Восемь вопросов Ходорковскому, на которые он никогда не ответит. Расстановка точек над Ходорковским

Ходорковский помилован. Многолетняя и многомиллиардная история благополучно разрешилась при обоюдном удовлетворении сторон. Одна сторона вновь одела белый фрак и продемонстрировала планете всей свою высокую гуманность, а другая, в лице Ходорковского (И только его одного. Платные крикуны не в счет), получила самое главное, что только может быть, — свободу. Пусть условную, пусть без права жить дома, пусть отягощенную необходимостью вранья. Но свободу. И этого достаточно.

А те, кто не смог громко поаплодировать у ворот сегежской колонии, засветившись перед камерами мировых новостей, и покричать «мы этого добились!», быстро опомнились и рванули в Берлин. А там, прильнув к уставшему лику Ходорковского (десятка срока – это вам не 15 «политических» суток), начали задавать нежные и беззубые вопросы, скатывающиеся во влюбленное сюсюканье. Не хочу называть фамилии коллег, но то, что происходило на пресс-конференции и в «эксклюзивных интервью» это, простите, не журналистка. Это облизывание.

Почему никто не задал Ходорковскому ни одного принципиального и жесткого вопроса про, скажем, договоренности с властью или историю с мэром Нефтеюганска? А потому, что к телу были допущены только идейно близкие и «всемерно поддерживающие» журналисты, которые просто отработали договорной матч «вопрос – ответ». Как в детской игре — «да» и «нет» не говорить, «черное» и «белое» не называть.

Но, наверное, уже пора задать Михаилу Борисовичу Ходорковскому другие вопросы. Те вопросы, которые вертелись на языке большинства журналистов, но так и не превратились в реальность. Я понимаю, что Ходорковский ни на один из этих вопросов не ответит. Но сам факт их существования в визуальном виде будет напоминать о том, что они есть и ждут ответов.

Итак, восемь почти безнадежных вопросов Михаилу Ходорковскому:

— Почему Вы раньше не обратились с прошением о помиловании, а написали его именно сейчас? Путин ведь не раз говорил, что готов рассмотреть вопрос помилования. И Медведев тоже. Законы с тех пор не изменились, и помилование юридически не предусматривает вину, как тогда, так и сегодня. В Конституции, Уголовно-исполнительном кодексе и других законодательных документах о помиловании нет ни одного слова про признание вины. Формально получается, что вам тогда адвокаты об этом не рассказывали, а сейчас вдруг рассказали. Почему Вы ждали долгие десять лет, хотя имели право просить о помиловании без признания вины в первые годы отбывания наказания?

- Вы заявили о том, что «мои адвокаты мне передали, что решение о помиловании может быть принято. И что признания вины как условия освобождения — передо мной не ставят… В этот раз мне сказали: не надо писать признание вины». Получается, что Ваши адвокаты прямо или опосредованно все же вели переговоры с властью о вашем помиловании и пришли к консенсусу. Это, действительно, так? Если «да», то опять нестыковка получается. После того, как Путин заявил о грядущем помиловании, Ваши же адвокаты дружно и громко заявили о том, что они «совсем не в курсе», и, судя по их растерянному виду и противоречивым заявлениям, это была чистая правда. А сказка о немецком экс-министре Геншере – это, простите, даже незаконно. В УИКе и других кодексах не предусмотрена передача заключенным официального прошения Президенту РФ через кого бы то ни было, кроме лагерной спецчасти или адвоката. Так кто же все-таки реально вел переговоры об условиях Вашего помилования?

- Вы – гражданин России и имеете постоянную регистрацию в Москве. Более десяти лет провели в заключении. Согласно законодательству, в 2003-м году срок действия загранпаспорта составлял пять лет, а лицам, отбывающим наказание в виде лишения свободы, заграничные паспорта не выдаются. Вам, исходя из ваших интервью, новый загранпаспорт в аэропорту вручил сотрудник местного УФСИН через несколько часов после освобождения. Вы осознаете, что стали участником незаконных действий?

— В Вашем ходатайстве о помиловании было сказано о болезни вашей матери. Почему вы не поехали к своим родителям, которые в момент Вашего помилования находились в Москве, а сразу же улетели в Берлин, где на тот момент никого из ваших близких не было? Это было одним из условий?

- В интервью «The New Times» Вы рассказали о том, что сразу улетели в Берлин, опасаясь, что вас не выпустят за границу в связи с крупными судебными исками по возмещению ущерба. Не сходится и, похоже, здесь Вы лукавите. Если бы решение не выпускать Вас из России, было бы принято, то ни в какой Берлин Вы бы не попали изначально. В любом случае – ни сейчас, ни потом, так как Вас бы тормознул в аэропорту первый же пограничник. Вы с этим согласны? Если да, то почему Вы пытаетесь дезинформировать журналистов? Расскажите правду о причинах столь срочного отъезда.

— Вдова убитого мэра Нефтеюганска Петухова заявила «Именно Ходорковский был идеологом физической ликвидации моего мужа, но он сейчас на свободе, мне больно об этом говорить, моего супруга уже не вернуть, как и пять других человек из 11 доказанных в суде фактов покушений на людей по делам «ЮКОСа». Вы были в курсе действий ваших коллег и подчиненных Навзлина и Пичугина, приговоренных к пожизненному заключению заказные убийства и покушения?

- Будете ли Вы встречаться с давним вашим коллегой и партнером по бизнесу Леонидом Невзлиным, заочно приговоренным к пожизненному заключению и проживающим сейчас в Израиле?

- Вы, находясь в местах лишения свободы, давали какие-либо распоряжения о финансировании оппозиционных СМИ, которые вас поддерживали? Или это делали Ваши доверенные лица? Также расскажите, пожалуйста, каким образом происходило финансирование всевозможных массовых групп поддержки Ходорковского в социальных сетях и, вообще, в интернете? В то, что все ЭТО, отлично выстроенное и структурированное, случилось «совершенно самостоятельно», «стихийно» и без Вашего участия, как-то не очень верится.

Олег Лурье