Ельцин и «жертвы коммунизма» в Эстонии: Политический торг исторической памятью

В Таллине, в престижном месте — при входе в Старый город, но и в символическом — у подножия возвышающегося на Вышгороде здания известного русофобией эстонского правительства, открыта памятная доска с барельефом первого президента РФ Бориса Ельцина. А накануне бывший малолетний узник фашизма Владимир Михайлович Зимин получил отказ мэра города Палдиски (Paldiski) об установке мемориальной доски в память о 12 тысячах жертв местного немецкого концлагеря с его филиалами в Пылкюла (Põllküla) и Лаокюла (Laoküla).

Слушая аргументы в пользу увековечивания памяти Бориса Ельцина и забвения памяти жертв нацизма, диву даешься неприкрытому лицемерию, циничному политическому торгашеству и пошлому национальному эгоизму местной власти и эстонского общества.

Выспренность и во многом неискренность ораторов, восхвалявших первого президента Эстонии на открытии памятной доски, доказывает только что состоявшаяся акция в честь 24-й годовщины знаменитого «Балтийского пути». Тогда, 23 августа 1989 года чуть ли не два миллиона жителей стран Прибалтики выстроили живую цепь длиной почти в 600 километров. И что теперь? Когда в Интернете провели «виртуальную Балтийскую цепь», как сообщает портал rus.Delfi.ee, за сутки ее поддержали всего 7245 человек, в том числе в Эстонии — 483. Это — своеобразное мерило признания (читай: провала) мечты о независимости. Увы, с такой же апатией общество реагирует на переписывание истории в пользу проигравших Вторую мировую войну.

Русофобы в ожидании индульгенции Москвы?

Памятная доска Борису Ельцину установлена не по инициативе властей столицы и страны (к такому русофильству официальная Эстония еще не готова), а в порядке гражданской инициативы группой предпринимателей и представителей интеллигенции самых разных политических взглядов, но прагматиков. Об этом сообщает местный русскоязычный портал Slavia.ee. Всего их — 39 человек. И что, кстати, вполне, характеризует этническую составляющую эстонской общественно-политической жизни, только, один из них — русскоязычный с русской фамилией.

Выступавшие, опять же эстонские общественные деятели, политики, госчиновники, благодарили за содействие «эстонскому делу», так или иначе, перефразируя надпись на самой доске: «В память о первом президенте России Борисе Ельцине за его вклад в мирное восстановление независимости Эстонии в 1990-1991 годах».

Правда, и.о. премьер-министра Эстонии, министр обороны Урмас Рейнсалу (Urmas Reinsalu), кстати, большой друг ветеранов Эстонской 20-й дивизии СС, объяснил свой отказ участвовать в мероприятии тем, что не Ельцин, а сами эстонцы добились в 1991 году независимости страны. Еще он сказал, что русский лидер, хотя и «был крупным политиком, который оказал позитивное влияние в поворотные для Эстонии время, но в его биографии, как часто случается с политиками, есть страницы, достойные осуждения». Припомнили и Чечню, и «другие примеры русского империализма».

Но в целом вся национальная элита, включая эстоноязычные СМИ, сохраняли выдержанность и спокойствие. В том числе и свое лицо — ультра-националиста. Мягко выразив свое «фэ» — отстранились от участия в церемонии открытия памятной доски, проигнорировали небольшую конференцию и прием в таллинской Ратуше. Это понятно и потому, что и они стали понимать, что патологическая русофобия и антироссийскость раздражают западных союзников. А коль уж приходится делать полшага назад (наступить на горло своей националистической песне), то не забыта и возможность получить для Эстонии сопутствующие дивиденды в экономических и торговых отношениях с Россией. Короче, оставшись в сторонке, националисты одобрили прогиб перед Москвой. То есть сохранили образ непоколебимых патриотов-русофобов. Скоро — местные выборы.

Поэтому неожиданно было увидеть среди тех, кто не скупился на похвалы, известного сегодня тотальной эстонизацией русской школы министра образования и науки Яака Аавиксоо (Jaak Aaviksoo): «Один только Бог ведает, как сложилась бы жизнь в Эстонии, если Ельцин не произнес свою речь с танка. Это переломило хребет путчистам». В заслуги им был записан и запрет Коммунистической партии.

