Иран и Таможенный Союз

  Предложенный президентом Владимиром Путиным проект евразийской интеграции, прямым следствием которой стал Таможенный союз (ТС), дает России шанс сохранить в XXI веке статус ключевого игрока на международной арене. Провал этого проекта грозит огромными репутационными издержками и окончательным разделом постсоветского пространства между США, ЕС и НАТО с одной стороны и Китаем – с другой. Многое сейчас зависит от того, куда пойдет расширение ТС – вдогонку за миражами или же по пути геополитических и геоэкономических реалий.

 

   Естественно, что столь высокая значимость процесса евразийской интеграции вызывает самое пристальное внимание к будням Таможенного Союза. По итогам октябрьской встречи глав государств-членов ТС в Минске вновь заговорили о «кризисе интеграции», о кризисе как, собственно, Союза, так и его концепции. Нынешние рассуждения о кризисе корнями своими уходят в «украинский вопрос». Конкуренция за Украину между ТС и ЕС – это, по большому счету, следование обветшавшему курсу на место в большой европейской политике, стремление, образно говоря, хоть через окно туда влезть. Две-три сотни лет назад это действительно было необходимо. Но времена изменились, XXI век все больше становится временем Востока, временем Азии, куда и смещается мировой баланс сил и интересов. 

     

   Между Турцией и Индией: метания двуглавого орла 

   

    Своеобразным признаком того, что это понимают в руководстве ТС, стал «обмен» репликами между Нурсултаном Назарбаевым и Владимиром Путиным все в том же Минске. По словам Нурсултана Назарбаева президент Турции обратился к нему с просьбой вступить в Таможенный союз и он лично предлагает принять Турцию. А Владимир Путин в ответ сказал, что "только что у нас в гостях был наш большой друг премьер-министр Индии. Он просил меня поставить вопрос на нашей сегодняшней встрече о том, что Индия хотела бы рассмотреть возможность подписания договора о зоне свободной торговли с Таможенным союзом».  

    

    Метания между Анкарой и Дели завершились решениями по Армении и Киргизии, тоже, впрочем, заключающими в себе ряд нюансов. Сроки присоединения Еревана к ТС четко не определены. После обсуждения с Бишкеком так называемой «дорожной карты» в конце лета - начале осени нынешнего года, киргизская сторона предъявила претензии на «компенсацию» за вступление в ТС, которая, по большому счету, является своеобразной «платой за лояльность» киргизским элитам.   

    

    Провал в политической географии и экономический прагматизм 

    

     У любого нормального эксперта давно уже возникает вопрос, в полной ли мере «архитекторы» постсоветской и евразийской интеграции знакомы с географическими картами. Если проанализировать дискуссии, проходившие в рамках ШОС, ОДКБ, а теперь – и Таможенного Союза, то можно с удивлением обнаружить, что ключевая держава региона, отношения с которой являются ключом к целому ряду проблем – Исламская Республика Иран – полностью выпадает из обсуждения в качестве перспективного члена евразийских объединений.  

     

     Этот «заговор молчания» вокруг Ирана лежит вне нормальной политической логики. Обсуждать тему участия в Таможенном Союзе члена НАТО, связанного, кстати, с Евросоюзом соглашением об интеграции в общий рынок и входящего в таможенный союз с ЕС аж с 1995 года – можно. «Как Турция может находиться одновременно в рамках таможенного союза и Европейского, и Евразийского?» – ни у кого такой вопрос не возникает. «Почему Иран не может принимать участия в работе Таможенного Союза?» – столь очевидный вопрос даже не ставится. И ладно бы с ней, с географией, которая неполиткорректно напоминает, что до Ирана все же ближе, чем до Индии. Речь в данном случае идет и об утрате экономического прагматизма, который, как нам говорят, лежит нынче в основе российской внешней политики.  

     

      Что означает для Таможенного Союза присоединение к нему Ирана, пусть пока, на переходный период, в виде зоны свободной торговли?  

      

      Первое. Иран может стать крупным торговым партнером России на Среднем Востоке, обширным рынком сбыта российских машин, оборудования, транспортных средств, металлопродукции и пиломатериалов, то есть – продукции высокого передела.  

      

      Очевидность этого показал период с 2006 по 2011 годы, когда торговый оборот с Ираном вырос с $2,1 до $3,7 миллиардов, причем российский экспорт составлял $3,4 миллиарда, а импорт из Ирана – $351 миллионов. Собственно, и сам российско-иранский оборот может скачкообразно вырасти до $10-15 миллиардов в ближайшие два-три года, поскольку большую долю в нем составит не сырье, а продукция высокого передела и НИОКР. Учитывая уже накопленный экономический, научно-технический и оборонный потенциал Исламской Республики, ее присоединение к Таможенному Союзу даст значительный прирост общего ВВП стран-участниц.  

      

      Второе. Через сотрудничество с Ираном ТС получит выход на рынки Среднего Востока и доступ к важнейшим транзитным маршрутам. Можно с уверенностью сказать, что участие Ирана в ТС сделает сам Таможенный Союз интересным проектом для «зоны Большого Ирана», простирающейся от Аравии до Пакистана, вызовет повышенный интерес Востока к геополитическим планам Путина и его команды.  

      

      Третье. Зона свободной торговли с Ираном повлечет за собой присоединение к ней Пакистана и Индии, причем не искусственным, как сейчас, а вполне естественным путем, в силу реалий экономического развития. Ситуация с геополитической ориентацией и Индии, и Пакистана до конца не определена. Вашингтон и Пекин ведут активную борьбу за включение их в зону своего влияния, и ТС станет для Дели и Исламабада лучшим способом сохранения баланса во внешней политике, к которому оба государства так стремятся.  

