Политпросвет. Политолог Сергей Михеев: «Людей государственного масштаба недостаёт»

Политпросвет. Политолог Сергей Михеев: «Людей государственного масштаба недостаёт»   07 ноября 09:00   Сегодняшнее положение системной оппозиции на российской политической «шахматной доске» анализирует гендиректор Центра политической конъюнктуры политолог Сергей МИХЕЕВ.

Сергей Михеев. Фото: Алексей Исаев / «Файл-РФ».

– Сергей Александрович, региональные выборы больших сюрпризов не принесли?

– Да они и не должны были их принести. Расклад сил в «традиционной» оппозиции – КПРФ, СР, ЛДПР – был совершенно ясен: в регионах большей частью у них организации слабые, и потому результаты были предсказуемы. Ничего неожиданного от этих партий не ожидали.

На региональных выборах чаще всего работают не идеологические и не имиджевые темы, а те, что касаются непосредственно хозяйственно-бытовой повестки дня. А в них лучше ориентируются люди, представляющие власть, у которых больше возможностей что-то решить или пообещать.

От новых партий тоже сюрпризов не ждали по той простой причине, что они совсем недавно начали организовываться. А чтобы выстроить партию с региональными организациями, нужно много времени, сил и ресурсов. У новых партий этого просто нет пока.

Может, через пару-тройку лет какие-то из них выделятся из этой большой массы, но пока нет таких, которые бы могли добиться значимых результатов.

Результат Навального на выборах в Москве, скорей, вываливается из партийной темы. Но как исключение он лишь подтверждает правило: за него больше голосовали те, кто просто выражал недовольство, и он собрал голоса тех людей, кто выходил на Болотную площадь.

Выборы подтвердили, что история Болотной – исключительно московская, и за Навального голосовали как за символ несогласия с властью (других «несистемных» кандидатов просто не было), а не только его сторонники. Голосование за него никакого отношения не имеет к либеральным партиям. Голосовали за интернет-бренд «Навальный» на самом деле.

– Либералы за 20 с лишним лет после распада СССР так и не смогли объединиться в сильную партию. Почему?

– Разве что в 93-м, когда многие из них были во власти. Но как только они выпали в оппозицию и перестали получать прямую поддержку власти, то рассыпались на десятки мелких кусочков и никак не могут собраться вместе. Одних мучают лидерские амбиции, другие не находят согласия в ключевых вопросах, и они никак не могут определить, кто у них будет самым главным.

Сомневаюсь сильно, что им и сейчас удастся объединение. Ещё и потому, что «тусовка с Болотной», к которой они апеллируют, очень пёстрая, разношёрстная.

Там много людей с противоположными идеологическими установками и убеждениями. Они согласны в одном – в отношении к действующей власти. Либералы могут консолидироваться лишь на либеральной идеологии, а её не разделяют многие из тех, кого называют «несистемной оппозицией».

Распад «Координационного совета» подтвердил самые неприятные для оппозиции прогнозы. Когда его создавали, хвалились, что это будет рабочий орган, который сделает «несистемную оппозицию» очень сильной. Хотя скептики утверждали, что её члены так и не смогут объединиться (среди них много «интернетных романтиков», к рутинной работе не способных).

Всё так и случилось – год просуществовали и распались, что стало результатом организационной недееспособности.

И через год либералы на выборах в регионах не покажут хороших результатов совершенно точно. В основном для регионов они остаются политической экзотикой.

Либералы по-прежнему в массовом сознании увязываются с реформами Ельцина и Гайдара, от которых пострадало абсолютное большинство населения.

Именно поэтому теперь либералы часто занимаются перехватом чужих лозунгов и чужих политических брендов, например, говоря о «русском вопросе» или о чём-то подобном. Или, к примеру, критикуя систему коррупционных связей власти и бизнеса, которую они сами же в своё время и создали. Или ситуацию в области науки и образования, хотя эта ситуация есть результат деятельности тех же либералов.

То есть они пытаются играть «на чужом поле», подхватывая любые популярные идеи.

Однако на самом деле они постоянно манипулируют мнениями избирателей и развешивают им лапшу на уши. Теперь на выборах либералы готовы перекрашиваться в кого угодно, лишь бы набрать голоса. Чисто классических либеральных тем на политическом поле осталось немного и они все в основном не пользуются широкой популярностью.

Ресурсы – финансовые, человеческие, организационные – у либералов сегодня несопоставимы с теми, что были в 90-е. Они рассчитывали, что Медведев во время президентства сможет придать «второе дыхание» либеральному движению, и действительно, некие импульсы «либеральные» возникали.

