Свой взгляд. Писатель Николай Коняев: «Нельзя желать зла своей стране»

Свой взгляд. Писатель Николай Коняев: «Нельзя желать зла своей стране»   01 ноября 09:03   АЛЕКСЕЙ ЗАХАРЦЕВ  собственный корреспондент (г. Санкт-Петербург) Формируя свою оценку событий, вызывающих всеобщее внимание, мы невольно ориентируемся на мнения известных людей, которых считаем интеллигенцией. Так было всегда. Однако одной из причин крушения Российской империи, а затем и Советского Союза стала нелояльность элит собственному государству.

Николай Коняев. Фото ИТАР-ТАСС.

Президент Владимир Путин, комментируя подобную ситуацию в интервью перед саммитом Большой двадцатки, отметил: «Дело не только в элитах, всегда в обществе есть какие-то бациллы, разрушающие этот общественный организм или государственный организм. Но они активизируются тогда, когда иммунитет падает, когда возникают проблемы, когда начинают страдать массы, миллионы людей. Эти миллионы уже считают, что хуже не будет, давайте что-то менять любой ценой, мы всё там сметём, мы свой, мы новый мир построим, «кто был ничем, тот станет всем». На самом деле так не получилось, как хотелось бы.

Что касается лояльности или нелояльности элит. Наверное, может быть, есть такая специфическая проблема. Пушкин, по-моему, – его, кстати, никто не заподозрит в том, что он был сатрапом государственным или царским сатрапом, наоборот, он был человеком свободолюбивым, он дружил с декабристами, и в этом-то уж никто не сомневается, – но даже он однажды сказал: «У нас очень много людей, которые стоят в оппозиции не к правительству, а к России». Такая традиция у нашей интеллигенции, к сожалению, есть. Но связано это с тем, что всегда хочется подчеркнуть свою цивилизованность, свою образованность, всегда хочется сориентироваться на лучшие образцы. Ну, может быть, это и неизбежно на каком-то этапе развития. Но, без всяких сомнений, вот эта потеря государственной самоидентичности и в период развала Российской империи, и в период развала Советского Союза, была губительной и разрушительной. Надо заранее это понимать и не допускать такого состояния государства, в котором оно находилось на завершающем этапе Первой мировой войны или, например, в последние годы существования Советского Союза…

Люди, видимо, считали, что хуже уже не будет. Но мы все должны понимать: как только начинаются революционные – не эволюционные, а революционные – перемены, так может быть хуже, причём намного. И полагаю, что это понимание должно быть, прежде всего, как раз у интеллигенции. И именно интеллигенция должна, понимая это, предупреждать от резких движений и от революций различного рода и толка. Нам хватит, мы уже столько пережили и революций, и войн, нам нужны десятилетия спокойного, ритмичного развития».

На приёме у врача. Фото ИТАР-ТАСС.

О современной интеллигенции, ее отношении к власти, роли в обществе – беседа с секретарём правления Союза писателей России, председателем Православного общества писателей Санкт-Петербурга Николаем КОНЯЕВЫМ.

– Прежде всего: что вообще такое современная интеллигенция? Обычно под этим словом мы понимаем людей умственного труда, которые не пашут, не стоят у станка, не воюют, не управляют, но работают головой, живут за счёт интеллекта, занимаются творчеством…

– Петр Дмитриевич Боборыкин, живший в России во второй половине XIX века, очень гордился, что ввёл в обиход понятие «интеллигенция», заимствовав его у немцев. При этом в отличие от немецкого смысла – «работник умственного труда», он причислял к интеллигенции представителей высокой умственной и этической культуры в совокупности.

О приоритете Боборыкина судить трудно, потому что слово «интеллигенция» в значении «разумная, образованная, умственно развитая часть жителей», содержалась уже в Толковом словаре Владимира Даля, вышедшем в 1881 году.

А ещё веком раньше понятием «интеллигенция» широко пользовались масоны, обозначая этим словом высшее состояние человека как умного существа, свободного от всякой грубой, телесной материи, бессмертного и могущего неощутительно влиять на все вещи.

Сейчас понятие интеллигенции комбинируется из этих трёх составляющих, причём каждый вкладывает столько боборыкинского, далевского и масонского значения, сколько ему захочется. И получается, что русский интеллигент в понимании какого-нибудь либерала-западника и восприятии патриотически настроенного человека – люди, по сути, не знакомые между собою.

