После того как референдумы подтвердили желание населения Донбасса создать Донецкую и Луганскую народные республики, вооружённые формирования, управляемые Киевом, не снизили свою активность. Продолжая откровенно терроризировать население региона, армия, Нацгвардия и многочисленные вспомогательные отряды (от спецназа до «Правого сектора») не дают новоявленным республикам времени для передышки.

Как в политике. Нет возможности предаться эйфории (вполне обоснованной, учитывая феноменальную явку на референдум вкупе с его результатами), которая способна расслабить и остановить созидательные процессы на начальных стадиях. Киев будто напоминает: никакие референдумы вас не обезопасят. И Сопротивление Юго-Востока волей-неволей интенсифицирует работу над формированием политико-идеологической идентичности региона и государственным оформлением его интересов.

Соблазн «минимальной победы» - вот от чего удерживают сегодняшних лидеров и ополченцев Юго-Востока бессмысленные в своей жестокости атаки, замаскированные аббревиатурой АТО. Соблазн велик: когда против самоорганизовавшихся людей, повстанцев в классическом смысле этого слова, выступает государственная и армейская машина (пусть даже изрядно проржавевшая и со скрипом), то каждая отбитая атака кажется значительной победой. Что уж говорить об успешном проведении референдумов по самоопределению в условиях жёсткого военного прессинга? Конечно, это вызывает эйфорию: ведь по факту хунта и экстремистское государство, поддерживаемое европейскими и американсками политиками и финансистами, уступает подлинно народному волеизъявлению.

Однако это волеизъявление нуждается в защите. Причём не только и не столько вооружённой. Речь ни в коем случае не идёт об умалении заслуг ополчения: без него ни референдум, ни все остальные достижения были бы попросту невозможными. Мы говорим о защите политической: чаяния и стремления жителей Юго-Востока должны обрести государственную форму выражения, поскольку на сегодняшний момент никакие иные действенные формы защиты интересов и ценностей народов и общин человечеству неизвестны.

Поставим лишь два вопроса, чтобы проиллюстрировать значимость такой защиты.

Первый вопрос: представьте себе, что ополчению Юго-Востока придётся столкнуться с настоящим, подготовленным и умелым, а не разболтанным и бездарным, как украинские «силовики», врагом. Какой ценой в этом случае будет добываться победа над ним, не говоря уже о самой возможности такой победы? Думается,  и цена, и возможность такой победы находятся за пределами негативного воображения, даже опалённого одесской Хатынью и «результатами АТО».

Очевидно, что ополчение должно превратиться в армию; первые шаги в этом направлении уже делаются руководством Донецкой и Луганской народных республик и их можно лишь приветствовать – но ими нельзя ограничиваться.

Второй вопрос: почему государство Украина, в течение двадцати с лишним лет активно упиравшее на своё устойчивое единство, буквально посыпалось в течение трёх месяцев после переворота, притом что какая бы то ни было реальная, а не вымышленная узурпаторами и ангажированными журналистами внешняя военная угроза начисто отсутствовала? И как может подготовиться к угрозе такого рода зарождающееся на Юго-Востоке Украины государственное образование?

Ответ на первый вопрос отчасти уже дан; детальный ответ – задача профессионалов, в том числе в военном деле. То, что ополчение уже перешло от глухой обороны к атакующим действиям, да ещё и за пределами Донбасса (введя в тяжёлый транс вооружённые силы, базирующиеся в Изюме Харьковской области), говорит о первичной готовности ополченцев к этому детальному ответу. Не будем уподобляться фейсбук-министрам и боевитым парламентариям, с прискорбной лёгкостью описывающим, как бы они решали актуальные военные задачи.

Второй вопрос не так уж и сложен, невзирая на свою очевидную значимость. Государство Украина рискует развалиться на куски, потому что его ничего не объединяет. Да, формально это государство существует; однако оно было продуктом идеологии, не имеющей под собой никаких материальных и ценностных оснований. Выдаваемая за общегосударственную ценностная система «украинского национализма» была актуальна только для прикарпатских областей и «новых киевлян», отчаянно старавшихся обосновать своё маргинальное высокомерие. На уровне образа жизни между Львовом и Харьковом, Киевом и Донецком также было не больше общего, нежели между любыми городами в любых точках планеты.