В прошлом, когда в 2007 году Яак Аавиксоо был министром обороны, он стал одним из главных инициаторов демонтажа «Бронзового солдата» и варварской эксгумации останков советских воинов-освободителей Таллина в 1944 году. Это он провоцировал в апреле 2007 года массовые беспорядки, известные, как «бронзовые ночи», и причастен к жестокому подавлению протестов русской молодежи.

Возможно, «почувствовала кошка, чье мясо съела», и этот демарш русофоба можно расценить как попытку раскаянья с расчетом в будущем на индульгенцию Кремля.

Несколько лет назад в эстонской столице в порядке аналогичной «разминки» была открыта памятная доска жившему и работавшему в Таллине писателю Сергею Довлатову, а уроженцу Эстонии Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II даже поставили памятник. Если так пойдет и дальше, то впору (не отставать же от финского города Котка) открывать и памятник Ленину, благодаря которому согласно Юрьевскому (Тартускому) договору Эстония впервые обрела государственность.

Впрочем, возможно, желание увековечивать в Эстонии память российских знаменитостей объясняется желанием местных «гомеопатов» от политики постепенно вылечить свой народ от русофобии, которой сами же два десятилетия его успешно и отравляли. Но это предположение, наверное, из области фантастики — просто хочется верить в лучшее.

Эстонцы вправе мстить русским за СССР?

Но, если благодаря прагматике эстонской элиты ее медоточивая (с 22-летним опозданием) хвальба Ельцина была объяснима, то недоумение вызвали зарубежные гости. Уж они-то должны были бы понимать цену восстановления независимости — это русское и русскоязычное население Эстонии (треть населения страны), лишенное и поныне политико-гражданских прав (2/3 неэстонцев лишены права участвовать в парламентских выборах!), обреченное на продолжающуюся социально-экономическую дискриминацию.

Конечно, с приехавшим в Таллин первым Президентом Республики Беларусь Станиславом Шушкевичем, одним из инициаторов незаконной ликвидации Советского Союза все ясно. Для него, в душе закоренелого националиста распад Державы был нужен только ради независимости своей страны: на остальных, пожелавших сохранить СССР по итогам состоявшегося незадолго до Беловежской пущи всесоюзного референдума — плевать. Такая вот демократия!

Портал Эстонской общественно-правовой радиотелевизионной корпорации ERR цитирует звучащие, как пародия, слова этого демократа: «Я благодарю эстонцев за этот вклад в дело русско-эстонской дружбы... Для меня, как белоруса, это великолепный пример того, как нужно действовать, забывая о сложностях сегодняшнего момента и закладывая путь, по которому нужно идти, чтобы быть свободными, чтобы в Эстонии быть европейцами».

Только вот русское и русскоязычное население этой свободы не ощущает в полной мере в сравнении с коренным населением. Безусловно, можно радоваться обретению свободы целого народа, но не за счет несвободы, в данном случае русских?! Такую свободу, допускающую дискриминациею тех, кто не относится к коренной нации, этот белорус хочет внедрить и у себя на Родине?!

И можно понять бурное осуждение комментаторами Шушкевича сказанного им в интервью корреспонденту Маргарите Корнышевой (местный портал rus.Delfi). Вот как он оправдал дискриминацию русских: «В Эстонии навязывался советский образ мыслей, советское поведение, тьму-тьмущую народа отсюда сослали в Сибирь. Надо было выразить надежду, что эта нация не позволит себе проявить себя таким же образом по отношению к русскоязычным... Но, наверно, на определенном этапе это нужно было проявить, потому что слишком далеко зашел процесс принудительной русификации и принудительного навязывания советских порядков».

