«Неуклюжая акция спецслужб»

«Евромайдан сложился так, как сложился, во многом потому, что наши конкуренты на Украине (или партнеры, как кому больше нравится) работали на этом направлении все последние 20 лет. А мы – нет»

ВЗГЛЯД: Константин Иосифович, вы возглавили Россотрудничество меньше двух лет назад. Тем не менее, готовы ли вы признать и свою недоработку из-за событий на Майдане? Вы могли что-то уже успеть сделать?

Константин Косачев: Боюсь, что на базе тех ресурсов, которые имеются у Россотрудничества, – нет. Главную свою недоработку как руководитель агентства я вижу в том, что нам не удалось убедить правительство и Федеральное собрание в необходимости более масштабного финансирования Россотрудничества. Те проекты, о которых я сейчас говорю, разумеется, подразумевают финансирование.

Чтобы было понятно – одно только американское агентство USAID на одной только Украине имеет бюджет в два раза больший, чем все Россотрудничество во всем мире. Это 140 млн долларов. А у нас 2,5 млрд рублей. И даже в этих условиях мы ставим перед собой задачу не уступать в конкуренции в гуманитарной сфере.

ВЗГЛЯД: Еще полгода назад, задолго до Майдана, вы признавались: «У меня сердце кровью обливается, когда узнаю, что с Украины в Россию приглашается около 200 студентов на бюджетные места, в то время как в другую соседку Украины – Польшу – таким же образом уезжает порядка 2 тысяч украинских студентов». Почему украинские студенты охотнее едут на Запад?

К.К.: Дело не в том, кто куда ездит охотнее, а в том, какая страна предлагает более интересные условия. В этом смысле мы пока уступаем многим нашим геополитическим конкурентам. В данном случае – Польше как соседке Украины. Речь здесь и о количестве, и о качестве предложения.

Что касается количества, то Россия в целом выделяет для иностранных студентов всего 10 тысяч бюджетных мест на весь мир. Со следующего года – уже есть распоряжение правительства – эта квота увеличивается до 15 тысяч. Это неплохой показатель. Но он все равно не совсем конкурентоспособен. Если взять другую страну этого же региона – Молдавию, то мы из этой квоты в 10 тысяч из Молдавии приглашаем примерно 300–500 человек каждый год, а Румыния – 5–10 тысяч. То есть в 10–20 раз больше. Вот соотношение. На мой взгляд, российская квота должна быть гораздо больше, чем нынешние 15 тысяч. Но понятно, что это во многом зависит от возможностей государства.

Что касается качества, то есть условий, на которых мы приглашаем... Во-первых, в отличие от многих других стран, Россия не оплачивает ни проезд, ни медицинскую страховку. И мы предоставляем стипендию такую же, какую получают российские студенты. Сейчас это 1400–1700 рублей. Предполагается, что здесь, в условиях той же Москвы, на такую стипендию будут жить целый месяц люди, не имеющие той поддержки, которую имеют наши российские студенты – от своих родителей. В первую очередь это означает, что к нам часто приезжают не те, кто хочет, а те, кто может. У кого есть семейный капитал или какая-то другая поддержка...

Сама по себе процедура предоставления этих стипендий тоже не была отработана. Например, информация о квотах на ту или другую страну в этом году была доведена до этих стран только в мае. В первой половине мая была доведена, а во второй половине уже надо было сдать все досье. Что это значит? Что молодые люди, которые раздумывают над тем, где бы им поучиться за пределами родной страны, скорее всего, уже в январе-феврале, а может быть, даже еще в январе предыдущего года, определились. Это значит, что в Россию в конечном итоге далеко не всегда приезжают самые мотивированные, самые подготовленные абитуриенты. То есть качество студентов, которые к нам приезжают учиться, тоже иногда не отвечает нашим ожиданиям.

ВЗГЛЯД: Какие еще выводы из событий на Майдане вы уже сделали?

