Для Китая это не характерно. Хотя бы потому, что эта страна официально исповедует лозунг «В мире есть один Китай». И его можно понимать, как минимум, двояко. Политкорректно – в том смысле, что на планете существует только одно китайское государство, и двум не бывать никогда. Это суровое разъяснение-предупреждение всем, кто хочет признавать вторым китайским государством возникшую после Второй мировой войны республику на острове Тайвань, за объединение которой с материковым Китаем сейчас борется Пекин. А есть и более широкое, философское и, если хотите, имперское представление о Китае – он один существует на планете, а его по недоразумению окружают «варвары», до которых еще не дошел свет величия «Срединного царства» или «Поднебесной империи». В том смысле, что существует всего две империи. Одна – на небе, где правит верховное божество – Небо. И под ним – Поднебесная (Тянься), то есть Китай. Или Сыхай – страна между четырьмя морями.

И прикольно наблюдать, как ненавязчиво, незаметно и тихо, но последовательно Китай подчеркивает, так сказать, «китаецентричность» мира. В Китае существует Издательство литературы на иностранных языках, задача которого – подготовка, в том числе, справочной литературы о стране, раздающейся потом бесплатно посольствами в разных странах. На приемах, встречах, брифингах. И вот я открываю справочник «Китай», изданный в прошлом году, и вижу карту мира по-китайски. Если мы привыкли к европоцентричности изображения планеты, когда в центре – Европа, под ней Африка, а по бокам расположились справа Азия, а слева – Северная, Центральная и Южная Америки, то в китайском исполнении это выглядит так: строго по центру карты – Китай, а вокруг него – все остальные в Азии. И далеко по бокам – Европа с Африкой и три Америки. Включая Антарктиду далеко внизу...

А в Пекине, например, есть Храм Неба, где некогда в трудные для государства годы китайские императоры проводили празднества совещания с Небом, как им жить и править дальше. А люди две недели наблюдали и сами участвовали в торжественной «движухе», в которой смешивались сотни тысяч воинов, лошадей, боевых слонов. И Китай всегда именовал себя не менее «скромно», в зависимости от правящей династии: Юань – «Главная», Мин – «Светлая», Цин – «Чистая», при которых Китай всегда был Чжанго (Срединной страной), Чжунхуа (Срединной Цветущей страной), Хуася (Цветущей Ся). И жили тогда, и живут там сейчас чжунгожэнь – люди Срединного государства. Или ханьжэнь, в просторечии – ханьцы.



Вот, собственно, так вот – поэтически и геополитически. И в Китае эти самые ханьцы – основная или, как у нас принято говорить, «титульная» нация – составляют более 92% из 1,349 миллиарда общей численности населения. И они могли бы легко не только захватить, но и окончательно колонизировать территорию малочисленных народов путем их ассимиляции.

Но они не делают этого. Если нацменьшинства, уже оказавшиеся в составе КНР, не пытаются болеть сепаратизмом и откалываться от страны. Тогда в ход идет подавляющее ханьское большинство, которое переселяют на «проблемные» территории, чтобы составить и там национальное большинство и не дать отсоединиться, так сказать, демократично, например, путем референдума или избрания сепаратистской центробежной местной власти. В Китае есть два таких откровенно «проблемных» района – Тибетский (ТАР) и Синьцзян-Уйгурский (СУАР). Это официально автономные районы – АР, с развитым местным самоуправлением. Но под чутким и твердым руководством китайского центра.

И вот когда в конце ХХ века СУАР традиционно начали возбуждать из-за рубежа на предмет «отпада» от Китая и создания некого «Большого» или «Великого Туркестана», то центральные власти стимулировали переселение на территории, занятые тюрками (уйгурами, казахами, киргизами, саларами, узбеками, татарами), ханьцев. И если в 80-х годах прошлого века тюрков в СУАР было 90%, то теперь они практически сравнялись по численности. А некоторые специалисты утверждают, что ханьцев уже больше. И они ведь не стоят военными гарнизонами захватчиков. Они там работают. Строят «среднезажиточное общество» (по-китайски – сяокан), как это и наметил XVIII съезд Компартии Китая (КПК) в ноябре прошлого года, готовясь таким образом в 2021 году отпраздновать столетие партии.



В ТАР коренного населения – тибетцев – пока чуть больше 90%. Но с 2000 по 2010 год число ханьцев там выросло более чем на 2%, а тибетцев, разумеется, сократилось. И если в СУАР Китай действовал более-менее форсировано, то в Тибете он никуда не спешит. Ну хотя бы потому, что и тюрки, и тибетцы, и по отдельности, и все вместе – капля в ханьском море: их чуть более 12 и более 3 миллионов человек соответственно...