Но в итоге всё же не случилось стопроцентного «либерального ренессанса». Хотя определённое дежавю на тему «перестройка номер два» всё же сейчас имеется.

Самая главная проблема либералов – их перестала поддерживать власть. Точнее, перестала поддерживать так безоговорочно, как это было в 90-х. И в ближайшее время не предвидится в этом радикальных перемен.

Однако всё же наблюдается парадокс: либералов немного и они очень мало популярны, но вот финансовые ресурсы у них значительные – значительная часть крупного бизнеса их по-прежнему поддерживает. У них сильные медийные ресурсы, которые они смогли захватить в 90-е и до сих пор контролируют. Есть поддержка Запада, которая очень много значит – и в имиджевом плане, и в ресурсном, и в другом.

И это позволяет либералам навязывать обществу повестку дня или, по крайней мере, серьёзно на неё влиять. А также задавать в целом некую мировоззренческую атмосферу, некий стиль общения и многое другое.

Но неразрешимая проблема российских либералов – в их концептуальном тупике: у них нет новых идей, они не создали новую идеологию. Они рассуждают что-то туманно о среднем классе, о «креативном» классе и прочая, прочая…

Но если отбросить словесную шелуху, они, по сути, твердят то же самое, что и в 90-х: «беспредельный рынок», «шоковые реформы», «ориентация на Запад», они за продолжение разрушения традиционного общества в России, за снижение роли государства, за ослабление его власти, за предельную либерализацию общественных отношений, за гей-парады  и так далее.

Ничего нового они не придумали и вряд ли придумают. Сколько ни пыжатся и ни тужатся. В общем, их идеологию можно выразить так: «На Западе всё хорошо, в России всё плохо».

Причём так было всегда и всегда будет до тех пор, пока Россия полностью не откажется от своих национальных интересов и от каких-либо претензий на самобытность. Пока Россия окончательно не превратится в Нероссию.

Но те, кто помнит хорошо 80-е и 90-е, хорошо понимают, чего на самом деле хотят либералы. Поэтому либералы теперь пытаются реанимировать идеи 90-х, внедряя их в «новые мозги» новых поколений молодёжи в слегка модернизированном виде.

Потому либералы активно борются за молодёжь. Но и её они пытаются кормить протухшими перестроечными консервами, на которые многие уже не ловятся.

Алексей Навальный. Фото ИТАР-ТАСС.

– Удастся ли вокруг Навального создать дееспособную партию?

– Я затрудняюсь в полной мере отнести Навального к либералам. Вообще трудно понять, какие в действительности убеждения у Навального. Полагаю, что он просто делает личную политическую карьеру и использует те темы, которые в данный момент могут принести дополнительные очки.

Тот факт, что он начинал в «Яблоке» говорит о том, что именно о политической карьере он думал уже тогда. То есть, если человек сознательно идёт работать в политическую партию, а не в бизнес, на завод или ещё куда-то, говорит о том, что человек хочет сделать карьеру именно в политике.

Однако там что-то не «срослось» и его наверх не взяли, да и «Яблоко» уже тогда начало тухнуть, и он искал иные ниши. Сейчас он – «борец за всё хорошее и против всего плохого», но по факту он прагматично делает политическую карьеру.

Потому он дружит со всеми, кто ему может помочь в этом, использует все лозунги, которые могут ему набирать очки. Его настоящие политические убеждения, несмотря на то, что он стремится к популярности, абсолютно неясны.

Ясна его цель – он хочет стать максимально успешным в  политике, максимально популярным и в итоге стать действительно профессиональным политиком. А цель политики это борьба за власть.

Может быть, сам себя он тоже убедил в том, что он борец за правду и это его главный мотив. Это всегда помогает политику. Но по факту он говорит то, что выгодно для результата. Сегодня одно, завтра – может, совсем противоположное. И союзники у него будут меняться.

Вчера он говорил про Альбац, что она «прекрасный товарищ» в политике, сегодня зовёт на «русский марш», – но как это может сочетаться с Альбац? По-моему, это невозможно сочетать. Но у Навального сочетается именно потому, что он делает политическую карьеру. Может быть, даже и сам того до конца не осознавая.

Тема коррупции, в этом смысле, выбрана им весьма удачно, так как это беспроигрышный вариант, хорошо воспринимаемый в любой среде. Плюс, это абсолютно бесконечная тема, так как коррупция всегда была и всегда будет. Она не покидает человечество с момента зарождения общественных отношений и, судя по всему, в том или ином виде, будет присутствовать до скончания мира.

– Зюганов постоянно твердит, что у его партии всё хорошо и много молодёжи приходит. Но на деле результаты КПРФ всё хуже.