К.К.: События на Майдане – повод для очень серьезного осмысления, в том числе и того, насколько эффективно мы используем потенциал «мягкой силы». В моем понимании эти события подтвердили, что пока мы этот потенциал используем неэффективно. В результате мы тратим значительно большие средства на то, чтобы компенсировать недоработки на треке «мягкой силы». А ведь можно достигать тех же самых целей меньшими средствами, если эти средства реализовать своевременно и скоординированно.

Если в качестве примера вернуться к той же теме иностранных студентов, то для чего любое государство приглашает их к себе? Возможны два ответа. Первый – пригласить лучших из лучших, чтобы обучить студентов здесь и потом предложить им работу здесь. Второй вариант – обучить их здесь, чтобы они потом, вернувшись в страну, стали бы нашими партнерами и союзниками в развитии двусторонних отношений. Я – решительный сторонник второго варианта.

Если взять Украину, есть статистика. Я говорю не только о бюджетных местах, а в целом о студентах с Украины, которые прошли учебу в наших вузах, в том числе и в коммерческих. Это многие тысячи человек... Так вот, статистика заставляет задуматься. 75 процентов студентов, приехавших к нам с Украины, остаются в России. Многие из них, наверное, этнические русские, есть и другие мотивации... Но 75 процентов! Подумайте, почему это происходит? Я уверен, что люди, поехавшие с Украины на учебу в США или во Францию, вряд ли в таком количестве остаются там.

И Майдан заполняется в том числе молодежью, которая, поучившись на Западе, прониклась идеями евроинтеграции. А вот молодые люди, настроенные проевразийски, пророссийски, не заполняют площадь в тех же количествах, в том числе и потому, что многие из них просто не возвращаются на Украину.

Мы должны во многом иначе подходить к отбору абитуриентов. Он не должен быть механическим, как сейчас. Сейчас знаете, как это происходит? Есть тройки в аттестате – свободен. Нет троек – добро пожаловать. А, возможно, мы теряем совершенно фантастического в будущем писателя или журналиста, который имеет «тройку» по химии. Неправильно. Мы должны искать молодежь мотивированную, чтобы, получив образование в России, люди с удовольствием возвращались на родину и работали вместе с нами на благо развития двустороннего сотрудничества.

ВЗГЛЯД: А как этого достичь? Расспрашивать на собеседовании о планах?

К.К.: Не это главное, ведь собеседование – это всегда финал. Надо организовывать эту работу на долгосрочной, поэтапной основе. Мы должны поддерживать русский язык, систему русских школ на Украине. Проводить олимпиады. Мы должны еще на уровне 5–8 класса видеть ребят, которые хотят взаимодействовать с Россией, готовы судьбу свою, карьеру посвятить тому, чтобы развивать отношения с Россией. Этих людей нужно искать, а самое главное – их нужно поддерживать через соответствующие образовательные программы, через неправительственные организации, которые работают в молодежной среде, через поддержку образовательных проектов, в том числе и в интернете, в социальных сетях. Вся эта работа не может быть организована в режиме мая или даже апреля. Она должна быть рассчитана на годы вперед. И только тогда мы будем – через пять лет, а может, через десять – получать искомый результат.

Евромайдан сложился так, как сложился, во многом потому, что наши конкуренты на Украине (или партнеры, как кому больше нравится) работали на этом направлении все последние 20 лет. А мы – нет.

ВЗГЛЯД: Вы успели в связи с Майданом внести коррективы в свои планы уже на 2014 год?

К.К.: Безусловно. Например, у Россотрудничества есть программа ознакомительных поездок в Россию молодых перспективных лидеров из-за рубежа. В 2013 году это было в общей сложности 650 человек из разных стран мира. С Нового года – 1000 человек в год. Я специально поручил существенную долю от этой тысячи зарезервировать на организацию поездок молодежи с Украины.

С нового года у Россотрудничества будет и вторая программа –1500 человек – для детей наших соотечественников. То же самое – Украина будет, наверно, приоритетом № 1. Мы дадим возможность заинтересованным, мотивированным людям приезжать в нашу страну, находить своих партнеров, получать информацию из первых рук.

