Необходимость «военного баланса» на театре гражданской войны — это гнилой подход

Необходимость «военного баланса» на театре гражданской войны — это гнилой подход

Дипломат, бывший посол РФ в Сирии (1988-1994) Александр Зотов о прекращении действия эмбарго на поставки оружия в Сирию и миропорядке:

— Это решение принималось с достаточно большим трудом, потому что есть закопёрщики этого дела, прежде всего, англичане и французы, а есть государства, которые выражали большие сомнения — сюда можно отнести Германию, ещё в большей степени Австрию, ну и ряд других стран, для которых поставка вооружений в зону горячего конфликта — это вопрос проблематичный. Кроме того, надо иметь в виду, что поставки этих вооружений всё равно идут, и из Европы, и косвенным образом из США. Есть каналы поставок, которые занимаются снабжением оппозиции оружием, включая достаточно продвинутые виды вооружений.

Поэтому говорить о том, что оппозиция недовооружена, сейчас трудно. У них практически всё есть: и финансовое обеспечение, и снабжение оружием. Скорее всего, это политический и декларативный жест, хотя за ним могут стоять и какие-то вещи в смысле поставок вооружения, которые в какой-то перспективе могут повлиять на ход войны.

Вообще, сам тезис, что необходим какой-то «военный баланс» на театре теперь уже гражданской (а многие в арабских странах уже называют это отечественной войной сирийцев против пришлых экстремистов и джихадистов) — это вообще довольно гнилой подход. Таким образом, если будут выравниваться силы противоборствующих сторон, то тогда будет легче найдено политическое решение. Это отход от политического решения в обстановке наращивания вооружённых поставок в зону конфликта и попыток оппозиции на этой базе изменить ход военных действий, который не в её пользу складывается. Фактически, это новое разрушение, подготовка к реализации того, что они мечтали сделать — наступления на Дамаск.

Сейчас оппозиционеров, вооруженных бандитов, выбивают из пригорода Дамаска, а вообще была задача превратить Дамаск в новый Алеппо, разбить эту древнейшую в мире столицу, превратить в руины. Кстати говоря, в самой оппозиции сильный раскол как раз на эту тему, потому что оппозиционерам, которые справедливо хотели какого-то реформирования режима, которое давно назрело и выглядит очень правильно (при том, что сам режим готов идти достаточно далеко, чтобы предпринять глубокие политические реформы, изменить структуру управления страной в определённой мере) — этой части оппозиции, конечно, не очень улыбается перспектива тотального разрушения Сирии, этого замечательного, древнейшего государства с глубокой культурой, традициями. В каком-то смысле Сирия выделяется из других арабских стран.

Есть и такая тенденция — что, дескать, ну, пусть будет много разрушений, за нами стоят большие деньги, в том числе катарские, саудовские. Мы Сирию восстановим. Но это будет за счёт, конечно, суверенитета, потому что те, кто будут платить за восстановление Сирии, будут двигать в этот переходный правящий орган своих людей, и Сирия будет выведена из строя наиболее авторитетных, влиятельных и проводящих суверенную политику государств.

Как говорится, на этой доске расставлено много разного рода фишек. Так, некоторым хотелось бы видеть в происходящем на Ближнем Востоке войну суннитов и шиитов. Группировка, ориентирующаяся на Иран, которая имеет сильное влияние в Ираке при правительстве, в Сирии, где якобы верховодят алавиты, то есть, это близкое к шиитам мусульманское ответвление ислама, дальше Хезболла… Ей противостоят ваххабитские режимы Саудовской Аравии и, соответственно, Катар. В этой игре уже задача минимизировать влияние Ирана, который сейчас довольно серьёзно развивается, справедливо претендует на роль крупной региональной державы. Сюда же подключается Турция, которая сейчас блокируется с ваххабитскими кругами и восстановила отношения в полном объеме с Израилем.

