Какой Кавказ нужен Ирану

Исламская республика Иран является самым стабильным сторонником России почти четверть века — не сателлитом, но дружественной страной, которая искренне надеется, что Россия обуздает захлестнувший страну дикий капитализм.

 

Политика Ирана в отношении России строится на основе сотрудничества по мирной ядерной программе — это альфа и омега этих отношений. Никакие иные аспекты не являются для Ирана хоть сколько-нибудь более существенными. Так что у Ирана нет приписываемой им западными аналитиками и проповедниками стратегии ни в отношении Каспия, ни в отношении Кавказа, ни в отношении Северного Кавказа.

 

Иран ни разу не проявил никакой инициативы, которая шла бы в разрез интересам России. Иран воздерживается от критики России и тем более не ведет против нее ни пропагандистской, ни диверсионной войны, в отличие от иных государств.

 

Это единственная страна, которая сохраняет абсолютную лояльность России, прекрасно видя подводные течения, групповые интересы и лоббистские группы.

 

Иран благодарен России за поддержку его мирной ядерной программы, которую Россия оказывает не только технически, строя атомную станцию в Бушере, но поддерживая право Ирана на мирный атом на международном уровне.

 

Стратегический интерес Ирана на Кавказе заключается в том, чтобы здесь не происходило военных конфликтов — никаких.

 

Отдельно следует сказать о связях Ирана и Армении. Иран не только поддержал Армению энергоресурсами, он много лет спасал ее от блокады, в которой эта страна оказалась после после распада СССР и войны за Карабах. Много сил было тщетно потрачено Западом, чтобы разорвать этот союз. Армения обладает ядерными технологиями, работающей атомной станцией, кадрами и урановыми запасами. Зачем Тегерану Армения ясно, если понимать, насколько высоко значение ядерной программы в Иране. Союз Армении с Ираном гарантирует этой стране то, что она остается в зоне высоких технологий, а не превращена в азиатскую колонию больших держав.

 

Иран был последовательным сторонником целостности СССР, является безусловным сторонником целостности России и никогда ни в какой форме не поддерживал никаких сепаратистов.

 

Иран, в отличие от стран Залива, не считает, что на Северном Кавказе происходит джихад – ни сейчас, ни в ходе обеих чеченских кампаний. В Иране есть четкое понимание того, что внешние спонсоры, с одной стороны, пытались коррумпировать официальных муфтиев, а с другой стороны, стремились идейно и финансово поддерживать различные вооруженные группы.

 

При этом в Иране нет иллюзий относительно методов спецслужб с их борьбой против терроризма, все больше перерастающей в устрашение мусульман России. Там есть понимание, что под видом зачисток боевиков и накручивания антимигрантской истерии идет перераспределение собственности, уничтожение бизнеса и имущества конкурентов, введение феодальной коллективной ответственности, вводится запрет на  мусульманскую литературу, хиджаб, строительство мечетей. В Иране есть понимание и того, что эти прискорбные факты являются отражение борьбы различных лоббистских групп. Но, в отличие от Запада и стран Залива, Иран не считает для себя возможным на этих фактах выстраивать критику России в целом.

 

Поэтому в Иране предпочитают рассказывать о России в позитивном ключе, а именно о политических шагах и инициативах, о старине, литературе и истории, о многообразии народов и общин, культурных традициях.

 

В Иране есть понимание общей судьбы с Россией.

 

Обе страны находятся под постоянным огнем критики Запада и их союзников. Обе страны обороняются от самых разнообразных форм вторжения: от насаждения террора до псевдодемократических бунтов, от направления в страну афганского наркотрафика до попыток культурного вторжения. Обе страны роднит сохраненное этническое и религиозное многообразие. У обеих стран древняя и богатая история. В Иране и в России мирно уживаются общины мусульман и христиан, и это мирное соседство Запад там и тут пытается раскачать.

 

Западные аналитики старательно не замечают, что в Иране, в отличие от Южного Кавказа, нет никаких трений между многомиллионной общиной азербайджанцев и многотысячной общиной армян. Более того, армяне в Иране, оставаясь христианами, имеют всю полноту прав, множество храмов и монастырей, газеты, школы, спортивные центры.

 

В Иране, где преобладают шииты, есть обширные области, населенные суннитами. Несмотря на целый ряд усилий, Запад не сумел сподвигнуть суннитские общины на диверсионные действия, поскольку права суннитов, как и права христиан, иудеев, зороастрийцев, не ущемлены. Более того, наибольшее число героев иракской войны – именно уроженцы приграничных суннитских областей. Семьи героев, живых и павших, пользуются в Иране особым почетом. Есть шахиды иракской войны не только из числа суннитов, но и из христиан и иудеев.