Есть и еще один важный ресурс – Федеральная целевая программа «Русский язык». Мы сейчас представили на утверждение президента России две концепции. Концепция первая – поддержка русского языка за рубежом. Вторая – поддержка русской школы за рубежом. Обе концепции предусматривают совершенно конкретные решения, в том числе и «подсказывают» форматы и механизмы дальнейшего финансирования. Если удастся получить одобрение президента по проектам концепций, разумеется, и по этим направлениям работы Украина будет в числе приоритетов.

ВЗГЛЯД: Вы не намерены сделать в программах акцент на Западную Украину?

К.К.: Нет, мы не делим Украину на Запад и Восток. У России на Украине сейчас есть три культурных центра – это Киев, Симферополь и Одесса. В новом году мы планируем открыть четвертый – в Харькове. И на 2015–2016 год у нас есть планы по Львову и Днепропетровску. Так что видите – география полная. Возможно, еще удастся принять решение и по Донецку.

ВЗГЛЯД: В октябре Washington Post объявила со ссылкой на анонимные источники о том, что ФБР подозревает главу Российского культурного центра в Вашингтоне Юрия Зайцева в вербовке. По этой версии, попавшие под влияние Зайцева американцы должны были сотрудничать с российской разведкой. Впрочем, с тех пор скандал никак не развивался. Он отразился на работе вашего филиала?

К.К.: Во-первых, это совершенно неуклюжая и очень некачественная акция со стороны американских спецслужб. Она не имеет под собой никаких оснований. Россотрудничество никогда не давало никаких поводов к тому, чтобы обвинять наше представительство и наших сотрудников в какой-то противоправной деятельности. И нам никогда, ни на одном этапе никаких доказательств, свидетельств, обоснований на этот счет американцами не предоставлялось.

Представительство работает в прежнем режиме. Программа ознакомительных поездок выполняется практически в полном объеме. Из Соединенных Штатов порядка 140 человек, если не ошибаюсь, приехали в Россию за последние два с половиной года.

Мы ожидаем от американских властей разъяснений по этой провокации и подтверждения того, что эта программа ознакомительных поездок, равно как и другие программы гуманитарного сотрудничества России и США, в полной мере соответствует договоренностям между президентами двух стран и что она должна реализовываться и в будущем. Будем действовать в зависимости от таких разъяснений.

ВЗГЛЯД: Возможно, с 2015 года все прибывающие в Россию мигранты обязаны будут предъявить сертификат о знании русского языка. Как известно, такой законопроект пока обсуждается в парламенте. Пока они обязаны подтверждать знания лишь в некоторых сферах, например, в торговле. Должны ли в таком случае готовить гастарбайтеров именно ваши филиалы, в первую очередь в Средней Азии? Готовы ли вы к такому потоку?

К.К.: Только после того, как законопроект вступит в силу, мы сможем понять, каким образом надо будет его реализовывать. Россотрудничество участвует в консультациях с Минобразования, с ФМС. Языковые курсы у нас действуют на базе всех наших центров в Средней Азии, кроме Туркмении, где центра пока вообще нет. В Киргизии мы сейчас договорились о запуске совместного с ФМС пилотного проекта тестирования мигрантов на знание языка. Если этот опыт будет удачным, то будем его тиражировать.

В моем понимании российские центры науки и культуры в этих странах должны быть совершенно естественным «окном», точкой входа в соответствующий экзаменационный механизм.

ВЗГЛЯД: А денег для такого потока людей вам хватит?

К.К.: Разумеется, того финансирования, которое выделяется на функционирование РЦНК, совершенно точно не будет хватать, чтобы организовать всю эту работу. Это должно быть отдельное решение по отдельной статье расходов. Но повторю еще раз – это компетенция Федерального собрания, а предложения готовить правительству России. Наше агентство готово работать и в условиях нынешнего весьма скромного финансирования и оперативно развернуть новую работу на качественно более высоком уровне в случае выделения дополнительных ресурсов. На наш взгляд, такая качественно новая работа нужна нашей стране.