То есть, представлены самые разные комбинации, и на эту подоплеку страданий сирийского народа и разрушения этой страны можно смотреть под любым углом, потому что за всем этим стоят самые различные рычаги, преследуются самые разные цели. Скажем, Катару удобно иметь дело с разбитым регионом, куда бы они вливали деньги, диктовали свою волю, в конечном итоге получили доступ к Средиземному морю и качали бы газ не в сжиженном виде. Для них ставка довольно большая. Кроме того, для саудовцев или эмиратчиков, конечно, важно поставить Иран на место, не допустить его к решению крупных проблем, им даже для этой цели выгоднее блокироваться с Турцией, хотя идея неоосманизма для них весьма непопулярна.

Эти игры очень рискованные. Начиная с Турции, где Эрдоган может заиграться, потому что курдский вопрос и вопрос секулярного наследия Ататюрка в Турции, растущее внутреннее непонимание, почему Турция должна втягиваться в эту авантюру, кто её союзники и где её интересы, как выстраивать отношения с арабским миром — все эти вопросы всё-таки очень важны. И это несмотря на весь НАТОвский и ЕСовский вектор в политике. Поэтому ситуация очень противоречивая, напряженная и грозит какими-то, может быть, даже неожиданными поворотами.

Для стран Персидского залива это тоже очень опасная игра, потому что впервые, я не говорю уже о признаках настоящей революции в Бахрейне, продолжаются массовые антирежимные движения. Есть жертвы, есть серьёзные народные выступления. В общем, ситуация очень обострена. Впервые возникли массовые протестные движения в самой Саудовской Аравии, идёт невероятная по накалу полемика среди духовных лидеров мусульман. Эти знаменитые фетвы Юсуфа Кардауи, которые опровергаются другими заявлениями и фетвами других мусульманских лидеров.

Кстати, для нашей страны это очень важно, и жалко, что у нас этот вопрос как-то обходят стороной. В арабском мире он стоит остро, ведь что такое Ислам? Что в Исламе значат аят-католи, то есть боевые аяты, которые присутствуют в Коране, но они были привязаны скорее к конкретным условиям того давнего времени, а суть Ислама совершенно в другом. То есть идёт напряжённейшая борьба, в результате которой гибнут люди, самым бесчеловечным образом убивают передовых, разумных представителей мусульманской элиты. Отголоски этого и у нас есть. Скажем, достаточно выступить в Дагестане с антиджихадистской проповедью какому-то улему или имаму мечети, его просто убивают. Поэтому это вопросы серьёзные, имеют прямое продолжение внутри нашего общества, нашей страны. Недооценивать накал напряжения и борьбу, которая ведётся на Ближнем Востоке, невозможно. Здесь, возможно, решается судьба всего нашего миропорядка.

Тут надо отметить, что мы, конечно, потоптавшись невнятно вокруг ливийской проблемы, и дав возможность нашим западным партнёрам переиначить смысл резолюции Совета безопасности ООН, за которую мы тоже проголосовали, имея в виду нечто совсем другое, сейчас у нас уже, наконец, выстраиваем определённую точку зрения. Это очень важно. Нас впервые на международной арене воспринимают как великую державу. Впервые, начиная с Горбачёва и Ельцина и вплоть до нашего времени, когда мы с полным правом выступаем, как великая держава, на равных с американцами пытаемся сформулировать выход из этого положения.

Но заиграться здесь могут все. Я говорю про наших уважаемых нефтяных шейхов, я говорю про Израиль, который начинает в мутной воде что-то для себя искать. Им интересна раздробленная Сирия и выбивание её из фронта противодействия израильской политике притеснения палестинцев и захвата палестинских территорий через насаждение поселений и т.д.

Удивительное происходит противоречие. Раньше с таким азартом наши партнёры по Европе — Англия, Франция — порезвились в Ливии, затем разметало всё это оружие и людей, которые уже сели за пулемёты, взяли автоматы и больше ничего не хотят делать. Теперь появляется проблема и в Мали, и в Северной Африке, вплоть до Марокко. В Тунисе сейчас уже не просто исламисты, а крайние исламисты начинают угрожать безопасности, теперь те же самые французы просят помогать им усмирять мусульманских экстремистов в тех местах, где сосредоточены их интересы — это в Сад-Сахаре, Мали, в Нигере, где запасы урана. Одновременно они борются за то, чтобы той же «Аль-Каиде» сплавлять оружие в Сирию.