 

Особенностью иранской политики является то, что Иран принципиально не согласен с образованием Израиля на земле Палестины, считает этот режим оккупантом и последним апартеидом, обвиняет его в убийстве своих ученых и постоянном поднятии градуса речевой и военой агрессии. Отношения с этой страной для Ирана невозможны.

 

Интересно, что страны Залива, включая Саудовскую Аравию, развернувшие настоящую диверсионную войну против Ирана, активно сотрудничают на уровне своих спецслужб с Израилем, позабыв о палестинцах даже на уровне риторики.

 

Иран же, со времени Исламской революции, никогда не забывает о палестинцах и Палестине. Помимо помощи палестинцам, именно Иран вывел Палестинский вопрос на международный политический уровень, выстроив всемирный фронт поддержки палестинцев. Аятолла Хомейни провозгласил день аль Кудс, отмечаемый по призыву Исламской республики в дни месяца Рамадан. Произошло это в 1979 году, когда Хомейни принимал Ясира Арафата.

 

Конструктивные отношения Исламской республики с Россией стали  возможны с момента окончания афганской кампании и письма аятоллы Хомейни Горбачеву, в котором тот выразил мысль, что без духовного содержания народ и страну ждет гибель. Горбачев и его окружение, с их кругозором третьесортных партийных пропагандистов, тяготившихся наследием коммунизма, не смогли даже примерно понять и ответить на это послание — все их мысли были направлены на то, как бы стать частью респектабельного, с их точки зрения, Запада, и забыть коммунизм, как страшный сон.

 

Хомейни называл США “большим сатаной”, а СССР — “малым сатаной” в значительной степени из-за того, что предвидел предательство советских начальников и то, чем закончится тупиковое стремление “обогнать США” в потреблении — в области, где Западу нет равных.

 

Этого титула Советский союз удостоился за то, что, с точки зрения Хомейни, советы хоть и являлись антагонистами капитализма, но были вынуждены постоянно сверять свою повестку с миром “большого сатаны”. Так СССР оказался втянут в афганскую кампанию и в военную помощь Ираку, развязавшему 8-летнюю агрессию против революционного Ирана.

 

После письма Хомейни Иран никогда не проявлял враждебности России, хотя поводов было достаточно — в ельцинские времена и позднее. Ни одна страна в мире не показывала такого постоянства в дружеской лояльности России.

 

Инициатором сближения с Ираном был патриарх Алексий Второй, который считал, что для России гораздо важнее укреплять связи с исламским миром и независимыми странами, каким является Иран, чем искать благосклонности Запада, который не успокоится, пока не превратит весь мир в источник обогащения.

 

Менее результативными были попытки установления связей с Ираном силами кавказских депутатов. Так, в Иран приезжал Надиршах Хачилаев, однако не нашел там заинтересованности в налаживании связей ниже государственных.

 

Было несколько попыток межпарламентских визитов и позднее, но иранская сторона также не сочла такие связи хоть сколько-нибудь полезными.

 

Иран руководствуется принципом “не Запад, не Восток”, не занимается экспансией, не экспортирует революцию и не обуян идеей распространять шиизм — это аксиомы Исламской революции, принципы шиитов и культурная особенность Ирана, хотя многочисленный отряд проповедников и западных аналитиков утверждает обратное.

 

Исламская революция 1979 года для мусульман мира, особенно — на Кавказе, была мощным глотком свободы и стимулом развития мусульманских общин повсюду. Особенно это было ощутимо в Таджикистане и Азербайджане. Однако Иран, в отличие от стран Залива, не посылал в Россию и на Кавказ ни проповедников “истинного ислама”, ни эмиссаров джихада, не основывал фондов, занятых прозелитизмом, не спонсировал конфликтные инициативы, не открывал реки финансирования муфтиев, чем активно занимались другие страны.

 

Одной из первых книг, которую внесли в список запрещенной литературы в России, стало «Завещание» Хомейни. Надо понимать, какое значение имеет этот труд для иранцев, глубокий анализ происходящих в мире процессов. Хотя эта книга является важнейшим наследием революции, Иран не стал делать никаких заявлений по поводу ее запрета в России.

 

В президентство Дмитрия Медведева Россия отказалась от поставок Ирану установок С-300, подписала удушающие санкции ООН. Пуск атомной станции в Бушере много раз откладывался, а затем компьютерные системы станции оказались инфицированы вирусом. И снова Иран урегулировал все эти обстоятельства келейно, не поднимая шума.

В России были убиты дети сотрудников посольства — убиты с нарочитым вызовом, под камерами наблюдения, недалеко от поста милиции, в районе проживания дипломатов. И снова Иран не стал придавать этой трагедии огласки.

