Гайдаровский форум — очередной разговор не о том

Вадим Бондарь

С 15 по 18 января в Москве прошел Гайдаровский форум, – одно из крупнейших ежегодных научных событий мирового уровня в области экономики. В мероприятии приняли участие руководители ОЭСР и Всемирного банка, экономисты, эксперты, российские и зарубежные представители власти и бизнес-сообщества. Главными темами, обсуждению которых посвятили себя собравшиеся, были, – развитие мировой экономики в посткризисный период, и «Россия и мир: устойчивое развитие». В общем, как все будем развиваться после, еще далеко не закончившегося, кризиса. Дискуссий было много, но найти ответы на важнейшие вопросы современности так и не удалось. А некоторые, крайне интересные данные и вовсе выпали из поля зрения.

Начнем с фундаментального противоречия, над разрешением которого бьются участники уже не одного почтенного собрания подобного уровня, саммитов большой восьмерки, двадцатки, и других форматов. Заключается оно в следующем. Несмотря на все усилия, предпринимаемые с использованием старого, проверенного инструментария, мировая экономика по-прежнему переживает кризис. Ее очень слабый и неуверенный рост, как заявляют эксперты, может прерваться в любой момент, поскольку поддерживается искусственно при помощи вливания денег в рынки ведущими Центробанками.

То есть, полного и скорого выздоровления от длительной и тяжелой болезни, традиционные методики лечения не дают. Локальные и частичные нововведения, в виде развернутых кампаний по деофшоризации, борьбе с налоговыми уклонистами, тотальной бюджетной экономии, повышению устойчивости банков и ужесточению инвестиционно-кредитной дисциплины, кардинально, основ системы провалившейся в кризис, не меняют. Возникает резонный вопрос, с каким багажом и с какой системой, мировая экономика должна двигаться навстречу будущему? Со старыми, приведшими к кризису, выход из которого с их помощью найти так и не удается, или новыми, которых нет, и радикализма которых все так боятся? Ответа, устраивающего всех, нет.

Второе противоречие, также пока неразрешимо, как и первое. Заключается оно в том, что, глобализация мировой экономики не только очень тесно связала, переплела и сделала взаимозависимыми финансово-хозяйственные системы самых разных стран, но и привнесла в сложившуюся систему целый букет дисбалансов, корёжащих и деформирующих планетарные, региональные и национальные рынки, сектора и экономики в целом. Например, сворачивает ФРС программу стимулирования своей экономики, а последствия ощущают на себе все. Так, вытекающее из этого ужесточение условий кредитования, может привести к общему замедлению темпов роста экономики. Серьезная опасность нависает над, стремительно росшими до недавнего времени, развивающимися странами, которые сильно зависят от иностранного капитала. Его бегство чувствительно ударит по их экономическому росту и ослабит национальные валюты. Ослабление национальных валют разгоняет инфляцию и ухудшает качество жизни населения. Разрыв между растущими развитыми и развивающими странами еще больше увеличится, способствуя росту всё тех же дисбалансов во всей мировой экономике. Скачки роста в условиях глобализованной экономики мы видим на протяжении всего последнего времени.

Развивающиеся страны растут, – возникает эйфория, что они, во главе со своим лидером Китаем, станут локомотивом, обеспечивающим общее движение вперед мировой экономики. Глобальные инвесторы в поисках спекулятивной наживы бросаются на рынки этих развивающихся стран. Но общего роста не происходит. Эйфория угасает. Прогнозные гуру замолкают. В развитых странах растут упадок и уныние.

Но вот, ситуация меняется. Ростки роста обнаруживаются (насколько они реальны, отдельный вопрос) в развитых странах. Инвесторы бегут на другой борт корабля, и мировая экономика дает крен в другую сторону. А в целом ситуация напоминает топтание в болоте: одну ногу вынул, другая увязла, и ни одна уверенно шагать вперед не может, потому, что вторая не пускает. Разорвать этот порочный круг при помощи радикальной регионализации, также все боятся. Последствия могут быть непредсказуемыми. Хотя попытки движения в этом направлении и предпринимаются.

