа, Сейшелах и Сингапуре. «Естественно, Россия заинтересована в наличии в ряде стран баз пополнения запасов и обслуживания нашего флота, – подтвердил в марте заместитель министра иностранных дел России Анатолий Антонов. – Сейчас мы ведём переговоры по данному вопросу».

«Россия, – сказал в интервью «Русскому репортёру» бывший командующий Черноморским флотом России адмирал Эдуард Балтин, – Возвращает своё положение в плане мощи и в международных отношениях, которое она, к сожалению, утратила в конце прошлого века. Слабых не любит никто».

Помимо прочего, Путин развёртывает свой флот для обеспечения экономических интересов России. Развитие технологий впервые сделало доступными для освоения богатые природные ресурсы на дне Арктики, и Москва настаивает на том, что значительные участки подводной территории в этом районе планеты в геологическом отношении являются продолжением Северной России, что согласно международному праву даёт ей право владения ими.

Вопрос находится на рассмотрении ООН – но тем временем адмирал Северного флота Андрей Кораблёв объявил, что Россия восстановит брошенную 20 лет тому назад военную базу на Новосибирских островах и усилит её 10 боевыми кораблями и 4 атомными ледоколами. Флот также возведёт объекты военной инфраструктуры почти на всех островах и архипелагах Северного Ледовитого океана с целью создания, как сказал Кораблёв, «единой системы наблюдения за воздушной, надводной и подводной обстановкой».

Кроме того, его флот будет направлен на патрулирование Земли Франца-Иосифа, Северной Земли, Новосибирских островов и острова Врангеля, чтобы подтвердить заявленные Кремлём права на крупнейшие в мире нетронутые запасы нефти, контроль над которыми сейчас является предметом спора России, США, Дании, Норвегии, Канады, а в последнее время ещё и Китая.

Больше всего умы в Пентагоне на данный момент занимает усиление военно-морского флота Китая. За далеко идущими притязаниями Пекина, говорит Рэтнер, стоит «экспансионистская стратегия, имеющая глубокие последствия для американского могущества и региональной безопасности». На момент окончания холодной войны у США было 15 АУГ в сравнении с 11 сегодня. Сколько ещё расходы Вашингтона на морскую мощь будут подвергаться ограничениям, зависит отчасти и от того, что будут делать Пекин и Москва.

А пока поступающие сигналы говорят только об одном. В прошлом декабре военный корабль ВМФ НОАК в составе ударной группы «Ляонина» отделился от общего строя и пошёл прямо на осуществлявший слежение за авианосцем американский крейсер УРО «Коупенс», заставив его сыграть в опасную игру «кто отвернёт первым».

Вашингтон по-прежнему удерживает статус главной в мире военно-морской державы. Но разрыв быстро сокращается.

Источник перевод для MixedNews — josser