Не удивил и приславший послание из Нью-Йорка знаменитый скульптор Эрнст Неизвестный. Созданный им бюст Бориса Ельцина стал для эстонского художника Рене Рейнумяэ (Rene Reinumäe) «моделью» таллинского барельефа. Ваятель пишет из-за

океана: «Никогда не надо забывать о благодарности, что бы ни было. Особенно за отсутствие человеческой смерти и пролитие крови. Благодарность за сохраненные человеческие жизни... Я абсолютно счастлив, что сегодня в Эстонии нашлись и есть люди люди, которые помнят и знают кем для их страны был этот человек. Я счастлив, что сегодня ему говорят «suur aitäh!» (в переводе на русский — «большое спасибо!»). В этой «болотной» по духу «бело-ленточной» тираде видна узость взгляда на Историю, ограниченное представление о человеческой справедливости. В этом — эгоизм интеллигента, о которых Лев Гумилев писал, что этот сорт людей (правильнее называть их «интеллигентщиной» в отличие от настоящей интеллигенции) мало что знает, но обо всем судит и, ни за что не отвечает. Впрочем, куда больше поражает безразличие к бесправию оказавшихся в Эстонии русских и русскоязычных. И неужели только потому, что речь идет о русских, кстати, нисколько не виновных в исторических катаклизмах, которые пережила Эстония, да и другие бывшие союзные республики СССР, сама Россия?

К свободе одних за счет свободы других

Но даже теперь, по прошествии двух десятилетий, поразили сохраняющаяся политическая наивность или примитивизм восприятия мира на торжестенной церемонии даже у известных в прошлом российских государственных чиновников Федора Шелова-Коведяева и Геннадия Бурбулиса. Оба — либералы/демократы, известны своими симпатиями к Ельцину. Не говоря уже о вдове радикального реформатора общественно-политического и экономического устройства России Наины Ельциной. Открывая памятник, она читала по бумажке: «Я горда тем, что память о нем признана», чуть позже журналистам: «Память может быть лучшее для человека, который ушел от нас», «Спасибо за все добрые слова, которые были сказаны в адрес Бориса Николаевича. Честно могу сказать — он заслужил это». Что ж, взаимная симпатия понятна: помнится, что из уважения к Борису Ельцину эстонские власти перенесли варварские раскопки братской могилы советских воинов и демонтаж «Бронзового солдата» на 26 апреля 2007 года только из-за похорон первого Президента России.

Но память памяти рознь. Так, старшее поколение русских и русскоязычных жителей помнит, как подписав знаменитый документ, даривший независимость республикам Прибалтики, нетрезвый Борис Ельцин укатил в Ленинград, не пожелав встретиться с огромной толпой русских жителей, ждавших его в аэропорту. В итоге русские уже 22 года остаются заложниками независимости Эстонии, так как не был определен их правовой статус в новом государстве. Они стали «оккупантами», «пятой колонной», «перекати-поле», сегодня — даже имеющие гражданство ЭР, остаются людьми не первого сорта.

Когда корреспондент местного русскоязычного портала rus.Delfi.ee Маргарита Корнышева попыталась получить развернутый ответ на интересующий многих русских Эстонии вопрос: «Говорили ли Вы с супругом об Эстонии?», последовал краткий ответ Наины Иосифовны: «Мы здесь были, поэтому, конечно, говорили». Но о чем они говорили, услышать не пришлось: охрана, оттеснила журналистов от делегации, которую сопровождал и представитель российского посольства в Таллине.

Зато удалось разговорить бывшего вице-премьера правительства РФ и советника президента Геннадия Бурбулиса: «Мне очень понравилось место, где живое пространство, где люди будут гулять и с этой минуты с ними здесь в Таллине будет наш любимый дорогой Борис Ельцин». Странно, что, расточая такой елей, он не был знаком с переходившей в брань комментариями в русскоязычном сегменте эстонской Сети, тем, что писали еще до открытия памятника «любимому» и «дорогому» русские Эстонии. Бурбулис считает, что барельеф передает характер первого президента России: «Самое главное в Борисе Николаевиче — это дар свободы и способность к состраданию и милосердию. То есть это — человек сильный, волевой, но с какой-то внутренней такой болью за те все проблемы, которые каждый из нас и наши народы испытывали и испытывают». Озадаченный упоминанием такой боли Ельцина журналист напомнил и о страданиях бесправных русских, составляющих четверть населения страны.

