Что такое демократия в Средней Азии

Киргизию считают более демократичной страной, чем Узбекистан. Может быть и так. Но я не знаю, что лучше — оказаться в тюрьме лишь за то, что ты молишься пять раз в день, или быть убитым толпой «революционных» уголовников только за то, что им приглянулся твой дом и клочок земли.

На днях минуло три года с начала массовых столкновений между  киргизами и узбеками в Ферганской долине. Итог этой резни, которую  можно без преувеличений  назвать настоящей войной – около тысячи убитых, сожженные села и города, сотни тысяч беженцев. Увы, беда эта в Киргизии продолжается и поныне.

Как сообщил «Росбалту» начальник отдела Центральной Азии института Этнологии РАН,  доктор исторических наук Сергей Абашин, узбеков вытесняют из бизнеса  и властных структур, выселяют из исторических  центров  на городские окраины под предлогом реконструкции инфраструктуры.  Вот уже три года, несмотря на протесты многочисленных международных организаций,  в тюрьме находится   правозащитник Азимжон Аскаров, зафиксировавший узбекские погромы на юге республики.

Учитывая огромный международный резонанс этого дела, власти были бы рады освободить его, но просто не могут сделать этого, опасаясь бунта люмпенизированной толпы. Но Бишкек просто не может контролировать ситуацию в южной Киргизии  и, следовательно, защитить  местных узбеков. Республика все больше напоминает лоскутное одеяло феодальных княжеств. Угрозу дробления страны подтверждают и недавние события, когда в разных областях страны толпа захватывала административные здания и меняла губернаторов.

В качестве представителя западной правозащитной организации я прожил в Киргизии с 2001 по 2007 годы и могу засвидетельствовать: недавние события вполне заурядны для этой среднеазиатской республики. С момента первой  «тюльпановой» ( по другой версии  «урючной») революции,  свергшей президента Аскара Акаева, политическую ситуацию в республике  предопределяет диктат толпы.

Помню, что накануне каждого митинга владельцы частных домов в Бишкеке ставили на окна решетки, поскольку в эти дни город заполняли толпы полупьяной сельской молодежи, и ходить по улицам становилась небезопасно.

Я часто бывал в Киргизии на митингах и могу с уверенностью  утверждать, что большинство демонстрантов (часто пьяных) даже в общих чертах не могли объяснить, против чего они протестуют.  Невежество демонстрантов легко объяснимо: значительная часть из них бунтовала за денежное вознаграждение. В республике даже  была  популярна шутка: «Новая туристическая услуга для иностранцев: «Хотите  посидеть в президентском кресле – нет проблем! Заплатите несколько десятков тысяч долларов, и мы специально для вас организуем небольшую революцию!».

Естественно, никто из участников митингов официально не признается, что пришел протестовать за деньги. Однако эту информацию регулярно озвучивают журналисты и общественные деятели. Корреспондент агентства «Фергана» Екатерина Иващенко отмечает, что с 2005 года организаторы митингов используют отряды женщин, которых в Киргизии так и называют: ОБОН (Отряды баб особого назначения). Цель этих «боевых подруг» — не только выйти на митинг и прокричать очередное «Долой!». Среди этих женщин есть «пушечное мясо» и лидеры – из ОБОНа можно попасть в политику, поскольку свой ОБОН есть в каждом регионе. В 2012 году киргизский Центр помощи даже презентовал доклад о роли ОБОНа в политической ситуации в Кыргызстане. Как утверждает один из его авторов Джамиля Айтматова, члены ОБОНа получают за митинг от 300 до 500 сомов ($8- 12). Приблизительно те же расценки  называли «Росбалту» и активные участники митингов мужского пола.

Конечно же, утверждать, что все народные выступления оплачены лидерами революции, неверно. На митинги выходят и из клановой солидарности, или в надежде поучаствовать в безнаказанном грабеже. Это не сарказм, так дело очень часто и обстоит.

