Американцы преподносят Ирану ключи от Кабула

Сейчас, после того как Тегерану и Вашингтону удалось заключить соглашение, невольно возникает мысль: а на самом ли деле Иран и Соединённые Штаты были врагами?

Дело не в сути договорённостей (временные уступки по ядерной программе в обмен на частичное снятие экономических санкций), а в их побочном эффекте, который на порядок важнее собственно соглашений. Дело в том, что уже в самое ближайшее время Иран становится самым крупным и влиятельным игроком в регионе Ближнего Востока (если не относить к Ближнему Востоку Турцию) и Персидского Залива. Подарки такого масштаба обычно не делают врагам, даже бывшим. Как правило, только друзьям и союзникам.

Первый презент Исламской республике американцы преподнесли в марте 2003 года, когда вторглись в Ирак и свергли Саддама Хусейна. Дав тем самым Тегерану возможность оказывать чуть ли не решающее влияние на ситуацию в Багдаде. Американские специалисты по Ближнему Востоку просто не могли не знать, что шииты составляют более 60 процентов населения Ирака и что шиитские лидеры страны ориентированы на Иран. Хусейн всеми силами пытался оградить сограждан от иранского влияния, однако после его падения Тегеран стал чуть ли не главным игроком на иракском поле. Операция НАТО фактически свела на нет возможности оказывать давление на Иран: любой недружественный шаг Вашингтона мог вызвать чувствительные ответные удары по американским интересам в Ираке.

А теперь ещё и договорённости по ядерной программе. Ослабление санкций означает, что Иран перестаёт быть страной-изгоем, не говоря уже об экономических выгодах — выходе на мировые рынки иранских энергоносителей и т.д. И всё это — накануне вывода войск союзников из Афганистана. Случайность?

Иран сегодня напоминает человека, который в каждой руке держит по пульту управления: в левой — иракский, в правой — афганский. В Афганистане почти нет шиитского фактора, зато около 30 процентов населения этой страны составляют таджики, говорящие на фарси. Они компактно проживают на севере, северо-востоке и западе страны (приграничный с Ираном регион), а также в Кабуле, где являются национальным большинством. Ещё в Афганистане живут хазарейцы (около 10 процентов населения), которые не только говорят на диалекте фарси, но и являются шиитами.

Иран всегда был активен в Афганистане: иранские компании вкладывали деньги в разрушенную войной афганскую экономику, снабжали электроэнергией сопредельные районы страны, а совсем недавно построили железную дорогу, связавшую две державы. Плюс благотворительные проекты, помощь в борьбе с наркотрафиком и др. Тегеран всегда поддерживал Северный альянс, который воевал с талибами, а иранские спецслужбы оказывали помощь военным НАТО. Надо ли говорить, что теперь влияние Исламской республики в Афганистане возрастёт на порядок.

Может вообще показаться, что Соединённые Штаты решили сменить одного из главных союзников в регионе. Была Саудовская Аравия — стал Иран. Самое интересное, что при всей кажущейся невозможности столь резкого поворота, он имел бы смысл. У Ирана есть реальные рычаги влияния в Афганистане, причём рычаги мирные — в отличие от рычагов, которыми владеет Саудовская Аравия, спонсирующая суннитских радикалов. Парадоксальная ситуация: союзник США содержит тех самых джихадистов, с которыми Америка воюет во всём мире. В Ираке ситуация сложнее, но и там американцы взяли в союзники не суннитов, а шиитов и курдов.

Как бы то ни было, достигнутые между Вашингтоном и Тегераном соглашения не зря называют историческими. Даже если отбросить в сторону шутки по поводу американо-иранской дружбы, сотрудничество между двумя странами — особенно на афганском направлении — скорее всего, будет развиваться. Вот только для самого Афганистана это будет сулить не только плюсы.

Афганистан неизбежно становится ареной борьбы двух главных соперников на Ближнем востоке — Ирана и Саудовской Аравии. Тегеран будет поддерживать таджиков и хазарейцев, Эр-Рияд — пуштунов, составляющих костяк движения «Талибан». Другими словами, впереди новые внутренние конфликты и продолжение уже кажущейся вечной войны. Плохо то, что каким бы причудливым образом ни изменилась конфигурация в регионе, Афганистан в любом случае остаётся местом столкновения внешних интересов.