      

      Четвертое. Внутренний рынок ТС после создания этой зоны свободной торговли становится более устойчивым по отношению к экспансии китайских товаров, причем у них появится реальная конкуренция. Китай сегодня с недоверием смотрит на начинания в рамках Таможенного союза, подозревая Москву в желании отгородиться протекционистскими барьерами, но его позиция в отношении большого евразийского рынка серьезно изменится, когда Пекин поймет, что рынок этот начинает формироваться без него. Соответственно, и уступчивости у него несколько прибавится.  

      

      Пятое. Россия, Казахстан и Иран, действующие в рамках единой экономической стратегии получают возможность осуществления крупных инфраструктурных проектов на Каспии, что является давно назревшей необходимостью. Есть и шестое, и десятое в этом списке экономических выгод. Нет только никаких «Нью-васюков», поскольку каждый пункт из вышеприведенного списка можно дополнить конкретными экономическими выкладками. Сейчас мы это не делаем исключительно в силу того, что формат нашей статьи в этом случае выйдет за рамки разумного.  

      

      Иран, ТС и геополитика

      

      На днях в Сеуле проходила крупная конференция по Евразии, участники которой подчеркивали: евразийское пространство едино, и его восточная оконечность не менее заинтересована в больших трансконтинентальных проектах, чем западная. Практического воплощения, пусть пока только на уровне концепций, у евразийского единства только два – американская стратегия «Нового шелкового пути», которая, по сути, является своеобразным «шампуром для региона» и направлена на закрепление западного контроля Евразии. И Таможенный Союз как предтеча союза Евразийского, обеспечивающий развитие стран-участников в рамках собственных интересов. Доказательством служит несколько моментов геополитической эффективности блока «Таможенный Союз + Иран».  

      

       Его возникновение снимает вопрос о вступлении, а главное – об экономических перспективах Армении. Его возникновение делает реальностью обсуждаемую сегодня идею присоединения к Таможенному Союзу Сирии. Его возникновение повысит привлекательность ТС для остальных государств Центральной Азии, поскольку для них откроются и новые экономические, и новые транзитные возможности. И что, наверное, наиболее актуально сейчас – его возникновение остановит разрыв «пространства СНГ», которое стремительно скатывается к «точке невозврата».  

       

       Не стоит, вероятно, даже и говорить, что целый ряд вопросов региональной безопасности, как, собственно, и архитектура этой безопасности начнут выглядеть совершенно по-иному. Россия и ее партнеры в глазах международной общественности получат право на активизацию внешней политики в целом ряде регионов, а именно Центральной Азии, Кавказа, ЮВА и даже Персидского Залива, поскольку речь будет идти о «защите экономических интересов», действии более чем понятном для остального мира. У США и НАТО будут серьезно ограничены возможности для экспансии и разрушения сложившегося баланса сил в регионах. И не в силу военной угрозы Таможенного Союза, а по той простой причине, что теперь эта экспансия потребует огромных экономических затрат, на которые ни США, ни их союзники идти не готовы.  

       

       По большому счету, блок «ТС + Иран» ломает сложившуюся к сегодняшнему дню западную экономическую схему, при которой часть Востока «выпадает» из мировых экономических связей. Нас пытаются уверить, для целого ряда государств (таких, например, как Афганистан, Киргизия, Таджикистан, отчасти – Монголия, Вьетнам и Кампучия) сегодня «нет ниши в системе производства». Что единственно возможное для них занятие - это либо передача собственных природных ресурсов под управление транснациональных корпораций, либо «развитие туризма». Так вот, блок «ТС + Иран» способен стать альтернативой такого геоэкономического социал-дарвинизма.

 

    Нестандартный, рвущий все шаблоны ход – присоединение Ирана к ТС – способен в корне изменить перспективы Таможенного Союза, сделав его самым популярным и значимым проектом ближайшего десятилетия. Но любое интеграционное образование, будь то Таможенный Союз, будь то зона свободной торговли «ТС + Иран», требуют длительной и кропотливой работы. И не столько потому, что необходимо отработать политические и правовые возможности и полномочия, скорректировать принципы функционирования, свыкнуться с новыми политико-правовыми реалиями. Главное здесь – четкое понимание взаимной выгоды и политическая воля к ее достижению, поскольку, если идея собственно Таможенного Союза вызывает у Запада негативную реакцию, то уж идея «ТС + Иран» вызовет волну ненависти. Впрочем, Россия сейчас в таком положении, что одобрения Запада не дождется ни при каких обстоятельствах, кроме как сменой режима и полной капитуляцией. Но нам это нужно?  

    

    Стремясь вывести отношения с Ираном из тупика, в которые сами их и загнали, политические элиты США сделают все, чтобы не допустить российско-иранского сближения. Евразийская интеграция, да еще и включающая в себя базовым элементом Иран – настоящий геополитический кошмар Запада, который он попытается сорвать всеми доступными способами. Предотвратить это можно только шагами на опережение, встречными инициативами и предложениями Исламской Республике, которая не сможет от них отказаться. И первыми шагами Запада и США, чтобы остановить движение Ирана в сторону России и ТС, станут отмена всех санкций и массированные инвестиции в экономику Ирана, в том числе в такие лакомые сферы как нефтегазовая, энергетическая, промышленная и военно-техническая.   

    

    Осторожный оптимизм в отношении российского поворота на Восток внушают слова Сергея Лаврова, сказавшего, что «Таможенный союз - это не замкнутый блок, он открыт к взаимодействию с другими странами». Но деклараций сегодня уже мало. Необходим решительный шаг, способный придать новый импульс евразийской интеграции. Необходим качественный рывок вперед, который заставит мир поверить в то, что ТС – всерьез и надолго. И через эту веру – серьезно отнестись к роли России на международной арене.