С начала перестройки в Киргизии возникли так называемые «нахалстрои» — самовольные поселки на захваченных землях на окраине Бишкека и других крупных городов. Здесь живут полуграмотные киргизы из глубинки. Они и являются основной массовкой частых киргизских революций – тем более, что в ходе каждой революции появляется шанс «хапнуть» еще больше дорогой земли, которую, глядишь, новый президент и узаконит в благодарность за помощь в свержении старого.

Корреспондент «Росбалта» наблюдал этот процесс сразу же после второй, антибакиевской революции. Зрелище было довольно жуткое. Вооруженная мотыгами полупьяная толпа захватывала чужие автомобили прямо на улицах Бишкека. Машины набивались под завязку: люди сидели на их крышах и даже в багажниках. «Революционеры» ехали громить дома турок-месхетинцев. Как объяснили они «Росбалту» — «после революции вся земля будет принадлежать киргизам».

Кстати, в организации киргизско-узбекского конфликта в 2010 году Бишкек обвиняет Курманбека Бакиева. И это версия не кажется абсурдной. Бывший киргизский президент — человек состоятельный, и если для организации солидного митинга  хватает всего несколько тысяч долларов, то можно предположить, что у Курманбека Салиевича были средства и для более крупной провокации. А Бакиев прямо говорил, что так просто он свой пост не оставит.

Возможность не то что купить оппозицию, а просто мигом насобирать ее с нуля ее за небольшие деньги, характерна и для других среднеазиатских государств — за исключением Казахстана, где относительно высокий уровень жизни и значительная доля русского населения. В остальных же республиках единственными бессребрениками являются радикальные исламисты. Но, увы, искренность этой категории революционеров не может порадовать ни местных царьков, ни Россию, ни Запад.

Повторюсь, нищета местного населения приводит к тому, что для укрепления идеологического присутствия в Центральной Азии нужны очень небольшие по западным понятиям денежные средства. Так, например, протестантские церкви США и Европы платят своим местным пасторам в Центральной Азии всего около $100 в месяц (деньги достаточно большие для региона). Местные протестантские священники — искренне верующие люди, но если бы у них не было помощи с Запада, то времени на проповедование у них бы попросту не хватало – им надо кормить семьи.

Не думайте, что я вижу «бревно в глазу» только у оппозиционных толп. Поскольку почти все вокруг нищие, то и продажность свойственна всем участникам политического процесса. Но настоящим шоком для меня было и общение со многими среднеазиатскими правозащитниками. Если их западные коллеги были искренне обеспокоены ситуацией с правами человека в регионе, то многие местные борцы за справедливость не скрывали, что их беспокоит лишь получение «гонораров». Так, например, во время судебных процессов над исламистами в Узбекистане западные правозащитники давали около $10 за копию приговора. И вместо того, чтобы как можно быстрее предать эти документы огласке, местные правозащитники прятали их друг от друга, чтобы самолично обменять «обличающие» документы на деньги. Безусловно, среди местных борцов за справедливость попадались и честные люди, но процент подобных сребролюбцев был удручающе высок.

В Бишкеке меня наверняка назовут за эти слова «противником демократии» и «защитником диктаторов». Нет, это не так. Я живу в США и вижу, как органично действует демократическая система в американском обществе. Но одно дело Северная Америка, и совсем другое – Киргизия с Узбекистаном. Мало того, я точно так же считаю неуместными параллели между демократическими движениями в Центральной Азии и России.

Безусловно, и между среднеазиатскими обществами есть немалая разница. Но важно отличать подлинные особенности от стереотипов. Живя в этом регионе, да и потом, в США, я много общался с западными политологами и правозащитниками. Большинству из них нищая Киргизия представляется гораздо более «правильной» страной, чем соседние Узбекистан, Таджикистан и даже чем даже относительно богатый Казахстан. Еще бы, ведь у соседей народные протесты жестоко подавляются, а Киргизия постоянно митингует, и демонстрантов там за это не наказывают.

Но «Запад есть Запад, Восток есть Восток». У меня нет твердой уверенности, что киргизский хаос полезнее узбекской диктатуры, как бы ни были отвратительны ее проявления. Я не знаю, что лучше: оказаться в тюрьме лишь за то, что ты молишься пять раз в день – или быть убитым толпой «демократических» уголовников, которым приглянулся твой кусок земли.