Бумеранг Магнитского

Принятый год назад американским Конгрессом антироссийский закон в итоге ударил по его инициаторам

Год назад палата представителей США приняла закон, получивший название «акт Магнитского». Если бы тогда сказали, что он положит начало ряду событий, результатами которых станут падение рейтинга Конгресса и президента, усиление позиций России и признание американскими журналистами Владимира Путина самым влиятельным человеком в мире, американцы бы долго смеялись.

Акт был назван в честь умершего в этот же день в 2009 году от острой сердечной недостаточности в больнице московского СИЗО бухгалтера и юриста Сергея Магнитского. Он работал с инвестиционным фондом Hermitage Capital, принадлежавшим американцу британского происхождения Уильяму Браудеру. Усилиями Браудера, называвшего себя на рубеже веков крупнейшим портфельным инвестором в Россию, Магнитский был объявлен невинной жертвой кровавого режима, расправившегося с честным аудитором за обнаруженные им хищения налогов. 

Названный в память о нем акт вводил персональные санкции в отношении тех злодеев, что уморили его в тюрьме и сфабриковали его дело: следователей, судей, полицейских, налоговиков. Им запрещался въезд в США, а их счета должны были быть заморожены. При принятии закона было заявлено, что список может быть расширен за счет других лиц, ответственных за нарушения прав человека и принципа верховенства закона, причем их перечень определяет Госдеп, который может не разглашать часть списка. 

Таким образом, Вашингтон получил возможность при желании арестовать американские счета или отказать во въезде практически любому россиянину, причем сделать это тайно, безо всякой огласки. В списке может оказаться хоть российский генпрокурор, хоть популярный певец (Лепсу запретили въезд в США по другому закону, но сути это не меняет). Подчеркнем – не суд определяет, ответственен ли человек за «нарушение принципа верховенства закона», а чиновник Госдепа. 

Учитывая как само содержание закона, так и то, что «акт Магнитского» был принят одновременно с отменой дискриминирующей Россию поправки Джексона – Веника (абсурдность которой была очевидна уже даже русофобам), в Москве справедливо оценили его как вмешательство в наши внутренние дела и давление на Россию. Говорилось не только о недопустимости подобных действий в отношениях двух стран, но и о том, что нет вообще никаких правовых оснований для того, чтобы считать историю Магнитского такой, какой ее излагает Браудер. Были приняты ответные законы, в том числе и об отказе от соглашения об усыновлении российских сирот в США (косвенной реакцией на него стал и запрет чиновникам иметь счета за рубежом). 

Самая активная часть либеральной общественности тогда призывала кары небесные на голову российских руководителей и депутатов и ждала, что вот теперь-то США прижмут российскую власть: «Все их счета арестуют, и в Европе тоже, и въезд запретят, и останется Путин со своими чекистами взаперти в России без своих украденных миллиардов». Спустя год приходится констатировать, что «акт Магнитского» в очередной раз доказал справедливость народной мудрости о том, что не стоит рыть другому яму. Это касается как инициатора акта Уильяма Браудера, так и Вашингтона, решившего продемонстрировать России свое высокомерие. 

«Никаких серьезных подвижек к достижению тех целей, которые изначально преследовал акт, он не достиг, – говорит вице-президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов. – Более того, он осложнил ситуацию: Россия предприняла встречные шаги. Получилось в итоге, что принятие этого акта стало лучшим способом дискредитировать как позицию Магнитского, так и его дело в целом. А что касается конкретных санкций, то за весь год было принято единственное решение по ограничению передвижения тех лиц, кто упомянут в этом акте. Точнее, даже их родственников – было отказано в визе сыну одного из фигурантов списка. При этом ответные действия России заработали в полном масштабе – прекращено усыновление американцами, к нам не приехал бывший руководитель тюрьмы в Гуантанамо. Так что принятие акта было политической ошибкой, которая не принесла дивидендов, а лишь усугубила отношения двух стран». 

То, что Браудер смог пролоббировать принятие акта, объясняется не только его личными связями и влиянием, но и тем, что он попал в нужную струю внутренней политики США, говорит Абзалов: «Его выставили на знамена республиканцы, которые пытались продавить Обаму. И им это удалось – президент уступил. Но в итоге проиграли все, кроме радикалов, которым нужен был образ врага, они на этом поднялись. А Браудер выступил как инструмент и очень многое потерял». 

О том, кто такой Уильям Браудер и чем он занимался в России, газета ВЗГЛЯД писала неоднократно. «Крупнейший портфельный инвестор» действительно проворачивал в России большие дела, действуя, как типичный полномочный представитель мировой финансовой олигархии. Начинал со скупки ваучеров, а закончил Газпромом. 

