Москва – Каир: состоялся ли «прорыв»?

Москва – Каир: состоялся ли «прорыв»?

Визит российских министров Сергея Лаврова и Сергея Шойгу в Египет породил массу версий о некоем «ренессансе» отношений Москвы и Каира. О возвращении к временам шестидесятых годов и периоду «лучшего египетского друга СССР» Гамаля Абдель Насера.

Внешне даже и ситуация схожая: тогдашний поворот «свободных офицеров» во главе с Насером к СССР также был вызван охлаждением отношений Египта и США. Американцы отказались от поставок оружия Каиру и от планов финансирования строительства Асуанской плотины – и в Египет через Чехословакию пошло советское вооружение, а наши строители отправились в далекий Асуан.

Вот и сегодня возле блокпостов, которыми египетская армия ощетинилась на угрозы «братьев-мусульман» можно заметить портреты Владимира Путина, а в кофейнях Каира гадают о том, когда же президент России посетит страну.

Позиция египетской стороны, если всерьез воспринимать официальные заявления каирских журналистов и политиков, заключается в безграничном диалоге, грандиозном экономическом сотрудничестве и даже о перевооружении армии на российскую технику. Но это – если иметь неосторожность поверить тому, в чем Каир пытается убедить Москву.

Примечательный эпизод произошел накануне визита C. Лаврова и C. Шойгу во время посещения Москвы «ходоками из Каира» – «народной делегацией» представителей египетской общественности. Один из членов этой делегации, бывший министр иностранных дел Египта Набиль аль-Араби в интервью сказал, что в Москве «ходокам» задали прямой вопрос: «Не является ли поворот Египта к России результатом охлаждения в отношениях между Каиром и Вашингтоном?». «Да ни в коем случае», - на чистом, что называется, глазу заверили «каирские ходоки». Это вот такое единодушное решение народа, который буквально истосковался по российско-египетской дружбе.

Москва представителям египетской общественности не поверила. И причин к тому было более чем предостаточно.

Речь даже не о том, что за период «танцев с Каиром», которые продолжаются с апреля нынешнего года, со встречи В. Путина с теперь уже экс-президентом Мухаммедом Мурси, в Египте успели побывать и директор российской Службы внешней разведки, и заместитель начальника ГРУ. Оба они дали весьма пессимистические прогнозы о возможностях расширения сотрудничества с Каиром. Кроме того, выразили обоснованное недоверие заявлениям египетских политиков о возможности некоего «пророссийского курса». Не менее убедительным для Москвы был и анализ существующих реалий экономического и военно-технического партнерства.

А потому совместный визит в Египет министров иностранных дел и обороны Сергея Лаврова и Сергея Шойгу на встречу с их египетскими коллегами в формате «два плюс два» изначально не планировался в Москве как прорыв некоей «блокады». Поскольку никакой блокады в отношениях с Египтом не существует, а перспективы расширения двусторонних отношений весьма скромны.

Примечательно, что как только дело дошло до конкретных договоренностей, египетское руководство резко уменьшило грандиозность предлагаемых российской стороне проектов, да еще и обозначило границы диалога о сближении. Встречу с Сергеем Лавровым египетский министр иностранных дел Набиль Фахми начал с заявления о том, что «Россия не является для Египта заменой любого другого государства».

Что же касается экономики, то здесь достаточно показательным был следующий эпизод. «Хотя военное сотрудничество является ключевым вопросом в рамках встречи, обсуждался и ряд других вопросов, например, экономическое сотрудничество между нашими государствами», - сказал Фахми на итоговой пресс-конференции. И сразу же пояснил, что он под «экономическим сотрудничеством» понимает: «Мы приветствуем увеличение числа туристов из России в Египет».

Подобная «скромность» в экономической сфере вполне объяснима. Основными торговыми партнерами Египта являются страны Евросоюза, на которые приходится 35,4 процента внешнеторгового оборота Египта, на Арабский Восток приходится 18,1, а на США -7,3 процента. Удельный вес России здесь составляет 2,6 процента, а потому особого интереса планы развития экономического сотрудничества с нами у Каира не вызывают.

Кроме того, сегодняшнее состояние экономики Египта таково, что ее более-менее сносное функционирование зависит исключительно от внешних заимствований.

Дать Египту денег в необходимом для него объеме Россия не может, конкуренцию с Саудовской Аравией в этом вопросе нам попросту не потянуть. Отсюда – вполне объяснимая апатия египетских должностных лиц к любым экономическим инициативам.

Замечу: крупнейшей статьей поступления валюты в страну являются переводы египтян, работающих за рубежом - в 2012 году они составили 18 миллиардов долларов США. Россия для египетских «гастарбайтеров» непривлекательна, поэтому даже вот по такой мелочи говорить Каиру о расширении сотрудничества с нами не особо интересно. Так что единственно возможный экономический прорыв уже состоялся в сентябре, когда было достигнуто соглашение о том, что Россия обязалась поставлять Египту пшеницу по фиксированным ценам в течение трех лет. По большому счету это означает, что на ближайшие годы египетские военные нейтрализовали угрозу хлебных бунтов.

Столь же скромными выглядят и реалии военно-технического сотрудничества. Но дело здесь не в объемах. В период с 2000 по 2003 годы российские специалисты осуществили модернизацию 50 египетских комплексов ПВО «Печора» в рамках контракта на сумму в 150 миллионов долларов. Спустя два года были заключены контракты на поставки Каиру зенитно-ракетных установок - четырех «Тор-М1», «Бук-М1-2», знаменитой «Шилки», а также партии переносных ЗРК «Игла». В 2008 году был заключен контракт на поставку в Египет четырнадцати вертолетов Ми-17, цена которого составила свыше 150 миллионов долларов.