И наоборот – если национальные меньшинства не «бузят», то центральное правительство всячески подчеркивают свою заботу о них. И провинция Юньнань – зеркало этой заботы. Она, пожалуй, самая пестрая по национальному составу в Китае. За счет огромного количества малых и древних народов, которые обитают на этой густо покрытой горами и непроходимыми джунглями территории мира, оказавшейся составной частью КНР. Нацменьшинствам, в частности, предоставлено право создавать свои автономные округа и даже уезды, где им и помогают (по крайней мере, не мешают) развивать там присущие им национальные верования, традиции, культуру.

В Юньнани ханьцы тоже составляют 67% населения, но, кроме Сишуанбаньна-Дайского АО, там есть еще два округа, где титульная нация – в меньшинстве. Это Дечен-Тибетский и Нуцзян-Лисуский автономные округа, где ханьцы – на третьем месте, уступая по численности тибетцам и народам лису и бай. Более того, нацменьшинствам разрешено иметь много детей. Власти в той же Юньнани только борются за «качество» потомства, всячески пропагандируя вред от кровосмешения, вызываемого изолированностью в джунглях...



И я не зря так подробно описываю эту особенность Юньнани. Из нее, как мне кажется, особенно отчетливо исходит мудрый «месседж», дальновидный и перспективный с точки зрения развития человеческой истории по-китайски. Китай никого не хочет пугать. Наоборот – он, развивая нацменьшинства, как бы успокаивает всех, все другие малочисленные народы мира, что, мол, не надо бояться насильственной ассимиляции, никто вас не тонет. А это, повторяю, мудро. Ведь уже сегодня, с учетом 40-45 миллионов хуацяо – китайской диаспоры, разбросанной по миру, на планете каждый пятый – китаец. А вы представляете, что бы было, если бы официальный Пекин вот уже несколько десятилетий подряд не проводил политику ограничения роста населения...

Второе планетарное послание Китая, на мой взгляд, касается экологии, защиты окружающей среды. Китай – это вторая экономика мира. И, как напомнил на недавнем приеме в честь годовщины КНР ее посол в Украине г-н Чжан Сиюнь, даже сейчас, в кризис, Китай продемонстрировал рост ВВП в этом году на уровне более 7%. А последние десятилетия КНР промышленно развивалась такими темпами, что некогда было заботиться об экологии. И сегодня, когда над Пекином или любым другим промышленным городом зависает смог, жизнь для людей сужается до неба с овчинку. И это, напоминаю, в Поднебесной...

И потому Китай вот уже несколько лет демонстративно выделяет огромные суммы из государственного и местных бюджетов на охрану окружающей среды. На сохранение лесов и джунглей, на развитие национальных парков и заповедников, на охрану всевозможной фауны. Особенно в густонаселенных регионах. И чтобы мир не пугать варварским отношением к природе, и чтобы – это записано в партийных документах как важнейшая задача – своим гражданам тоже жилось комфортно и безопасно для здоровья.



Если отбросить всевозможных почитаемых в древности мифических драконов, фениксов, единорогов и летающих рогатых и ротастых пресмыкающихся типа Пи Сю или Ци Линь, то китайцы в разных регионах почитают за священных многих животных. Это и черепаха, и петух, и баран, и волк, и олень, и лошадь, и панда, вообще считающаяся национальным животным-символом страны. И, конечно же, классические дерущиеся тигры и сидящая высоко на ветке мудрая мартышка, которая ждет, пока гиганты измочалят себя в схватке, чтобы потом поживиться легкой и уже безопасной добычей.

За убийство этих животных, в частности, панды, в Китае еще лет 20-30 назад могли и расстрелять. Сейчас за эти преступления «светят» длинные тюремные сроки. Например, недавно в провинции Синьцзян на северо-западе Китая два пастуха были приговорены к тюремному заключению на сроки 8 и 10 лет по обвинению в убийстве снежных барсов. Пастухи защищали свои отары овец от нападений животных и поставили капканы. Угодивших в них снежных барсов они умертвили, а шкуры продали. И сейчас сидят.

А вот в упомянутой Юньнани, куда меня занесло во время одного из путешествий по Китаю, священными животными являются слоны. А в Сишунбаньна-Дайском округе слоны – вообще традиционный объект поклонения. И спасители местного народа – дайцев, у которых существует легенда о том, что слоны спасли народ от тигров. В общем, если верить дайцам, то дело обстоит так: через всю провинцию и округ протекает река Ланьцан, пронизывающая, кроме Китая, еще и Мьянму, Лаос, Вьетнам, Камбоджу и Таиланд. Но в переводе с дайского языка она означает «река с миллионом слонов». Потому что когда дайцы пришли в долину этой реки, там обитало огромное количество тигров, которые не церемонились с пришельцами, а драли и их, и скот. И вот тогда один мудрый дайский старейшина распорядился насадить вокруг селений бамбук и банановые пальмы (они там небольшие, но щедрые такие), чтобы привлечь сюда слонов, которые любят эти лакомства. Слоны действительно пришли к дайцам и очень быстро отвадили тигров – масштабы, так сказать, не те. А люди в округе с тех пор смело утверждают, что, мол, «дайцы полагаются на слонов, а слоны зависят от дайцев». И слоны там везде: на клумбах, вдоль пешеходных дрожек, в фонтанах, в сувенирных лавках.



