Крайне рискованный гамбит администрации Барака Обамы основан на концепции "момента прорыва", определяемого как количество месяцев, требуемого Ирану, чтобы накопить достаточно оружейного урана для создания первой единицы ядерного оружия.
И Госсекретарь США Джон Керри, и бывший представитель США по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями Роберт Эйнхорн объясняли требование отказа Ираном от большей части центрифуг как необходимого условия для увеличения иранского "момента прорыва" до длительности в шесть месяцев, а возможно и намного дольше.
Эйнхорн, бывший специальным советником Госдепартамента по вопросам нераспространения и контроля за вооружениями до июня 2013 года, писал в докладе для Института Брукингс, что количество и тип центрифуг "будет ограничено, чтобы гарантировать, что "момент прорыва… как минимум составит от шести до 12 месяцев во все времена".
В отдельной статье в The National Interest Эйнхорн писал, что такой "момент прорыва" должен потребовать снижения числа иранских центрифуг с нынешних 19 000 до "нескольких тысяч центрифуг первого поколения".
8 апреля Керри в своих показания перед комитетом Сената по внешним связям предположил, что администрация попытается добиться "момента прорыва" длительностью более года, но может остановиться на длительности от шести до двенадцати месяцев. Он сравнил это с двумя месяцами, в которые, по его словам, оценивается нынешние возможности иранского "момента прорыва".
"Момент прорыва" навязывается фанатичными специалистами, как неполитическое техническое средство угрозы получения высокообогащённого урана, необходимого для бомб, но на самом деле это случайный и крайне политизированный штамп.
Даже специалисты по нераспространению, поддерживающие требование жёсткого ограничения иранских средств обогащения, включая и Эйнхорна, и Гэри Меймора – бывшего специального помощника Обамы по вопросам оружия массового поражения – считают, что "момент прорыва" имеет большее отношение к политике вокруг этого вопроса, чем к реалиям иранской ядерной программы.
В интервью IPS Сеймор заметил, что концепция "момента прорыва" может лишь оценить средства для получения необходимого количества высокообогащённого урана на известном оборудовании – которое находится под контролем инспекции МАГАТЭ. По его словам, сценарии с включением тайных площадок не учитываются, поскольку оценка скорости обогащения возможна лишь на объектах с известным количеством и типом центрифуг.
Использование концепции "момента прорыва" основано на предположении, что Иран примет политическое решение начать обогащение урана до уровня оружейного на заводах в Натанце и Фордоу как можно быстрее. Это означало бы, что Иран выгонит инспекторов МАГАТЭ и объявит всему миру о своих намерениях получить ядерное оружие.
Сеймор, покинувший администрацию Обамы в январе 2013 – сейчас он исполнительный директор по исследованиям в Гарвардском Центре по науке и международным отношениям им. Белфера – сказал IPS: "Крайне маловероятно, что Иран на самом деле пойдет на риск ради единственной бомбы", назвав это "невероятным сценарием".
В иранском ядерном вопросе Сеймор – отнюдь не голубь. Помимо прочего, он ещё и президент организации "США против Ядерного Ирана", проводящей линию жёсткой пропаганды с целью чтобы убедить мир, что Иран представляет собой угрозу и пытается получить ядерное оружие.
Ещё одна проблема, связанная с "моментом прорыва" состоит в том, что даже пойдя на риск обогащения до уровня, необходимого для получения оружейного урана, Ирану придется проделать ещё целую серию шагов, чтобы реально иметь бомбу, которую можно было бы действительно угрожать привести в действие.
Доклад, выпущенный на прошлой неделе Международной Кризисной Группой, отмечает, что расчёты возможностей "момента прорыва" – "грубые и чисто теоретические оценки", и что они "упускают неизбежные технические сбои" и "непредсказуемый и затратный по времени процесс создания оружия".
По свидетельству директора Разведывательного управления Министерства обороны США генерал-лейтенанта Рональда Бургесса перед Комитетом Сената по вооружённым силам в апреле 2010--го, этот процесс, включая интеграцию оружия в баллистическую ракету, займет три или четыре года.
В этом докладе приводятся слова официального иранского представителя высокого уровня – "Серьёзные люди знают, что даже если Иран попытался бы обрести ядерное оружие, на его производство ушли бы годы. Более того, ни одно государство никогда не будет навлекать на себя бесчестье или риск военного удара только ради производства нескольких килограмм высокообогащённого урана".
В интервью IPS Джим Уолш из программы изучения вопросов безопасности МИТ испепелил сценарий "момента прорыва" администрации, заявив что он использован только для оправдания дипломатической позы. По его словам, "Идея Ирана, вышибающего инспекторов, чтобы броситься делать единственную бомбу – просто глупость".
Сеймор полагал, что Иран с наибольшей вероятностью попытается сделать то, что он называет "увиливанием" – использует тайные объекты для обогащения урана до оружейного качества – а не будет действовать в логике "момента прорыва".
Но как признают в целом специалисты по распространению, такой тайный путь к потенциалу для создания ядерного оружия займёт немного больше времени, чем попытка создать его открыто. Более того, почти наверняка это будет раскрыто, что в апреле 2013 года подтвердил директор Национальной разведки Джеймс Клэппер.
Несмотря на убежденность в том, что концепция "момента прорыва" не имеет смысла как основа для переговоров с Ираном, Сеймор считает, что именно она станет "проверкой каждого соглашения", поскольку это единственный способ оценки. "Это правда политической жизни, – сказал Сеймор. – Всё сведётся ко времени "момента прорыва".
Доминирование, достигнутое сторонниками однобокого политического дискурса относительно Ирана, дало оппонентам соглашения новое средство давления на администрацию Обамы с тем, чтобы внести в переговоры нереалистичные требования.
На заседании в Институте Мира США в Вашингтоне во вторник Эйнхорн признал, что решение о длительности времени "момента прорыва" и уровень центрифуг, который надо требовать, "сведутся к политическому суждению".
Однако он определённо предположил, что решение явится в первую очередь ответом на политическое давление различных неназванных сторон, а не средством нахождения политического компромисса с Ираном.
"Некоторые говорят о шести месяцах или менее, – сказал он. – Другие – что нужен год. Кое-кто – полтора или два года".
Бывший высокопоставленный чиновник Госдепартамента по вопросам нераспространения настаивал, что нет никаких возможностей принять ясное требование Ирана на разрешение увеличить мощности по обогащению до 30 000 центрифуг для поддержки программы развития ядерной энергетики".
"Такое их количество доведёт время "момента прорыва" до недель или дней", – сказал он. – Всё дело в "моменте прорыва".
Он не рассматривал возможность соглашения по фазам постепенного добавления центрифуг, поскольку практическая их необходимость показана прогрессом на новых ядерных реакторах.
Жёсткие высказывания Эйнхорна, которому явно дан зелёный свет для публичного описания политики выработки решений американской администрацией, снижает вероятность того, что она отступит от требований "момента прорыва", столкнувшись с сопротивлением Ирана.