Анатолий Вассерман: Разделение Арктики ради сотрудничества. Мы нужны нашим северным конкурентам

Канада и Соединённые Государства Америки в последнее время выказывают желание добраться до ресурсов Северного Ледовитого океана. Канада вслед за Российской Федерацией требует признать права на свой шельф до самого полюса. СГА вовсе не присоединились к международным соглашениям о порядке использования морских ресурсов, так что надеются добраться чуть ли не до российского берега. Таким образом, обе северных страны западного полушария хотят оказаться нашими конкурентами. Но осуществить это желание они смогут, только если признают секторный принцип разграничения Арктики.

Российская Федерация давно добивается восстановления этого принципа, возникшего ещё в советское время: именно СССР провозгласил своим владением весь сектор Арктики, простирающийся от наших границ и до Северного полюса. В постсоветское время наши геостратегические конкуренты попытались этот принцип отрицать. Это, несомненно, было связано именно с резким ослаблением России в целом и Российской Федерации в частности. Но сейчас уже и Канада проявила, по сути, заинтересованность в восстановлении секторного принципа: в своих претензиях она очерчивает свои предполагаемые владения именно в соответствии с этим принципом. Полагаю, Соединённые Государства тоже не смогут его до бесконечности игнорировать.

Связано это не только с восстановлением, так сказать, абсолютной силы нашей страны, но и с тем, что мы ещё в советское время накопили очень много — насколько я могу судить по доступной литературе, куда больше, чем Канада и Соединённые Государства вместе взятые, — полезных знаний и ценного опыта промышленного хозяйствования в полярных условиях в целом и в Северном Ледовитом океане в частности. При любой попытке обойтись без нас конкуренты потратят на накопление опыта столько сил и средств, что в краткосрочной перспективе эти затраты не окупятся (а на долгосрочную перспективу давно разучились думать и современные политики, и современные деловые люди). Понятно, мы не согласимся передавать опыт — даже за очень большую плату — тем, кто явно декларирует намерение применять его на нашей территории. Только если Соединённые Государства и Канада согласятся с секторным принципом, они могут получить от нас какие-то полезные советы.

Конечно, Канаде этот принцип гораздо выгоднее, чем Соединённым Государствам, поскольку Канада имеет довольно большое северное побережье, а у Соединённых Государств только Аляска выходит к Северному Ледовитому океану, и соответственно у них получается очень маленький сектор. Но даже маленький сектор всё равно лучше, чем большие многолетние расходы на обретение ценного опыта.

Кстати, раз уж речь зашла о Севере в целом и Аляске в частности, коснусь двух тем, связанных с этим регионом.

Первое. Не так давно президента Медведева ругали за соглашение, заключённое в 2010-м году с Норвегией: заметная часть вод, примыкающих к Шпицбергену и ранее считавшихся исключительной зоной российских интересов, теперь признана зоной совместных интересов. Это, конечно, неприятно. Вдобавок норвежцы давным-давно пытаются превратить Шпицберген из зоны совместной российско-норвежской деятельности в свою исключительную зону, и в принципе следовало бы это их намерение пресекать всеми доступными средствами. Так что новое соглашение — конечно, значительная уступка. Но насколько я могу судить (и по тогдашним публикациям, и по последующим действиям Норвегии), это не подарок, а обмен на признание Норвегией всё того же секторного принципа. По крайней мере, когда вскоре после этого соглашения какая-то американская дипломатка попыталась в Норвегии высказаться, по сути, против секторного принципа, то Норвегия её не поддержала. Замечу: Норвегии секторный принцип тоже невыгоден — у неё наименьшее арктическое побережье из всех примыкающих к Северному Ледовитому океану стран. Но нашлось что дать ей, чтобы она поддержала этот принцип, — в целом, повторяю, очень выгодный Российской Федерации. Так что торговаться мы, похоже, понемногу учимся.

Второе. Очень часто Александра II ругают за продажу Аляски Соединённым Государствам Америки. И политически неприятно терять уже признанные земли, и коммерческая выгода была совершенно ничтожна. Мы получили достаточно скромную (даже по тем временам) сумму, и вдобавок немалая часть этой суммы была израсходована на подкуп американских законодателей, чтобы те, наконец, согласились ее купить. Но вот как раз этот подкуп показывает, что действия были вовсе не так уж неразумны. Потому что, с одной стороны, тогда уже был фактически уничтожен основной по тому времени источник доходов от Аляски — пушной зверь. То, что на Аляске есть ещё и нефть, — никто не знал. А даже если бы знали — это бы никоим образом не повлияло на решение, ибо нефть в те времена ещё никто не ценил: нефтяной бум начался только через пару десятилетий после этой сделки.

Но для России коммерческие соображения не были главными. Россия вообще достаточно редко торговала землями. А когда торговала, то чаще покупала, чем продавала. Напомню: земли нынешних Латвии и Эстонии по результатам Северной войны не просто перешли в состав России — этот переход был ещё закреплён сделкой купли-продажи. За них Россия отдала Швеции два миллиона иоахимсталеров — тех монет, которые впоследствии, кстати, породили название «доллар». Эта сумма существенно больше нашей выручки за Аляску.

Почему же тогда Россия пошла на такую странную сделку? А потому, что тогда как раз назревало очередное осложнение отношений с Англией. С нею у нас вообще очень плохие отношения на протяжении большей части нашей и их истории. Было понятно: в случае серьёзной войны защитить Аляску от английского удара не получится, поскольку Канада-то была частью владений Англии. Номинально она и сейчас входит в Британское содружество наций, хотя там, конечно, уже даже местную валюту переименовали из фунта в доллар. Но тогда было понятно: удар из Канады очень легко нанести и практически невозможно парировать. Поэтому был большой риск вообще потерять этот регион без всякой пользы.

В предыдущем десятилетии, в ходе войны коалиции Турция — Британия — Франция — Сардиния против России (эту войну принято называть Крымской, поскольку только в Крыму нашим противникам удалось нанести нам ощутимое поражение) удар из Канады по Аляске предотвратили тем, что застраховали всё аляскинское имущество Российско-Американской Компании у американских страховых компаний: в случае начала боевых действий получилось бы, что англичане фактически вступают в конфликт ещё и с американцами. При новой угрозе конфликта решили: лучше не связываться, а продать Аляску тем же СГА за ту же сумму, что была бы выплачена при наступлении страхового случая. Именно сумму страховой оценки Аляски — 7 млн 200 тыс. тогдашних долларов (а тогдашний доллар официально содержал 1,50463 грамма золота, то есть тройская унция, равная 31,1034768 грамма золота, соответствовала примерно 20+2/3 доллара) — Россия потребовала, а Америка уплатила. Поскольку страховой бизнес уже и тогда был одним из самых высокоразвитых, можно полагать эту оценку адекватной по тому времени.

Так что, с одной стороны, продажа Аляски представлялась тогда разумным ходом и с военной, и с коммерческой стороны, а с другой стороны, заполучили за неё ту сумму, какая в те времена считалась её реальной ценой. А то, что цена со временем изменилась… К сожалению, коммерческие риски неизбежны.