«О нем можно многое сказать, но лучше всех про Браудера сказал сам Браудер, рассказывая студентам Стенфордского университета о своих приключениях в России, – говорит профессор НИУ-ВШЭ Олег Матвейчев. – Совершенно откровенно и цинично он заявлял: «Россию я хотел «поиметь» за 10 млрд долларов». Скупить ее всю в 90-е. Однако он не учел, что ради защиты национальных интересов ему могут ответить». 

Летом этого года часть «заслуг» Браудера была признана официально: 11 июля он получил девять лет за уклонение от уплаты налогов на общую сумму в полмиллиарда рублей. Вместе с ним признали виновным и Магнитского как автора схем по уходу от налогов, но его дело, естественно, было прекращено. Браудер, в частности, занимался тем, что скупал акции Газпрома через подставные фирмы, якобы российские, тем самым как обходя контролирующие российские органы, выдававшие разрешение на покупку акций иностранцами, так и существенно экономя на стоимости акций. Понятно, что Лондон отказал России в выдаче мошенника, но сам факт приговора это не отменяет.

В Англии не дали хода и другому обращению из России – один из фигурантов «списка Магнитского», следователь Павел Карпов подал иск в Высокий суд Лондона, обвиняя Браудера и бывшего начальника Магнитского Файерстоуна в клевете. Отказ от рассмотрения иска был обоснован тем, что истец живет в России и не имеет связи с Англией. На этом настаивали адвокаты Браудера, хотя и компании, и сами ответчики английские. Но самое интересное, что в судебном решении от 14 октября этого года было записано: «Истец добился меры оправдания в результате мнения, высказанного касательно его заявления. Ответчики не в состоянии обосновать утверждение о том, что он совершил или был участником совершения пыток, убийства Сергея Магнитского или будет по-прежнему совершать, или быть соучастником, или скрывать преступления». То есть Браудер не предоставил никаких доказательств – формально не захотел, но, по сути, просто не смог. Отказ от рассмотрения иска поставил под сомнение все планы Браудера по распространению акта на всю Европу. 

«Очень серьезный имиджевый удар был нанесен после отказа в регистрации иска следователя Карпова в Высоком суде Лондона, – говорит Дмитрий Абзалов. – Это фактически показало, что юридических оснований для принятия акта, которые можно было бы доказать в этом суде, крайне мало. Браудер настаивал на том, что иск Карпова нельзя принимать к рассмотрению, потому что дело Магнитского не имеет никакого отношения к юрисдикции Великобритании. Это слабая позиция – фактически он по формальным причинам не захотел идти в суд. В итоге суд отказался принимать иск, но, отказавшись от проведения процесса, Великобритания фактически исключила себя из числа игроков, которые могут обсуждать дело Магнитского. А заодно и ослабила позиции Браудера по продвижению законопроекта в континентальной Европе – теперь странам ЕС будет очень сложно его принимать. В Англии СМИ не уделяли большого внимания иску Карпова, но в континентальной Европе он получил больший резонанс». 

Пока еще Браудер пытается «развивать наступление», хотя, по сути, он уж давно проиграл. 

«Браудер хочет на ноябрьском саммите ЕС в Вильнюсе продвинуть идею поддержки «акта Магнитского». Но сейчас саммит пройдет, тема Украины и России уйдет на второй план, в первой половине следующего года Европе будет не до этого. Им и сейчас нет дела до Браудера и внешней политики – полно внутриполитических дел, бюджеты и прочее». 

Браудеру принятие акта нужно было для юридической поддержки его позиции по делу Магнитского, потому что никакого другого юридического обоснования, например решения американского или английского суда, у него нет, говорит Абзалов. 

«Но само принятие акта рикошетом ударило и по Браудеру – никаких дивидендов ему это не принесло. Ему пришлось закрыть фонды в России, и, кроме дела Магнитского, у него ничего не осталось. Только на нем он может пытаться заработать политические и экономические очки. Но как только дело Магнитского, которое изначально находилось в правовом поле, было поднято на политические знамена, уже никому нет дела ни до Магнитского, ни до его семьи. Всем намного важнее использовать это дело для принятия каких-то ограничительных мер», – поясняет он. 

Еще одной причиной поражения Браудера стало и изменение геополитической конъюнктуры. 