И тут ближайший соратник Ельцина, как сказал о себе Бурбулис, заметил: «Прежде всего, хочу извиниться за то, как они сегодня себя чувствуют и переживают. Это в какой-то мере наша общая беда. В то же время я могу сейчас заверить, что Борис Николаевич исходил из тех реальных условий, в которых находилась, если угодно, та ситуация. И это не то, что он на секунду забыл судьбу русских... Но проблема такая возникла, она связана с законодательством, которое было принято в условиях первого выбора и не в наших силах было это пересматривать, особенно в тот момент, когда выбор был совсем в другой плоскости: либо советская империя душит порыв и право на свободу Эстонии, прибалтийских республик и России, либо мы, консолидируясь, идем этой сложной, трудной, прекрасной дорогой к совместному нормальному, достойному будущему». ?!

То есть без русского и русскоязычного населения! Вот уж действительно, иногда лучше жевать, чем говорить. Ведь известно, что составленный сторонами к приезду Ельцина в Таллин договор содержал грубый просчет московских юристов в вопросе предоставления неэстонцам — гражданам СССР эстонского гражданства. То есть, Ельцина обвели вокруг пальца. Так что есть, за что воздавать ему в Эстонии почести.

И еще интересно, какая такая особая ситуация заставила Геннадия Бурбулиса, как напомнил Станислав Шушкевич, предложить собравшимся в Беловежье изменникам Родины: «А не согласитесь ли вы подписать такую фразу, господа: СССР, как геополитическая реальность и субъект международного права, прекращает свое существование?»

«Одиссея» памятной доски жертвам нацизма

На следующий после открытия памятной доски Борису Ельцину день — 23 августа, когда в Эстонии отмечали День памяти жертв коммунизма и нацизма (заметьте: даже не «нацизма и коммунизма»), спикер эстонского парламента Эне Эргма (Ene Ergma) в передаче местного Радио 4 общественно-правовой телерадиокорпорации ERR осудила «коммунистическое иго». К слову, она же — по профессии астрофизик, академик эстонской АН, выпускница МГУ, где защитила и докторскую диссертацию, разоткровенничалась в новостном сюжете канала НТВ Мир, рассказавшем об открытии памятной доски: «И меня иногда обижали в Москве. Но я никогда не обижалась, когда мне говорили, что я фашистка... Понимаете, надо уважать чувство каждой нации...»

Последнее — аксиома. Но, что-то не получается так у самих эстонцев. Во-первых, с воспомнинанием Энее Эргма диссонирует мысль эстонского писателя Яака Урмета (Jaak Urmet) недавно высказанная в газете «Ээсти Пяэвалехт» (Eesti Päevaleht): «Увы, Эстония, конечно, одна из наиболее дружественных Гитлеру стран в Европейском Союзе — если исходить из того, что на устах у эстонцев или что они отбивают на клавиатуре. Эпизодически из России доходят упреки, что эстонцы — фашисты. В ответ — шипение: мол, клевещут, проклятые. Но не очень-то уж и клевещут». И второе. Показательно, что в Эстонии принято сваливать все свои беды и даже неприглядные вещи на проклятое прошлое и прежде всего на Россию (часто, как и нацисты, заменяя ее словом «коммунизм»). Сами — «чистенькие и пушистенькие».

Но вот «зеркальный» пример-отражение лицемерия эстонской элиты, которое она продемонстрировала и на открытии памятной доски Борису Ельцину. За три дня до этого события житель Палдиски (Paldiski) Владимир Михайлович Зимин получил с опозданием, в нарушение срока ответов на обращения жителей, от мэра своего города Станислава Черепанова ответ-отписку нр. 13-5/722-1 от 19.08.2013. Речь — об установке памятной плиты и мемориальных досок в память о 12 тысячах жертв немецких концлагерей, располагавшихся в Палдиски и его окрестностях. Этот ад прошли более 105 тысяч человек. Имена большинства из них неизвестны.

Формально в письме Черепанова подтверждено согласие на инициативу Зимина, который, кстати, будучи ребенком, насильно доставленным в Эстонию немцами из России, сам был обитателем этого концлагеря в 1942-1944 годы. Но «добро» мэра полно оговорок, которых не было в решении заседания горуправы нр.36 от 20 сентября 2012 года.

