Южный Судан как козырная карта в нефтяной игре

Южный Судан как козырная карта в нефтяной игре

Число южносуданцев, вынужденных покинуть свои дома из-за охватившего страну межэтнического насилия, приблизилось к полумиллиону человек. Эксперты считают ситуацию в стране крайне тревожной, питая, впрочем, надежду на мирное разрешение конфликта

Но пока что в Южном Судане идет самая настоящая гражданская война. Столкновения военных подразделений с мятежниками происходят поблизости от столицы Джубы. Инсургенты заявляют о тактических победах. Президент Сальва Киир полон оптимизма: на минувшей неделе военные отбили столицу нефтяного штата Юнити город Джонглей.

Понятно, что в этой обстановке не обойтись без жертв, число которых постоянно растет. Свою озабоченность этим выразил Генсек ООН Пан Ги Мун. В частности, речь идет о почти двух сотнях мирных жителей, утонувших в Белом Ниле, при переправе на пароме в соседний Судан. Пан Ги Мун призвал стороны прекратить насилие и начать диалог, а также обеспечить гражданское население надлежащей защитой, соблюдая права человека и нормы гуманитарного права. Впрочем, ООН по-прежнему не располагает достоверными данными о погибших в результате межэтнического насилия.

Напомним, что кризис в самом молодом государстве мира разразился в середине декабря вследствие борьбы за власть между представителями доминирующей народности динка, к которой относится президент Сальва Киир, и племени нуэр, которую представляет бывший вице-президент Риек Машар Тени.

Динка и нуэр точат зуб друг на друга уже давно. Но взаимная неприязнь – это только повод. Причина кризиса, как считают многие эксперты, лежит в экономической плоскости и имеет существенную внешнеполитическую составляющую. Руководитель Центра глобальных и стратегических исследований и замдиректора Института Африки РАН Леонид Фитуни рассказал:

«Речь в первую очередь идет о богатствах этой страны, в том числе нефтяных. Основные месторождения нефти расположены как раз в Южном Судане. Основные порты находятся в северной части страны, которая сейчас называется просто Суданом.

Так сложилось, что в последнюю четверть века в нефтедобыче с суданским правительством тесно сотрудничал Китай. Западные корпорации этой ситуацией были очень недовольны. Запад рассчитывал оттеснить Китай как геополитического конкурента и восходящую супердержаву. Да и экономические соображения нельзя сбрасывать со счетов. Это в какой-то степени Западу удалось. По крайней мере Судан развалился.

Внутренний суданский конфликт имеет длительную историю. Но пока нефтяные интересы не играли главной роли, он находился в тлеющем состоянии. Когда начались ресурсные войны, конфликт вспыхнул, и страна фактически была разделена. Но для Запада стало неожиданностью, что Китай сумел сохранить неплохие отношения с Южным Суданом и продолжает качать оттуда нефть».

Надо сказать, что проблемы страны вполне предсказуемы, учитывая ее историю. Наследие колониальных времен – Судан с самого начала имел искусственные границы, пестрый этнический и конфессиональный состав, а также полное отсутствие какой-либо промышленности, науки, образования. Провозгласив независимость в 1956 году, к моменту своего распада в 2011 году Судан последовательно преодолел около десятка военных переворотов, пережил две масштабные гражданские войны в южных штатах (1955-1972 и 1983-2005 годов), восстание сепаратистов в 2003 году в западном регионе Дарфур, приведшее к войне с Чадом, поддерживавшим повстанцев, и резне мирного населения, пограничный конфликт с Египтом, а также мятеж в приморских провинциях, выступающих за создание самостоятельного арабского государства.

События там были малоинтересны крупнейшим геополитическим игрокам до той поры, пока пришедший к власти в результате военного переворота Омар Хасан Ахмед аль-Башир не сделал ставку на добычу углеводородов, прежде всего нефти. В результате за 20 лет суточная добыча нефти в Судане выросла практически с нуля до 800 тысяч баррелей, был построен центральный нефтепровод из южных штатов в Порт-Судан, а также проведена геологоразведка наиболее перспективных потенциальных месторождений. К началу нулевых выяснилось, что Судан имеет порядка 5,5 миллиарда баррелей доказанных запасов нефти и 90 миллиардов кубометров газа. По некоторым оценкам, реальные запасы могут составлять и до 30 миллиардов баррелей. Страна попала в фокус внимания транснациональных нефтяных корпораций.