Живых же слонов и тигров со временем поистребили. Но вот сейчас дайцы оживляют свою легенду. В 50 километрах от столицы своего округа города Цзинхун в 1990 году они организовали заповедник и туристический район «Есянгу», что переводится как «Долина диких слонов». На этой холмистой равнине площадью около 370 гектаров, покрытой практически девственными джунглями, и так обитают дикие волы, зеленые павлины и обезьяны и множество других уникальных птиц и животных. А теперь там нашли приют около трех сотен диких слонов. И рожденных в естественной среде, и отобранных у людей и приученных заново жить в дикой природе.

Слонов, как известно, приручают, а потом нещадно эксплуатируют. Перед тем, как отправить в саму долину, ее устроители и работники вам обязательно покажут вольеры, где отобранные и конфискованные у людей слоны проходят «предприродную» реабилитацию, а маленькие слонята устраивают аттракционы для публики. Подходишь близко к такому «малышу» и понимаешь, какой он огромный и что он может с тобой при желании сделать. Но даешь банан в мягкий и шершавый хобот, и сразу видно, что перед тобой – детеныш. Маленький еще и игривый, который весело садится на задницу или становится на задние лапы. А рядом сложенный из толстенных металлических труб вольер, в котором мается, трубит и норовит вырваться из цепей огромная слониха. Не все люди добры к этим великанам: нам рассказали, что слониху для работы с публикой делали покорной при помощи сильнодействующих наркотиков, и теперь у нее страшная ломка...

В ответ на озабоченность общественности по поводу того, что эти животные находятся на грани вымирания, на территории Долины диких слонов расположены первые в Китае школа домашних слонов, где вы сможете посмотреть увлекательные представления, и Музей азиатских слонов. Есть там также ферма бабочек и парк тропических птиц.



Для тех, кто хочет понаблюдать за слонами в естественных условиях, в заповеднике сооружены навесные тропинки прямо над рекой и небольшие домики с террасами, где можно остаться на ночь и дождаться появления животных. Лесные гиганты по своей тропе приходят туда на водопой, для купания, поиска еды или для игр в воде. К тропе слонов можно добраться и на фуникулере, и пешком. Наслаждаясь красотами тропического леса, но в гору. И, в целях безопасности, обязательно с гидом.

И в этом действительно есть что-то удивительное. Я уже подходил к выходу из заповедника, понаблюдав лишь слона, с которым работал смотритель. Слон под его присмотром развлекал публику: милостиво брал из рук людей бананы и бамбук, приседал на колени, поливал себя водой из хобота, как из шланга. А вот дикие слоны не попадались. И вот когда уже были видны выход и автобус, из чащи с треском вывалился гигант и, ни на кого не обращая внимания, направился прямо к дереву близ тропы, на котором были развешаны стебли бамбука. Затем к нему так же внезапно присоединилась подруга-слониха. Вдвоем они полакомились, тут же сходили, пардон, в туалет и спокойно удалились в джунгли.

А меня больше всего потрясло другое. От людей слонов отделяли лишь небольшой ров и утлая оградка, сломать которую даже человеку ничего не стоило. Но смотрительница, сидящая на синем пластиковом стуле между публикой и рвом и слонами даже ухом не повела при их появлении, а не то что как-то обеспокоилась. Вот оно! Слоны не нападают на людей, если люди не делают им ничего плохого. А может быть, и она, и слоны знали и помнили эту дайскую сказку о том, как они зависят друг от друга...



...Но вот что удивительно: такая идиллия не гарантирована тем, кто вторгается в слоновий мир заповедника. Лет пят назад все информагентства сообщили, что в Долине слонов пострадал турист из… откуда бы вы подумали? Правильно, из США. Мужчинка приехал в город Ухань (провинция Хубэй) преподавать английский язык и, видимо, решил попрактиковаться еще и в Долине диких слонов. И, мягко скажем, не был понят. Незадачливого жителя «исключительной страны» охранники парка нашли в бессознательном состоянии на лужайке. Рядом мирно и тихо паслись три слона, которые никак не реагировали и не препятствовали эвакуации бедолаги. У него были повреждены легкие и сломаны ребра. Видимо, объятия были слишком уж «дружественными»...

...Но жить он остался. Потому что, может быть, и слоны в Китае знакомы с политикой партии и отлично знают, кто является главным соперником их страны на планете и кого надо душить в объятиях, но не время еще. Грустная шутка, конечно, но какой символ, однако...








Фото Владимира Скачко