– Но ведь и общее между ними есть…

– Общее одно… Под интеллигенцией понимаются люди, постоянно рефлексирующие и размышляющие о жизни, об обществе, о стране, считающие себя ответственными за то, что происходит вокруг. А дальше всё развивается по самостоятельному сценарию. У одних самоощущение «высокой умственной и этической культуры» перерастает в гипертрофированную гордыню, в надменность, у других это сдерживается совестливостью.

– Но ведь и те, и другие думают об обществе, считают себя ответственными за происходящее вокруг!

– Конечно, думают. Но в том-то и дело, как думают… Гордыня тем и плоха, что человек, охваченный ею, ощущает себя обладателем истины, он совершенно точно представляет себе, как лучше будет народу, знает, как его осчастливить – независимо, хочет того общество или нет. Для такого обуянного гордыней «реформатора» ясно, что люди не понимают и не принимают его предложений только по своей дурости, лени и непросвещённости, которые необходимо как можно быстрее выколотить из них. При этом совершенно упускается из виду, что подавляющее большинство среднестатистических граждан тоже не прочь пожить по модели праздной интеллигенции – почитать умные книги, походить по театрам и выставкам, потусоваться, порассуждать о мироздании. Но они зачастую не имеют такой возможности и вынуждены банально вкалывать, чтобы заработать на хлеб насущный, прокормить семью, вырастить и выучить детей. Подобная «инертность», «приземлённость» раздражает «просвещённые умы», они с обидой пытаются домыслить, что же мешает «несчастным» жить «правильно». И тогда назначают виноватыми общественные институты, на которых, на самом деле, и держится общество, и в которых всякий, пусть не слишком образованный, но твёрдо стоящий на ногах человек, может найти точку опоры. К этим институтам относятся, прежде всего, государство, церковь, семья. Именно по этим столпам и бьёт наша затмеваемая своими интеллектуальными (или псевдоинтеллектуальными) возможностями, продвинутая интеллигенция.

День учителя в одной из школ. Фото ИТАР-ТАСС.

Так было и во времена Боборыкина. Тогда осознание собственной умственности и некоей высокой этической культуры вело нашу передовую интеллигенцию к идеям Чернышевского и Писарева. И тогда, разумеется, была другая интеллигенция. Численно она намного превосходила интеллигенцию революционно-демократическую, но в динамике и напоре уступала. Федор Михайлович Достоевский говорил тогда, что «у нас гораздо легче пойти и бросить бомбу в государя, чем заказать молебен о его здравии»… Те, кто готов был заказать молебен о здравии государства, не то чтобы оказывались в меньшинстве, но их голос был слышен гораздо слабее.

Владимир Маяковский говорил, что Лесков рядом с Толстым был виден только в большой телескоп. И это сказано о Николае Семеновиче Лескове, писателе, с которым мало кто может сравниться по богатству языка, по обилию ярких, положительных народных характеров! Увы, у нас не разглядели его, не услышали, потому что система «ценностей» этической культуры, выстроенная тогдашней передовой интеллигенцией, была такова, чтобы такие патриоты, как Лесков, и не могли быть замеченными. Нечто подобное происходит и сейчас.

Обличать и критиковать всегда проще, чем создавать. При этом чаще всего низвергается то, что надо укреплять и поднимать: государство, церковь, семейные и нравственные ценности. А то, с чем следует бороться, что мешает двигаться вперёд – гордыня, неумение слушать и слышать других, смотреть на себя в зеркало, стремление к реформам ради реформ – всячески превозносится и, конечно, затуманивает умы, сбивает с пути, порой, огромные массы людей.

– Сама интеллигенция разве выигрывает от своей разрушительной работы?

– Если Господь хочет кого-то наказать, то вначале лишает таких людей ума. Так происходит, что наша интеллигенция умудряется впадать в абсолютное ослепление именно тогда, когда в её прозорливости, разуме и совестливости возникает особенная нужда… Перед Октябрьской революцией наша передовая либеральная интеллигенция упражнялась в затаптывании государственных институтов, осмеянии национальных и духовных ценностей, на которых выросли поколения, упивалась почерпнутыми на Западе идеями, которые никак не могут быть привиты на нашей почве, и стремилась навязать их всему обществу, чтобы его «осчастливить». И мы видим, кто проиграл больше всего после Октября. Интеллигенты первыми и попали под страшный топор, который сами же поднимали. Безумие, которое поразило русскую либеральную общественность в начале XX столетия, обернулось тем, что в период становления Советской власти никто больше не был наказан так безжалостно, как интеллигенция. Но ни жёстокие репрессии, ни голод, ни унижения ничему её не научили, и в конце ХХ века, объятая жаждой реформ, она бросилась в перестройку и снова, задыхаясь от восторга, принялась клеветать на свой народ, крушить всё подряд и переписывать историю. В результате ей удалось так всех заморочить, что наша страна, увлечённая разговорами об общечеловеческих правах и делёжкой гуманитарной помощи, не заметила, что какие-то ловкие господа из вчерашней парт- и комсомольской номенклатуры, по сути дела, присвоили себе общенародное достояние. Обманутыми оказались все, кто привык жить своим трудом, в том числе, интеллигенция. Начиная с 90-х, мы были свидетелями, как интеллектуалы выдавливались на периферию жизни, как обесценивались нравственные устои, разрушались и те немудрёные понятия о нормах и приличиях, что поддерживались в обществе и передавались из поколения в поколение…