Отдельного внимания заслуживают рекомендации Организации экономического сотрудничества и развития, адресованные России. Помимо традиционного нефтегазо-структурного набора необходимых преодолений и преобразований, ОЭСР призывает Кремль начать интенсивно менять практику раздутых штатов и низкой производительности труда. Все это вместе должно повысить эффективность российской экономики. Но можно ли добиться этого в условиях существующего глобального экономического проекта, сложившейся и провалившейся в кризис системы?

Анализ исследовательской группы Conference Board показывает, что впервые за несколько десятилетий большинство стран в прошлом году не смогло повысить эффективность производства. Данные за 2013 г. демонстрируют снижение способности мировой экономики трансформировать трудовые и финансовые ресурсы в товары и услуги. Согласно отчету Conference Board, рост производительности труда в мире сократился с 3,9% в 2010 г. до 1,8% в 2012 г. и до 1,7% в 2013 году. Совокупная производительность факторов производства упала на 0,1%.

Получается, что эффективность, и особенно производительность труда неуклонно снижаются повсеместно. И это не России надо давать рекомендации, а ставить глобальные вопросы. Например, почему прежние инструменты и практики не дают привычного эффекта? Или, почему люди во всех звеньях производства перестали по-настоящему креативить и от души вкалывать?

Возможно отчасти, ответ на эти вопросы дают красноречивые результаты другого труда, почему-то выпавшего из поля зрения уважаемых экономических аналитиков. Речь идет об исследовательской компании Gallup, и ее обобщениях сделанных на основании проведенных в течение 2013 года опросов. Так вот, согласно им, 87% жителей Земли ненавидит свою работу. Увлечены ей только 13% сотрудников. Это примерно 180 млн. человек, которые психологически удовлетворены своей должностью, и чей вклад в работу компании будет наивысшим. Основная часть сотрудников по всему миру – 63% – не увлечена трудом, у них нет мотивации, а значит, они минимально готовы выкладываться для достижения целей и результатов. Еще 24% оказались абсолютно недовольны своим местом работы. Они трудятся непродуктивно и распространяют только негатив.

Почему же никто глобально не поднимает этот вопрос, а всё опять банально сводится к России, и каким-то второстепенным, кардинально ничего не меняющим проблемам? Почему люди настолько утратили, как говорили раньше, – «поэзию труда»? Но поиск ответа на этот вопрос, как и в предыдущих случаях, выведет на неприятные формулировки и констатацию фактов, касающихся, барахтающегося в кризисе глобального проекта. Ведь двадцать лет назад нам говорили, что социализм оказался неудачным экспериментом. Люди это поняли, разлюбили его, и он рухнул. Капитализм, с его идеологией потребления, и удовлетворения постоянно растущих, и расширяющихся в своем видовом многообразии, желаний, – вот истинный светоч мирового прогресса. И что теперь?

 Мировая и национальные экономики в кризисе, а прорывного рывка по его преодолению совершить в рамках существующего глобального проекта не получается, да этого особенно никто и не хочет. Одни ездят по саммитам, тихо богатеют, и делают вид, что предпринимают «титанические усилия» по выводу проекта из кризиса. Другие ходят на работу, которую также тихо ненавидят, и делают вид, что лояльно и с усердием трудятся на благо боссов, и во имя декларируемых лозунгов. Что же выходит в итоге? А в итоге выходит вот что. Несмотря на кризис, а возможно и благодаря ему, все виды активов медленно, но верно концентрируются в руках узкой группы лиц. Их доходы и доля в мировом богатстве растут. Основная же масса граждан «глобалистана», в период кризиса, пережила глубочайшую девальвацию ожиданий. И процесс, судя по данным исследований, продолжается. Над торможением обеих тенденций, никто по-настоящему не работает. А это чревато. Может начаться неуправляемая реакция. Тогда уже никакие саммиты и форумы не помогут.