Митинг в годовщину Октябрьской революции. Санкт-Петербург. Фото ИТАР-ТАСС.

– У КПРФ отчасти те же проблемы, что и у либералов. КПРФ не может никак откреститься от коммунистической идеологии. И не может провести политический «ребрендинг».

Коммунистическая идеология как ностальгия по СССР всё меньше и меньше народ привлекает. Ностальгия по Союзу есть, но ностальгии по идеологии КПСС нет. А именно на этой ностальгической идеологии КПРФ держит свой ядерный электорат – это люди старшего и пожилого возраста.

КПРФ – в клещах: с одной стороны, надо сильно меняться в соответствии с вызовами времени, с другой – меняться радикально невозможно, потому что ядерный электорат свой можно потерять. А проценты КПРФ набирает постоянно именно за счёт людей из советского прошлого.

А молодёжь не жила в советское время, знает его и судит, что называется, по «мифам и легендам», по книгам и фильмам и по рассказам родителей. И уже завтра молодые могут и переменить свои политические предпочтения: пройдёт одна мода, настанет иная. Поэтому переносить центр тяжести на молодёжь для коммунистов рискованно – молодёжь ветрена, а старого избирателя можно и потерять.

КПРФ пребывает в сложном положении, и выхода из него пока не находит. Понятно, что «левые» идеи сами по себе будут всегда жить, но вот где будут преимущественно  они жить – под эгидой КПРФ или какой-то иной партии? – это большой вопрос.

Может, КПРФ и хочет сдвигаться к социал-демократии, но она не может найти приемлемого для неё и привлекательного для масс компромисса с социалистическими идеями. Или опасаются его искать. В партии в этом вопросе нет консенсуса. Есть постоянный страх потерять пожилой электорат, который уменьшается с каждым годом.

Есть проблемы у КПРФ и с личностями – кроме Зюганова, широкие массы населения никого из партии вообще не знают. А у Зюганова сложился постоянный имидж, который не всем нравится, но из которого он выйти то ли не хочет, то ли не может, и он стал заложником этого имиджа.

КПРФ – единственная партия с проработанной идеологией (с ней можно спорить, но бесспорно, что она у партии есть), но лидер, широко известный, есть только один.

Ждать ли от КПРФ перемен? Не знаю. Возможно, какие-то процессы внутри неё идут, но пока неких мощных прорывов не предвидится. Нет никаких признаков указывающих на них.

Не хочу делать прогнозы на региональные выборы в 2014-м, но КПРФ наверняка останется второй партией и свои 15 (местами, может, и до 20) процентов за счёт своего базового электората она возьмёт. Но прогресса в ближайшего времени у неё не получится.

– Каково положение «Справедливой России»?

– Она остаётся партией «непонятно про что». Про что она, никто до сих пор не может понять. Вроде бы, она заняла нишу социал-демократии, но у неё это получается как-то странно.

Никак она не может найти разумного компромисса между положением «второй партии власти» и желанием быть в реальной оппозиции. Да, у эсеров есть программа, но кто её знает?

Представители партии «Справедливая Россия» на митинге. Фото ИТАР-ТАСС.

Результаты в регионах у этой партии зависят во многом от качества региональной организации: там, где она сильная, ей удаётся мобилизовать людей на какие-то дела и получить немало голосов. Но там, где она слабая, – полный провал.

Это говорит о том, что идеологическая платформа партии неясна, туманна, и почти всё зависит от конкретного кадрового ресурса. В отличие от той же КПРФ, на которую работают идея и ещё ностальгия по Советскому Союзу – работает его фантом. У эсеров ничего подобного нет.

Нет у неё ни харизматических лидеров, ни мощного бренда, который действует сам по себе.

Правда, в названии партии действует слово «справедливость», которую всегда ценили в России, но и тут, думаю, его используют недостаточно. Заявить о справедливости мало – надо что-то делать для её побед.

Но что делает «Справедливая Россия», чтобы декларируемая ею справедливость чаще побеждала в России? Наверное, партийцы сами затруднятся ответить.

– Из всех новых партий какие перспективней и способны к росту?

– В них пока разобраться сложно. Пока ничего яркого, содержательного там не видно.

Люди работают с популярными идеями, например, с национально ориентированным электоратом, Да, он существует, но как с ним работать эффективно, очень мало кто знает.

Какие-то скинхедовские методы, радикальные действия в национальном направлении массового избирателя скорее отталкивают. А как проводить национальную идею умеренно и умно, тоже мало кто знает. И лидеры национально ориентированных партий не знают пока. Многие из них склонны к эдакому «футбольно-фанатскому» радикализму, у которого широкой поддержки в обществе нет.