Хотя уже тогда были проведены консультации с известным в Эстонии историком Юри Куускемаа (Jüri Kuuskemaa), учтены его замечания. Другой историк Ильмар Лахеранд (Ilmar Laherand), лично помогавший в 1942 году спастись от голода узникам — русским детям, подтвердил достоверность приведенных в тексте памятной доски данных. Был осуществлен перевод русского текста на эстонский и английский языки, причем в лицензированных бюро переводов. Палдиское городское отделение Эстонского Союза бывших малолетних узников фашизма одобрило общую концепцию мемориала и согласилось со всеми замечаниями экспертов.

Так вот, теперь, без объяснений, значительно сокращены размеры досок, далее — текст и даже оформление надписей должно быть согласовано Институтом Памяти Эстонии (Eesti Mälu Instituut). Указано, что все остальные вопросы будут рассмотрены после рецензии этого учреждения. То есть камнем преткновения стал именно этот институт. Он создан в 2008 году по инициативе известного своей антироссийскостью и русофобией, бывшего сотрудника антисоветской радиостанции «Свобода», ныне президента ЭР Тоомаса Хендрика Ильвеса (Toomas Hendrik Ilves).

И тут сразу три вопроса. Насколько ангажирована эта организация, в правлении которой нет ни одного представителя русского и русскоязычного населения? Почему мэр Станислав Черепанов, юрист по образованию и занимавшийся юридической практикой, обращается в эту организацию, которая пишет сама о себе следующее: «Институт не является органом правовой защиты или судом. Открытия Института не имеют никаких правовых последствий»? То есть Институт не является ни академическим, ни государственным учреждением. И, наконец, что совсем удивительно, коль Институт создан исключительно для «установления полной картины о соблюдении прав человека во время оккупации Эстонии Советским Союзом», то как он может быть авторитетом при необходимости давать оценку событиям немецкой оккупации на территории Эстонии (тогда Эстонской ССР в составе Советского Союза).

Пробелы памяти Института Памяти Эстонии

Более того, еще весной этого года кто-то позаботился о заведомо отрицательной экспертной оценке текста на досках памяти жертвам концлагеря в Палдиски, составленной как раз в Институте Памяти Эстонии. В письме от 5 мая 2013 года его сотрудник Меэлис Марипуу (Meelis Maripuu) написал свое мнение. В нем три раздела — «Фактологическое соответствие», «Использование терминов и их влияние идеологического свойства» и «Исторический контекст округи Палдиски».

Это — две страницы отчасти обоснованных замечаний, но в массе своей это — надуманные или невежественные для историка придирки. Вот несколько примеров и пояснений. Автор рецензии упрекает Владимира Михайловича Зимина за не точности, а сам пишет: «наверняка речь не идет о суммарном числе эстонцев, прошедших через карантийные лагеря...». Что значит «наверняка» в устах профессионального историка? Далее: «Утверждение о 166 концлагерях на территории Эстонии не соответствует действительности». Так Владимир Михайлович Зимин запросил дополнительные архивные материалы и установил, что их было не меньше, а больше — 222! Еще: «События, описываемые в тексте, происходили не на территории Эстонской ССР, а оккупированной Эстонии». Тут комментарии излишни, впрочем, вспоминаются детскость Президента ЭР Ильвеса, когда он заявил западным СМИ, что в Эстонии в советское «оккупационное» время не было... ресторанов. Так что изумляться нечему.

