Союз советских суверенных республик?

Философ Сергей Роганов считает, что страхи западных политологов отчасти оправданы, поскольку возрождение советского пространства не может не стать национальной идеей России

Сергей Роганов. Фото из личного архива.

Америка 1930-х для нас — это великая депрессия и великие гангстерские войны. И не сомневаюсь, что большинстве граждан будет очень непросто ответить на вопрос: что так восхищало «американского Сталина» — Рузвельта в экономических, социальных и культурных программах Муссолини и Гитлера?  

Очень многие инициативы президента США были идентичны главным направлениям внутренней политики фашистской Италии и нацистской Германии. В то же время Рузвельта называли «американским Сталиным»? Герберт Уэллс после посещения Москвы в 1934-м и встречи с советским отцом народов не смог увидеть разницы между экономической и социальной политикой коммунистического руководства и президента США, который к тому же избирался четыре срока подряд. 

Это была эпоха становления трех главных идеологий, которые определили облик не только ХХ века: коммунизма, фашизма и либерализма. Понадобилась жесточайшая Вторая мировая война, чтобы расставить точки над i и похоронить гитлеровский нацизм, но отнюдь не фашизм. Понадобилось не одно десятилетие, чтобы можно было начать глобальный диалог о мирном сосуществовании двух сверхдержав — СССР и США, двух главных идеологий планеты. 

Поэтому те, кто всё еще видят в СССР только очереди за дефицитом и «кровавый режим», просто продолжают страдать дефицитом мозга или дефицитом воображения. Исчезновение Советского Союза само по себе стало причиной великого дефицита — дефицита исторического оптимизма и социального творчества.

Именно об этом я вспоминал и думал, читая мнения американских экспертов, которые они высказали «Известиям», по-поводу перспектив возрождения СССР под видом Евразийского экономического союза. Оценивая итоги встречи президентов России, Казахстана и Белоруссии в рамках Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), в которой также приняли участие президенты Армении и Киргизии и председатель правительства Украины; работу по созданию Таможенного союза; недавние абсолютно пророссийские решения Приднестровья, я бы хотел напомнить — и не только американским политологам, что на всесоюзном референдуме 17-го марта 1991 года 76,43 % советских граждан ответили «Да» на простой вопрос: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой Федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?».

Можно, конечно, долго оценивать размах коррупции, темпов экономического роста или плачевное состояние многих социальных институтов в свободных республиках на постсоветском пространстве, но вот это вот «Да», которое прозвучало тогда, было подтверждением того, что СССР — единое цивилизационное пространство. Советский союз никогда не был проектом, основанном «на однопартийной системе и плановой экономике» (как сказал «Известиям» Эдвард Лукас). Это было «Да», высказанное не в пользу построения коммунизма на всей планете или тотальной войны с мировым капитализмом, а в пользу советского образа жизни, который, конечно же, отличался и не мог не отличаться от своего антипода — американского образа жизни.

И который продолжает, как бы мы ни пытались это отрицать, продолжая клеймить позором «совок», определять атмосферу общественного сознания во всех бывших советских республиках, и прежде всего в России. В ненавистных многим традиционных ценностях, которые якобы навязываются силой современной России, без труда можно увидеть прежде всего не далекие традиции прежней российской империи, а советские традиции, которые никуда и не уходили от нас, да и не могли уйти.

Присутствие этих ценностей особенно заметно в культуре, в театре, в кино, в литературе, — советские шедевры искусства продолжают оставаться эталоном даже для более молодого поколения российских граждан, даже если их перекрашивают и раскрашивают современными технологиями.

Долгие годы в России и других республиках в этом почти стыдно было признаваться прежде всего на официальном уровне, в атмосфере духовного тоталитаризма «либеральных ценностей», жестокости, агрессивности которых могли бы, пожалуй, позавидовать видные идеологи сталинского СССР. И понадобилось чуть не четверть века, чтобы наконец прекратить ликование по поводу катастрофы 1991 года — коллапса СССР. Чтобы наконец оценить цивилизационное пространство Советского Союза и начать шаг за шагом возрождать и воссоздавать то, что было так бездумно разрушено.

Нужно понять, что никакой другой национальной идеи для России кроме восстановления советского общежития на настоящем этапе развития нет и быть не может. И оценить реальность этой задачи на основании тех критериев, которые используют западные политологи, говоря теперь о перспективах возрождения Союза, невозможно: оценивать подобные перспективы можно только с позиций духа и воли миллионов советских граждан к объединению.

И при чем здесь ВВП? При чем здесь нефть или кровь, которую якобы надо пролить в борьбе за возрождение СССР?

Культурный и исторический шок постсоветского сознания постепенно отступает — такие глобальные травмы в результате катастроф излечиваются не за один год и не за одно поколение. Но они дают такой цивилизационный опыт, которому могут позавидовать все без исключения современные развитые страны.

Прошло время войн идеологий, наступила эпоха соревнования цивилизаций, и пытаться остаться в парадигме прошлого века невозможно. И как бы ни осторожничали или злобствовали политологи, без всяких сомнений можно сказать только одно: Евразийский проект России — настоящий вызов Западу, прежде всего США, и перед этим проектом даже меркнут безусловные успехи Поднебесной, теперь — второй экономики мира.