Словом, руководствуясь принципом «курочки, которая клюет по зернышку», с 2005 по 2011 год объем российских оружейных контрактов с Египтом составил 2 миллиарда 452 миллиона долларов. Сумма пусть и не огромная, но ведь и малой ее не назовешь. Россия уверенно занимает второе место среди поставщиков египетских вооруженных сил, хотя Китай, с его третьим местом, уже начинает нам «дышать в затылок». Вопрос, повторюсь, не в объемах. Объективно увеличение нашей доли на египетском оружейном рынке возможно лишь в том случае, если Каир примет решение полностью разорвать отношения с США.

Кстати, когда «ходоки» уговаривали Москву на свершение «прорыва», то в каирских газетах появилось мнение «осведомленного высокопоставленного офицера египетского генерального штаба». Тот, разумеется, на условиях анонимности, заявил газетчикам, что «русское оружие нам хорошо знакомо. В течение трех-пяти лет наша армия вполне способна его освоить до необходимого уровня. В 1970-х, когда мы получали оружие от СССР, нам потребовалось лишь пара лет, чтобы эффективно применять его в войне 1973 года». После такого заявления стремление к анонимности вполне понятно – иначе коллеги засмеют. Про то, как египтяне тогда «освоили» советские вооружения – тема отдельная, но два вопроса встают непременно. Во-первых, чем армия будет воевать с террористами в период его освоения? Во-вторых, если оружие еще можно за этот период освоить, то вот создать инфраструктуру его обслуживания нельзя.

Заявления некоторых наших экспертов, поверивших сладкоголосым «сиренам» о том, что Россия может поставить оружие египетской армии на сумму в несколько миллиардов долларов, имеют мало общего с действительным положением дел.

Египетская военная машина «заточена» под оружейные поставки США, и менять сложившееся положение дел Каир не намерен.

И здесь - своеобразный момент истины. Пшеница и сделки по продаже оружия – это первый шаг, а вот последуют ли за ним другие, более значимые – большой вопрос. И цена этого вопроса давно зафиксирована – полтора миллиарда долларов в год военной и экономической помощи. Лишь в том случае, если Москва возьмет на себя такие ежегодные обязательства, да еще при этом вложит немалые деньги в переоснащение египетской армии, которая долгие годы работает и тренируется исключительно с американским оружием, можно будет говорить о каком-то «прорыве».

А нужно ли нам такое «счастье» и такой союзник? Какие конкретно неотложные задачи на Ближнем Востоке позволит нам решить стратегическое партнерство с Египтом? В том-то и дело, что таких задач за такую цену сегодня у России попросту не существует. Не менее важно и то обстоятельство, что Каир в качестве союзника более чем ненадежен, поскольку находящееся у власти воспитанное в США египетское руководство втайне надеется: давние союзники все же сменят гнев на милость, спустятся с небес на землю и поймут, что стабильный Египет без демократии лучше, чем демократия, но в исламистском исполнении.

Диалог с Москвой Каиру сегодня нужен исключительно для решения трех тактических задач.

Во-первых, визит российских министров придает дополнительную уверенность и легитимность созданному после военного переворота и свержения режима «братьев-мусульман» египетскому кабинету. Во-вторых, египетские политические элиты изо всех сил сигнализируют США, что им надо срочно снять претензии к Каиру, а не то в этот самый Каир «русские придут». И, в-третьих, «танцы с Москвой» - своеобразное умиротворение египетского общества, крайне недовольного проамериканской и произраильской ориентацией собственных правящих кругов, а по части антиамериканских настроений египетская улица – одна из лидеров на Ближнем Востоке.

С учетом всех этих обстоятельств в Вашингтоне, крайне болезненно реагирующем после Сирии на любые внешнеполитические шаги Москвы в ближневосточном регионе, отвечая на вопрос о визите российских министров в Каир, весьма меланхолично заметили, что «знали об этом заранее». И вообще, как заявила представитель госдепартамента Джен Псаки, «у США с Египтом собственные двусторонние отношения, которым ничто повредить не может».

Естественно, что все помянутые обстоятельства были известны и в Москве. Возникает вопрос – а зачем туда ездили наши министры, если перспектив «прорыва» в двусторонних отношениях никаких? Выходит, мы в очередной раз подыграли чужой партии?

К счастью – ничего подобного, никаких «поддавков» и завышенных ожиданий, которыми зачастую грешит российская внешняя политика, на этот раз не было.

Да, своим визитом мы пошли навстречу Каиру в столь важных и болезненных для него вопросах, как дополнительные доказательства его легитимности. Чуть ранее, в ходе саммита «Большой двадцатки» Владимир Путин подчеркнул, что Россия озабочена ситуацией на Синае, который становится операционной базой исламистских радикалов и готова поддержать Египет в усилиях по ликвидации этой угрозы.

Но все это – отнюдь не за обещания египетской стороной каких-то мифических контрактов на поставку вооружения и экономической маниловщины о доле России на египетском рынке.

Москве от Каира сейчас нужен египетский нейтралитет в «сирийском вопросе» и поддержка идеи созыва международной конференции по созданию на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового поражения.

И о нейтралитете, и о поддержке идеи международной конференции С. Лавров и С. Шойгу договориться в Каире смогли, умело сыграв на заинтересованности египетской стороны и не позволив увлечь себя «арабскими сказками». Нормальные будни «большой игры» на Ближнем Востоке, в которой мы, наконец-то, начинаем играть собственную партию.

Игорь Панкратенко - советник директора Института внешнеполитических исследований и инициатив