 

Российские снабженцы разного уровня всячески саботировали поставки запчастей к самолетам гражданской авиации, что привело к ряду авиакатастроф, однако и в этих случаях Иран нашел пути решения проблемы, не идя на конфликт.

 

Иранские банки не могут более проводить трансакции, российские  посредники заморозили экспорт лучших в мире фисташек, превосходных овощей, фруктов и прочих товаров из Ирана и поставок в Иран. Но и это является поводом не более чем шуток в Тегеране.

 

Еще в 90-х годах иранские студенты успешно учились на стратегически важных для Ирана специальностях. При Ельцине диктат США был таков, что ряд вузов закрыл прием иранских студентов. Это положение сохраняется и теперь, однако Иран решил проблему подготовки научных кадров и не имеет претензий к российской стороне.

 

В Иране хорошо знают Кавказ, как Южный, так и Северный, знают особенности менталитета народов, горячность нравов и многообразие культур. В Иране понимают сложную кавказскую мозаику, проблему нехватки земель и драматизм столкновения нравов дикого капитализма и кавказского характера. Кроме того, в Иране хорошо понимают Кавказ, поскольку у них тоже в избытке представлены горные племена и народности, сохраняющие этнические особенности, в том числе доисламского происхождения.

 

В Иране отчетливо видят и анализируют схемы проникновения израильской агентуры на Кавказ, сферу ее влияния и методы действий. Для иранцев не составляет особой сложности, в отличие от нечутких к исламской тематике российских спецслужб, анализ действий различных сил — от узких доктринерских групп до разнообразных джихадистских образований. Также в Иране есть понимание того, что значительная доля дестабилизации и террористической опасности продиктована на Кавказе бизнес-интересами местных кланов, а не действиями подполья.

 

Иран не вмешивается в дела России и не осуждает ее действий — этот принцип был соблюден во времена всех волн насилия на Кавказе от армяно-азербайджанского конфликта, событий в Абхазии и Южной Осетии до обеих чеченских кампаний и грузинской войны августа 2008 года.

 

Иран наблюдает за активностью израильской агентуры в районе Большого Кавказа, за ростом военного сотрудничества и проникновением сюда разнообразных западных структур.

 

Не менее внимательно в Иране наблюдают за раскручиванием темы национализма, «русских маршей», сменивших «болотную активность». В Исламской республике есть достаточно четкое понимание о том, какие векторы силы действуют на российской улице и в сфере пиартехнологий. Они полагают, что в России власти смогут удержать эти эксцессы, и они не опасны целостности страны.

 

В Иране есть понимание того, какие ошибки совершает российская власть на Кавказе и в отношении мусульман, но культура и менталитет иранцев таковы, что они не высказывают своего мнения на этом важнейшем стратегическом направлении.

 

Иранцы ищут консенсуса, а не противостояния. Вот поэтому если иранцам отказали в России в получении образования и запретили книги, они интересуются гуманитарными науками и восхищаются тем, что новобрачные приходят поклониться могиле Неизвестного солдата.

 

В Иране с большим интересом относятся к области гуманитарных знаний. Так, на персидский переведены все лучшие книги классической и современной русской литературы, там активно изучают русский язык – зачастую просто в качестве хобби. Иранцы знают и ценят советское кино, особенно — советские фильмы о войне, с большим вниманием относятся к российской традиции почитания воинской доблести. Вообще, русское отношение к павшим близко к иранскому пониманию – в Иране не надо объяснять, почему русские на Пасху приходят на кладбища.

 

Что касается деятельности Ирана в России, то она начисто лишена попыток культурного и тем более религиозного вторжения. Иранцы очень дозировано пропагандируют свои достижения, главным образом, в области культуры, науки и образования: проводят фестивали кино и симфонической музыки в столице, показывают произведения искусств и ремесел, издают книги по истории и культуре своей страны. В Куме, Тегеране, Исфагане функционируют университеты, которые принимают на любые специальности на льготных условиях студентов из бывшего СССР, помогают им освоить язык.

 

В Иране успешно, несмотря на удушающие санкции, развивается наука и технологии. Многократно Иран протягивал руку помощи гибнущим коллегам в России, с прискорбием наблюдая, как один за другим закрывались НИИ и лаборатории. Но эта дверь в отношениях наших стран прочно заперта. Ученые и конструкторы доживают свой век на обочине, Россия платит миллиарды за западные технологии, пока ангажированные СМИ и сетевые агитаторы рассказывают невежественной публике о “захватнических аппетитах” Ирана и “шиитском полумесяце” на Ближнем Востоке.