Мне кажется странной позиция Америки, где нахватали людей, подозреваемых в экстремизме, и держат их без суда и следствия в Гуантанамо, в Польше были какие-то гестаповского вида тюрьмы, где пытались выяснить, где Бен Ладен, куда он делся. Одновременно совершенно спокойно смотрят на перспективу той же «Аль-Каиде» поставлять вооружение.

У сирийской армии большие шансы всё-таки полностью восстановить контроль над страной, и встаёт вопрос перед очень многими и в арабском мире, и в Европе: а куда же денутся эти боевики? Они больше ничего не хотят делать, они не с голодухи туда поехали, это просто дополнительный адреналин, смысл жизни. Простой лозунг — «убей во имя Аллаха, милостивого и милосердного».

Живет какой-нибудь молодой араб, который чему-то там выучился, работу не нашел, феллахом он становиться не хочет, да и не может никак, жениться сложно, потому что нужно платить калым, девочек в арабском мире снять для удовлетворения нормальных потребностей — огромная проблема, а тут джихад, ты — воин Аллаха, у тебя всё в руках, можешь войти в любой дом и взять любую девицу, экспроприировать любую собственность, потому что это всё на благое дело.

Что касается позиции России, то она не в том, чтобы непременно помочь этому парню Асаду, который и президентом-то не собирался становиться, но в принципе оказался достоин тех вызовов, которые на него обрушились. Дело не в том, что надо именно его в силу каких-то особых привязанностей нам поддержать во что бы то ни стало. Вполне допустимо для нас и реформирование страны, и появление новых фигур, и какой-то национальный консенсус, какие-то уступки со всех сторон, демократизация. Только не по-иракски, не по-ливийски надо демократизировать. С участием сирийцев, в том числе оппозиции, но не оголтелой. Естественно, не той, которая кормится у кого-то, выполняет чужую программу действий, или тех, которые просто крайние джихадисты и им хочется проливать кровь во имя, как я уже говорил, всемилостивого Аллаха. Тут наша позиция определяется просто борьбой за нашу национальную безопасность. Потому что в условиях сказочно большого разочарования в каких-то коллективных действиях в отношении мирового терроризма мы твёрдое плечо со стороны партнёров не очень чувствуем. Больно противоречива эта ситуация. Там, где действия вроде бы диктуются какими-то особыми их интересами, национальными, коммерческими, экономическими, там идёт борьба с терроризмом. Там, где вроде бы какие-то геополитические виды, там совершенно серьёзно обсуждается вопрос, давать ли террористам оружие.

Давали уже, конечно, и «Талибану», и «Аль-Каиде». Я помню, один полковник, работавший в ЦК, писал письмо американцам, где говорил: не давайте стингеры вы этим афганским моджахедам, потому что неизвестно, куда это будет стрелять. Ну, они и доигрались до 11 сентября. Англичане доигрались до того, что резать стали солдат на улице. Я даже на какой-то из конференций не поленился, принёс, показал им, если помните, в Чечне были отрезанные головы. Журналисты всё это изучили, а я сказал им: что ж вы всё забываете, когда вам удобно? Это всё есть и будет, поэтому надо серьёзно смотреть на эти вещи. Всё, что происходит и в исламском мире, и на Ближнем Востоке, отражается на нас непосредственно. Поэтому вопросы борьбы с каким-то явлением — это действительно реальная угроза безопасности. Вопрос надо ставить и решать всерьёз, без лукавства и двойной игры. Мы-то к этому готовы, но, к сожалению, ответной готовности не чувствуем.

Обратите внимание на вчерашнее заявление министра обороны Израиля, который сказал, что на случай прибытия наших комплексов в Сирию уже разработаны встречные меры. То есть там речь будет идти о шпионско-диверсионных операциях. Израильтяне на это пойдут, надо сказать, так что даже если поставка запланирована и будет осуществляться, то это тоже будет очень тонкая и хитрая операция, потому что угроза того, что Израиль попытается её сорвать, очень велика.

Беседовал Андрей Каменецкий.