Горьковатое послевкусие 90-х преследует нас и сейчас. Самое трагическое, на мой взгляд, что происходит с интеллигенцией – она пытается приспособиться к действительности, в которой для неё не оказалось того места, которое она как носитель национального интеллекта вроде бы должна занимать. Вместо исполнения своей миссии – быть, пусть и слабым, но гласом народа, выразителем общественного мнения, пусть и попорченным, но нравственным камертоном, интеллигенция пытается угодить новым хозяевам жизни. И ещё сильнее снижает градус доверия к себе как со стороны властей предержащих, так и у простых людей.

Своего рода индикатором, «проверкой» для нынешних представителей интеллигенции стала, как мне представляется, их реакция на безобразную провокацию, совершённую в Храме Христа Спасителя.

В библиотеке. Фото ИТАР-ТАСС.

Понятно, что участницы панк-группы ни по отдельности, ни «оптом» не несут в себе ничего самоценного, про нравственные тормоза даже и говорить неловко. Они поставили перед собой единственную цель – устроить скандал ради известности, создания бренда, который можно перевести в денежный эквивалент. И эту пиаровскую задачу, совершая неправовые действия в храме, где подобное, независимо от конфессии, просто недопустимо, они выполнили. За что, в соответствии с законом, суд и определил наказание. Безусловно, если кто-то попадает за решётку, он нуждается в определённом участии. Однако совсем другое дело, когда этот некто идёт в тюрьму, рассчитывая, что мировая пресса, все комитеты по защите прав человека будут «обеспечивать» его скандальное поведение, и таким образом он сможет продолжать раскручивать себя для приобретения определённых дивидендов. Это уже не вполне отбывание наказания (неважно, насколько справедливого), скорее – работа, которую данный индивид делает в собственных интересах. Чего ж тут слёзы лить? У нас по тюрьмам сидит столько, нередко – воистину невиновных, что переключение внимания на кого-то одного, сосредоточение сочувствия общественности на весьма небезукоризненной в нравственном плане личности, как-то дурно попахивает. И ещё прискорбней, что на этот пиаровский ход так легко «повелась» наша интеллигенция… Кто-то, на мой взгляд, совершенно искренне, а кто-то, преследуя, как и сами участницы панк-молебна, вполне определённые и, к сожалению, неблаговидные цели. Новые хозяева жизни привлекают пытающуюся приспособиться интеллигенцию зачастую в качестве … «мальчиков и девочек по вызову», осознанно обслуживающих акции, мягко говоря, не всегда нравственные.

Это стало особенно заметно в условиях окончательно сформировавшегося «назначенческого» капитализма, который, на самом деле, никаким капитализмом не является и может существовать лишь тогда, когда вокруг перестают различать, где право, а где лево, где добро, где зло. А «скорая интеллигентская помощь» тут же выдаёт объяснение: «Страна такая. Все воруют». И вроде всё так и есть… Кто-то книжку в библиотеку не вернул, кто-то без билета проехал, а кто-то целый комбинат присвоил – какая разница: «Кто, что мог, тот то и украл». И ведь часто слышишь такое от людей, которым по самому своему званию интеллигента положено обозначать поведенческие доминанты.

Типичный пример: все, конечно, знают, что генерал Власов – предатель. Но есть исследователи, которые на голубом глазу утверждают, что он был заслан Сталиным, являлся его агентом. И есть учёные, которые доказывают, будто бы Власов чуть ли не с раннего детства боролся со сталинизмом. Иными словами, какой вам нужен, такого и выбирайте.

То же самое говорится про любое событие или деятеля – современный интеллигент обрёл способность к обоснованию самых невероятных небылиц.