Или такое: «Термин «концентрационный лагерь» известен в исторической науке в контексте немецкой оккупации, как конкретное и узкое понятие... Упомянутые лагеря (карантины) в Лаокюла, Пыллкюла и Палдиски, конечно, не представляли собой концентрационные лагеря. Они были частью сети лагерей и карантинов, подчиненных Управлению Эстонского (не немецкого! — прим. Д.К.) самоуправления по обустройству военных беженцев (Eesti Omavalitsuse Sõjapõgenike Korraldamise Valitsus)... И условия жизни обитателей лагерей (которые не были направлены на работы) были очень суровыми. Но сказанное — не основание для использования термина «концлагерь»... В советское время этот термин использовался с идеологическим подтекстом относительно всех лагерей». Но бывший малолетний узник фашизма — закаленный борец и он ссылается на документы из архивов и главное, на федеральные законы ФРГ. Согласно подпункта 2 пункта 1 параграфа 11 немецкого закона о Фонде взаимопонимания и примирения, в соответствии с которым определяют категории и прозводят начисления, определение «концентрационный лагерь» относится к концентрационным лагерям в понимании пункта 2 параграфа 42 Федерального Закона о компенсациях. Они перечислены в Приложении к Федеральному Закону ФРГ «О компенсациях» от 1965 года (BGB Ь 64 за 1997 год и Ь 46 за 1982 год). Немецкий закон предусматривает выплаты также бывшим узникам так называемых «иных мест принудительного заключения, по условиям приравненных к концлагерям», в которых, как правило, использовался принудительный труд. Статус «иных мест принудительного содержания» по Федеральному Закону ФРГ приравнен к статусу концлагерей.

И, наконец, на «десерт»: «Деятельность лагерей, о которых идет речь в тексте, продолжилась и после того, когда Красная Армия (тогда уже Советская Армия — прим.Д.К.) захватила Эстонию, причем тут был создан подчиненный НКВД фильтрационный лагерь 0316 для проверки личности. В 1941 году неподалеку от Палдиски особые отделы Красной армии организовывали уничтожение гражданских лиц (см., например воспоминания писателя Юлиуса Оэнго (Julius Oengo). ... было бы логичным подходить к этому комплексно и обратить внимание на различные группы жертв». (Заметьте, воспоминания В.М. Зимина были безапелляционно отметены, как неподдающиеся проверке личные воспоминания — Д.К.).

В итоге Эстонский Институт памяти пишет, что «не может дать согласие на упоминание в тексте памятной доски непроверенных фактов и отчасти неподдающихся проверке». И еще: «По нашей оценке ситуацию не изменит и уточнение отдельных, встречающихся в тексте фактов, как и корректура самого текста... Для решения проблемы советуем сократить текст... а более детальную информацию можно предлагать в музее...»

За себя самим эстонцам покаяться слабо?

Хотя совет, не забывать и про злодеяния НКВД, также требует проверки, но можно принять во внимание, поражает традиционная «объективность» эстонских историков и политиков. И в данном случае, призывая помнить про злодеяния «немецких оккупантов» и «советских захватчиков», они «забывают», что у самих-то рыльце тоже в пушку.

Кстати, тот же концлагерь в Палдиски, охраняли местные жители. И такая практика была широко распространена, в том числе и за пределами Эстонии, в том же Пскове, к примеру, где комендатура был укомплектована членами прислуживавшей оккупационным властям эстонской организации «Самооборона» (Omakaitse). Это что-то вроде аналога «полицаев» на оккупированной немцами Украине. Такое было возможным только при высочайшем доверии немцев-оккупантов к своим подручным!

Не потому ли эстонская статистика расходится с немецкой и советской? Причем в пользу занижения нацистских преступлений и преступников в Эстонии. А случаи исчезновения материалов из местных архивов, которые были в них в советское время? Вот и Эстонская международная комиссия по расследованию преступлений против человечности с 1940 по 1945 годы и далее, т.н. Комиссия Макса Якобсона (Max Jakobson), признала лишь толику ранее доказанных судами злодеяний эстонцев во время немецкой оккупации 1941-1944 годов. Главный аргумент: хотя события признаются имевшими место, но нет, мол, явных доказательств вины тех, кто расправлялся с мирным населением в Эстонии, России, Латвии, Белоруссии.

Владимир Михайлович Зимин установил несоответствие сведений о местах принудительного содержания на территории ЭССР в 1941-1944 годы, засвидетельствовал отсутствие или сокрытие сведений о содержавшихся в них людях, смертности среди них. Он пишет: «По нашему мнению, это объясняется тем, что правительство Эстонской республики не предпринимает никаких мер по уточнению истинных размеров преступлений против человечности, совершенных членами профашистских военизированных эстонских организаций «Омакайтсе», «Союз обороны» (Kaitseliit). А также полицейскими подразделениями оккупационной администрации, Ваффен СС (Waffen SS) и другими коллаборационистами, которых многие эстонские историки и члены правительства именуют сегодня «борцами за свободу и независимость».