Экспорт черного золота давал Судану до 97% валютной выручки – это где-то 13-14 миллиардов долларов в год. При этом Пекин через госкомпании, кредиты и банки инвестировал в Судан около 20 миллиардов долларов. В 2005 году Башир сумел договориться с полевыми командирами южан о разделе доходов от экспорта и переработки нефти напополам, а затем под давлением мятежников и Запада согласился и с проведением референдума о независимости Южного Судана. В январе 2011 подавляющее большинство южносуданцев проголосовало за отделение, и в том же году «развод» был оформлен юридически. Леонид Фитун отметил:

«От северной части Судана, в основном мусульманского, отделялись немусульманские народы. В западной политической мифологии принято считать их христианами. Хотя христиан там только незначительная часть. Основная масса – это анимисты, исповедующие африканские традиционные религии.

На юге Судана две основные народности – динка и нуэр. Сегодня они столкнулись друг с другом не без поощрения к этому внешних сил, надеющихся использовать смену власти для получения контроля над нефтяными ресурсами.

Конечно, это только схема. Любые социальные отношения намного сложнее. У внутрисуданского конфликта больше одной причины и одного следствия. Но основной причиной я вижу розыгрыш нефтяной карты».

Эксперты видят по крайней мере три негативных фактора, способствующих эскалации напряженности в Южном Судане. Начать с того, что после борьбы за независимость у различных повстанческих группировок осталось масса оружия и свободного времени. В результате бывшие сепаратисты переквалифицировались в бандитов.

На этом фоне осложнились отношения между динка и нуэр. При этом нуэр располагали собственной вооруженной милицией. У динка собственных сил самообороны не было, большинство молодежи из этого племени служило в вооруженных силах Южного Судана.

Третий негативный фактор – социально-экономическое положение Южного Судана: несколько десятков километров асфальтированных дорог, десяток-другой профессиональных медиков и учителей начальной школы, один госпиталь ООН, в котором лечат иностранцев, и плохо функционирующий аэропорт.

Понятно, что при таком положении дел любая провокация будет восприниматься как повод к войне. Однако некоторые эксперты все-таки находят повод для оптимизма. Старший научный сотрудник Центра африканских исследований Института всеобщей истории РАН Николай Щербаков пояснил:

«Развитие событий в этой сложной стране позволяет надеяться на то, что нынешний конфликт не перерастет в более масштабный. Поскольку в этом регионе есть опыт разрешения подобных ситуаций. И самовыделение Южного Судана из Судана, и дальнейшее развитие этой государственности показывает, что после долгого периода войн и гуманитарных кризисов в этот регион возвратилось относительное спокойствие. И нынешнее обострение, как мне кажется, тоже преодолимо.

На Африканском континенте сейчас довольного много горячих точек. По своему масштабу события в Южном Судане – это не что-то особенное. Как ни печально, это заурядная ситуация. Хотя это десятки тысяч беженцев, которые хорошо помнят недавнее трагическое прошлое. Нынешняя ситуация не может претендовать на статус нового, серьезного и долговременного конфликта. В этом регионе существует традиция, когда при первых тревожных сигналах большие массы людей снимаются с места. Это не настоящие беженцы. Они уходят, зная об относительно налаженных условиях жизни в лагерях, и в течение недели-двух могут вернуться домой.

Оценки числа беженцев должны уточняться с учетом того, сколько этих людей перешли границы, сколько — осели в лагерях, действительно переместились на большие расстояния. Если родственные народы или даже один народ, проживающий по обе стороны границы, предпочли период обострения пересидеть у родственников за рекой, это нельзя назвать полномасштабной гуманитарной катастрофой».

В конце минувшего года Совбез ООН принял решение усилить миротворческую миссию в Южном Судане. Контингент будет состоять из 12 с половиной тысяч голубых касок. Но опыт показывает, что использование миротворцев не решает проблемы. Только в переговорах залог реального разрешения подобных конфликтов.

Сергей Дузь, «Голос России«