«У Браудера есть серьезное влияние в Великобритании: у него очень хорошие связи с HSBC (один из крупнейших банков мира, считающийся центром империи Ротшильдов), и он считался одним из тех игроков, которые могут серьезно ограничить вливание средств в развивающиеся рынки, в том числе Россию, – говорит Дмитрий Абзалов. – Великобритании очень важно, чтобы развивающиеся рынки, такие как Россия, Турция, Казахстан, развивались хуже, чтобы оттягивать инвестиции обратно в Лондон. И на этом Браудер решил поиграть. 

Но надо понимать, что мировая ситуация в последнее время изменилась, другие проекты стали сильнее, фронтальная ненависть к России, которую традиционно демонстрировала Великобритания, начинает уходить. Британские компании участвуют в освоении нашего шельфа, поэтому Браудер стал элементом уходящей эпохи. И тот антироссийский проект, который еще недавно казался таким перспективным и в который он вложился, оказался при изменившейся конъюнктуре невыгодным. В итоге на Западе Браудер стал политическим отщепенцем. К тому же все офшорные модели, с которыми связан Браудер, постепенно начинают сворачиваться». 

Браудер пытался давить на российское руководство как через англосаксонские элиты, так и изнутри России. Но в итоге он запустил такие процессы, которые сам не понимает, отмечает Абзалов. 

«Например, ужесточение ситуации с НКО в значительной степени спровоцировано кампанией, которую вел Браудер. В результате ограничено иностранное финансирование НКО, многие из них перешли на государственное финансирование. В результате его возможности по давлению на Россию через третий сектор снизились. Что касается отношения к нему в России в среде радикальной политической оппозиции и НКО, то внутри страны фамилия Браудер плохо продается. Она хорошо работала для привлечения внешнего финансирования, но сейчас такие возможности отпали». 

Фактически Браудер проиграл и во внешнем мире – связываться с ним и портить отношения с Москвой никто не хочет, – и внутри России, потому что те игроки, которые готовы были с ним работать, сейчас не могут с ним взаимодействовать, говорит Абзалов. 

Но и Вашингтон, который в очередной раз сыграл на руку международной олигархии и собственным ястребам, не только ничего не выиграл, но и проиграл гораздо больше, чем даже можно было представить. 

«Акт стал неоднозначным решением с невысокой эффективностью, фактически он не применяется, – говорит Дмитрий Абзалов. – Если бы Вашингтон занял более мягкую позицию, не пытался давить через принятие законов, активизировать внешнее противостояние, то проблему дела Магнитского можно было бы решить. Москва изначально занимала конструктивную позицию по этому вопросу, можно было создавать совместную рабочую группу и все обсуждать. Жесткая позиция Вашингтона фактически не оставила Москве возможности для маневра». 

После принятия акта начались и дело Сноудена, и дальнейшее обострение отношений с Москвой, спровоцированное Вашингтоном, отмечает Абзалов. 

«Результатом дела Сноудена стала серьезная потеря позиций США, а не России, – полагает Абзалов. – И в конечном итоге все это вылилось в колоссальное падение рейтинга как институтов власти в самих США, так и рейтинга Вашингтона на международной арене. Ведь Москва бы вполне могла занять более мягкую позицию по Сноудену, если бы не было «акта Магнитского». А сейчас позиция Вашингтона носит несколько изоляционистский характер, потому что другие страны ее не поддержали, даже Великобритания приняла решение только по линии МИДа, без обсуждения в парламенте, оно носит рекомендательный характер, с ним можно идти в суд. В Евросоюзе было только обсуждение, никаких решений принято не было. 

Так что был явный неуспех в плане новых демаршей. Да и союзников в этом вопросе Вашингтон выбрал себе оригинальных – например, Олланда, у которого начал проседать рейтинг. В итоге Вашингтон не только испортил отношения с таким ключевым игроком на мировой арене, как Россия, но и не сумел создать большую международную коалицию вокруг дела Магнитского». 

«Акт Магнитского» во многом предопределил те события, которые начали разворачиваться после него, если бы его не было, то сейчас возможности для маневра на международной арене у Вашингтона были бы намного шире, отмечает эксперт. 

«Это было недальновидное, неправильное решение, которое не было просчитано, ведь понятно же было, что Россия не сможет не реагировать, ее реакцию можно было предсказать. В результате оно создало новые проблемы и привело к тому, что основные игроки, которые в нем участвовали, не только понесли серьезные потери, но и оказались заложниками этого решения», – говорит он. 

Политика «жесткой силы», которую пытались проводить США в деле Магнитского, не сработала – это тупиковый путь, сейчас он неактуален, говорит Абзалов. Такая политика возможна только как реакция на военный конфликт, а на международной арене так вопросы уже не ставят – мир изменился.