«Единую страну» на украинских землях пытались конструировать вопреки воле народа. Есть очевидная закономерность: государство не в состоянии существовать, если у населения отсутствует государственная идентичность. Огромной ошибкой является попытка навязывания готовой, «книжной» идентичности различным общинам, сообществам, которые уже обладают различным уровнем идентичности, основанной на традициях, истории, социальных привычках. Если эта готовая, сконструированная идентичность не учитывает значимые различия в мировоззрении и ценностях, в повседневности и практиках для групп, на которые она распространяется, то её «прививание» обречено на провал.

«Единая страна» в версии украинского национализма подразумевала отказ сообществ от своих особенностей, от своей истории; фактически – от своего «я».

Именно поэтому Киеву (Украине) сегодня оказалось нечего ни предложить восставшему Юго-Востоку, ни противопоставить. Очевидно, что речь не идёт о законодательном запрещении «сепаратизма», «федерализма».

Нет, дело в тех ценностных ориентирах, которые позволяют населению чувствовать свою общность без обращения к пропагандистским штампам и без надоедливого флажка в углу телевизионного экрана. Показательно, что политическая символика независимой Украины всегда вызывала скепсис значительной части населения, в первую очередь на Юго-Востоке. Это неудивительно: ведь и трезубец, и сине-жёлтый (жёлто-голубой) флаг прочно увязаны со страничками истории, наполненными отчётливо негативным, с точки зрения жителей Новороссии, содержанием.

Петлюровщина, ОУН-УПА, коллаборационизм украинских националистов вызывали не просто несогласие или неодобрение жителей Юго-Востока. Это всегда были ёмкие сигналы опасности, в большинстве случаев – смертельной опасности; признаки другого, враждебного мира, сопоставимые с наиболее страшной опасностью в истории. С этой опасностью жители Юго-Востока столкнулись тогда же, когда и все, кто жил в Советском Союзе.

Историческая, народная память о гитлеровском фашизме – это то, что лежит в основании сегодняшней коллективной идентичности Юго-Востока. Это очевидно; это много раз обсуждалось и постулировалось; и презрение к этому очевидному факту со стороны нынешнего Киева и Западной Украины стало «спусковым крючком» разрушения унитарной Украины.

Эта идентификация отчасти может быть названа негативной, поскольку построена на противостоянии, различении «свой - чужой»: в этом различении очевидно, кто – «чужой», и о нём мы знаем очень и очень много. Однако «своего» необходимо уточнять, создавать и, главное, утверждать.

У Юго-Востока есть только один шанс выжить и остаться самим собой: переплавить свой протест в позитивную программу. Эта программа не должна и не может ограничиваться формально-правовыми и административными действиями.

Безусловно, важность создания конституции, границ, правительства и армейских структур очевидна; в этом плане можно лишь приветствовать активность руководства ДНР и ЛНР в данном направлении. Но крепость и устойчивость любого государства имеет социальную природу. Дело даже не в патриотизме: мы уже успели убедиться, насколько по-разному можно трактовать это слово и сколь разные действия можно совершать под его прикрытием.

Дело в осознании того, что тебя объединяет с живущими рядом с тобой и вместе с тобой в одной стране людьми. Коллективная идентичность требует не простого самоотождествления, а позитивного наполнения вкупе с позитивной программой. Готовность к такому самоотождествлению население уже проявило: ничего не может быть красноречивее результатов референдума. Теперь необходимо оформить эту готовность не только на уровне плебисцита.

Поэтому ответ на второй вопрос состоит из целого набора задач, подчинённых общей цели: созданию государственного субъекта, основанного не на интересах так называемых элитных групп, а на социально-политической идентичности населения. Государство Украина было лишено объединяющего ценностного аспекта (и дело, безусловно, не только в местечковом национализме, выведенном на уровень «общегосударственной идеологии»). Государство (государства? федеративная или конфедеративная субъектность?) Юго-Востока не может быть лишено объединяющего ценностного начала, потому что иначе не будет этого государства. Как НЕ надо формировать государственную идентичность, мы уже хорошо знаем: опыт государства Украин, к сожалению, у нас перед глазами.

Как надо?

Юго-Востоку нужна полноценная политическая идеология, построенная на культурно-исторических традициях, социальных ценностях, актуальных для сознания жителей этого сложного региона. Каковы эти ценности, каковы эти традиции, как именно они должны быть оформлены в идеологическом и политическом пространстве – эти вопросы в ближайшее время будут наиболее актуальными для той перспективной Новороссии, о которой сегодня говорят уже чаще, чем просто о Юго-Востоке.