Такой радикализм скорее пугает обывателя. Даже обывателя с умеренно националистическими взглядами. А именно обыватель является избирателем. Поэтому здесь есть такой парадокс – молодёжные группировки могут с успехом громить стадионы или рынки, но массовый обыватель не будет за них голосовать.

Потому что обывателю нужны порядок, закон, стабильность, рост уровня жизни и предсказуемость. А большинство радикальных группировок на этом фланге принципиально занимают антизаконные, почти анархические позиции, с которыми удобно бузить на площади, но абсолютно невозможно строить государство.

Был удачный опыт у «Родины», которая имела, на мой взгляд, очень неплохие перспективы. Но пока ничего подобного ему не видно. «Родина» умело мобилизовала сторонников, можно сказать, умеренного национализма. Но у неё был ещё харизматичный лидер Дмитрий Рогозин.

Человек он интересный и что очень важно: не маргинальный. И он был лучше понятен среднему избирателю, чем какие-то молодые люди, закрывающие лица повязками и зигующие на маргинальных митингах. Других подобных лидеров у национальных партий я не вижу. Хотя вполне возможно, что они вскоре могут появиться.

Нынешняя «Родина» вряд ли способна повторить успех. Непонятно, как она будет позиционировать себя к Рогозину, которого она по-прежнему считает своим лидером. Ведь он – вице-премьер в правительстве, а такая партия обязательно должна находиться в оппозиционной нише. Хотя бы немного. Но где ей взять лидера, по мощи сравнимого с Рогозиным?

– Вы не раз говорили, что России нужна «партия здравого смысла». Пока ни одна под это определение не подошла. А нашей стране необходима вторая сильная партия, ибо монополия в политике замедляет развитие государственной политической системы.

– Интересно, что рассуждения о здравом смысле в политике я обнаружил у Прохорова. Конечно, его люди сканировали все медиа и выцепляли любые более-менее удачные лозунги. И я не утверждаю, что они взяли именно мой тезис, однако мне было любопытно найти людей, понимающих, что оппозиционным партиям часто не хватает здравого смысла.

Впрочем, я далеко не сторонник Прохорова и его партийных проектов. Прохоров, как раз пытался реанимировать либеральную идею в некоем новом контексте. Но пока безуспешно.

Может ли такая партия появиться? Всё-таки у нас лидерская политическая культура. Как лозунг «партия здравого смысла», может, и хорош, но идею же эту надо разработать, создать проект, его раскрутить. Только тогда от идеи будет какой-то практический толк. И без харизматического лидера вряд ли что-то получиться.

Есть другой путь – делать из лозунга идеологическую базу. Или искать яркую личность политика, способного стать популярным и взять на вооружение подобную аргументацию.

Но «партией здравого смысла» может стать любая из имеющихся партий. Если она сумеет отказаться от надоевших в российской политике штампов и стандартных идеологем.

По-моему, мы вообще обречены на то, чтобы вычленять из всего происходящего здравый трезвый смысл, двигаясь упорно к одной цели: развитию и укреплению нашей страны.

Нужна ли России вторая сильная партия, я не знаю. Может быть, нужна. Попытки её создания предпринимались не раз, но все они наталкиваются на препятствие: на дилемму «лояльность-оппозиционность».

«Золотая середина» в решении этой дилеммы пока не находится. Нужна оппозиционная партия, которая, действуя в оппозиционном ключе, объективно работала бы на интересы России, как исторического проекта, а не как чьей-то копии или придатка. Пока такой не вижу.

Системная оппозиция теряет свою яркость и привлекательность. А несистемная, по сути, зовёт разными путями к саморазрушению, ради победы конкретных людей или каких-то ограниченных групп политической элиты.

И тут та же проблема – дефицит ярких политических личностей. У нас много людей в оппозиции, готовых истерить на площади, готовых к любой маргинальной активности, к поощрению любого радикализма, но они абсолютно не готовы к повседневной системной политической работе.

И самое главное: они не способны подняться над конъюнктурой, над своими личными амбициями, чтобы работать на Россию как исторический, цивилизационный, проект. Грубо говоря, клоунов на политической арене достаточно, но людей государственного масштаба недостаёт.

Да, многие эти политики могут замутить бучу очередную, но оппозиционные волны на берег пока не выносят больших государственных мужей.

Наш политик должен искренне любить Россию и постоянно ощущать за неё большую ответственность, а не добиваться торжества своих личных убеждений и амбиций любой ценой. Даже ценой гибели того народа и той страны, за интересы которых он якобы выступает.