Да, рассуждают они, Ходорковский не платил налоги – и что? Все не платят, все виноваты! И умиляются, когда тот из мест заключения возвещает: дескать, по результатам соцопроса, 60% россиян считают, что никакого перераспределения собственности больше производить не надо! Мол, какие они, однако, правильные люди, наши россияне – понимают, что им-то уж точно ничего не достанется при очередном переделе.

Это, конечно, так… Действительно, не достанется, пока из власти не удалены ельцинско-чубайсовские птенцы. Но чем же восхищаться, чему тут радоваться?! Ведь это воплощение антиморали!

К сожалению, феномен назначенского капитализма – это результат не только пьянства и неумеренного властолюбия Ельцина и экономической полуграмотности Гайдара. Это ещё и результат деятельности нашей «передовой» интеллигенции, которая готова защищать любого преступника.

– Но ведь есть же государства иного устроения, где никому и в голову не придёт  объявить воровство геройством…

– Страшно за наше будущее. Уже вступило во взрослую жизнь поколение, нравственному воспитанию которого государство не уделяло никакого внимания. Пройдёт ещё два–три года, и получат паспорта молодые люди, что с материнским молоком впитывали насаждавшееся тогда презрение к своей стране, неуважение к её прошлому, неверие в её будущее.

Если приплюсовать к этому естественное и неестественное сокращение численности старших поколений, воспитанных на принципах коллективизма, патриотизма, самопожертвования, мы увидим, что наше общество стремительно приближается к некоему рубежу, за которым может произойти саморазрушение.

- Как же быть? Как остановиться?

Объединяющая музыка. Фото ИТАР-ТАСС.

– Мне представляется, есть два пути. Один – чётко обозначить цели и ориентиры развития нашего общества. В этой связи можем вспомнить конец 20-х – начало 30-х годов. Страна оказалась тогда в идеологическом тупике. Теория перманентной революции Ленина и Троцкого, будто бы Россия – только первая искра «мирового пожара», провалилась. И тогда Сталин чисто волюнтаристски объявил, что социализм построен в отдельно взятой стране. Конечно, никакого социализма тогда не было, но заявление прозвучало, возникла некая определённость, началось выстраивание государства, и всё вдруг стало получаться. Государственность получила приоритет над многими догмами, в том числе, коммунистическими, и возникла страна, готовая к великим свершениям, способная одерживать победы, обеспечивать людей, у которых появилось будущее. И – уж такой парадокс! – коммунизм-то мы и в самом деле построили. Вспомните начало 80-х. Каждому, даже самому запойному пьянице, гарантировалось жилище, минимальная зарплата, на которую можно было прожить, даже если человек только делал вид, что работает… Если же кто-то не хотел трудиться, его заставляли, с тунеядством боролись. То есть основной принцип коммунизма уже действовал: каждый работал, как хотел, и получал от государства зарплату, гарантировавшую определённый уровень жизни. Правда, сами тогдашние идеологи не захотели узнать в построенной формации коммунизма, но это уже другая тема. Хотя проваливаться из не слишком приглядного коммунизма в пучину первобытного капитализма всё равно не нужно было.

Сейчас же важно подчеркнуть: можно выбраться из любого тупика и провала, преодолеть любой кризис, если проявляется государственная воля. Если обозначается государственная идеология. Нашей либеральной интеллигенции это, разумеется, страшнее всего, но без государственной воли и без идеологии мы так и будем продолжать слышать в новостях, как то один вице-губернатор сбежал с украденными миллиардами, то другой. Поэтому сегодня жизненно важен идеологический импульс – за Сильную Россию, способный объединить и мобилизовать общество, чтобы при жёсткой и справедливой политической воле двигаться вперед.

Есть и другой путь, который тоже необходимо пройти каждому гражданину России, если он хочет, чтобы наша страна не канула в небытие. Это путь внутреннего переустройства.

Спасителем сказано: имея хоть крупицу веры в меня, вы сможете перевернуть скалы. Разумеется, бессмысленно ожидать, что подобное совершится с каждым из нас, но хоть что-то сделать можно и должно. Элементарно научиться понимать, что нельзя желать зла своей стране. Важно раз и навсегда уяснить: что плохо для России, плохо и для каждого из нас. И это зло должно быть безжалостно отторгнуто, какие бы радужные перспективы ни рисовали нам прозападные пропагандисты. Если в квартире, где живёт ваша семья, вдруг потёк потолок или прохудилась батарея, не нужно ломать стены и перекрытия, – достаточно подставить под протечку тазик и побыстрее взяться за ремонт.