Факты свидетельствуют, что эти «борцы» начали свою преступную деятельность еще до прихода немецкой армии... Первыми их жертвами были эстонские новоземельцы (бедняки, которые с установлением советской власти получили земельные наделы — прим. Д.К.), которые не захотели больше быть слугами зажиточных крестьян. «Расправа была жестокой, — пишет В.М.Зимин, — им набивали рты землей до тех пор, пока они не умирали, их забивали палками». По его же данным было уничтожено от 20 до 40 тысяч эстонских новоземельцев. Эта страница истории (эстонцы убивали эстонцев) «почему-то» остается почти не изученной и не предается огласке.

Объектом борьбы за «свободу и независимость» стали и жившие в Эстонии евреи. Она была единственной территорией гитлеровской Германии, с которой в Берлин было отправлена депеша — Judenfrei, то есть свободна от евреев. В советское время было немало доказательств, что к этому приложили руку и многие местные приспешники нацистов. Сегодня принято валить все на нацистов и коммунистов.

Владимир Михайлович Зимин пишет: «Германия в письменной форме извинилась перед бывшими узниками лагерей за принудительный труд и страдания от национал-социализма. Но ни один руководитель Эстонской республики не сделал даже попытки принести извинения за содеянное бывшими «борцами за свободу», которых удостаивают государственных наград». Зато Эстония не устает требовать этого от Москвы, которая (Верховный Совет РСФСР и письменно) давно уже принесла извинения за жертвы репрессий, страдания их близких, заявил о реабилитации безвинно пострадавших.

А вот побывавшие только что в Таллине премьер-министры прибалтийских государств

выступили с традиционным заявлением, в котором выражено уважение всем защитникам свободы, а также отдается дань памяти жертвам тоталитарных режимов. То есть виноваты режимы, но только не признанные преступниками или подозреваемые в преступлениях свои собственные пособники нацистов — в Эстонии, Латвии, Литве.

Димитрий Кленский, Таллин, 24 августа 2013 года

P.S. Если мотивы инициаторов установки в Таллине памятной доски, посвященной Борису Ельцину очевидны и пронизаны, пусть даже меркантильными интересами (выторговать улучшение межгосударственных и торговых отношений с Москвой), то удручает безразличная позиция русской общины, представляющих ее организаций во главе с действующим при российском посольстве Координационным советом российских соотечественников Эстонии (КСРСЭ), русскоязычных СМИ, наконец, антифашистских организаций. Положение — унылое, и сдается, что критиковать надо не только русофобов и переписывающих историю Второй мировой войны, а самих русских и русскоязычных жителей Эстонии.

По данным отчаявшегося Владимира Михайловича Зимина, мэр Палдиски, социал-демократ и бывший лидер предательски распущенной по его инициативе Русской партии Эстонии Станислав Черепанов, должен был бы опасаться протестов русской общественности (тем более перед местными выборами в октябре этого года). Но все наоборот, он полностью игнорирует оставшегося «одним в поле воином» пожилого бывшего малолетнего узника фашизма. После визита российского посольства он получил поддержку своей вызывающей позиции. Он добился и того, что его российский, якобы, бизнес-покровитель некто Чулец А.А. не вступает в контакт с Владимиром Михайловичем Зиминым по вопросам спонсирования затрат на сооружение памятных плит. (По данным Андрея Заренкова — руководителя Эстонской организации международного движения «Мир без нацизма» — см. местный портал Baltija.eu).

Сегодня всем ясна причина происходящего с Россией, российскими соотечественниками — это деньги и только деньги! Именно потому доска памяти в Палдиски стала обузой, хотя текст на ней завершается напоминанием Нюрнбергского трибунала: «Ни давности, ни забвения!». Увы, сегодня мы имеем и то, и другое.