Американская история - панацея для Евросоюза

У американских историков и их российских коллег есть профессиональная шутка: "Мы должны быть благодарны Бенджамину Франклину за наше благополучие!" В случае с гражданами США речь идет не только об уважении к одному из их наиболее известных соотечественников, но и о вполне конкретных вещах: ежегодно в Соединенных Штатах выходит несколько фундаментальных трудов о жизни Б.Франклина, не считая сотен статей в специализированных и популярных журналах. Своей карьерой и материальным благополучием именитому предку обязаны десятки ученых и публицистов.

Возвращаясь к современности, шутку можно изменить так: "Мы должны быть благодарны Евросоюзу за его бесконечный кризис!" С этой сентенцией цинично согласятся тысячи экономистов, экспертов и обозревателей, чья карьера основана на последовательной (или не очень) критике евроинтеграции.

Защитник Брюсселя в ответ может показать на календарь и снова напомнить идеологическим противникам о преимуществах единых границ и продолжающемся существовании (агонии, ухмыльнутся скептики) единой европейской валюты. Присоединиться к "обреченному" евро (едва ли не самому осязаемому и важному символу единой Европы) спешат в Польше, где ярым сторонником его введения является премьер-министр Дональд Туск, и даже в Латвии, которая подала заявку и может вступить в элитный клуб из 17 государств уже 1 января 2014г.

Возникающие время от времени политические партии и движения в западной части континента, требующие возвращения национальных валют, не выходят за пределы узкого круга политических оригиналов (или маргиналов, как отметил бы "еврооптимист").

Однако пока следует признать, что войну за умы и настроения выигрывают "евроскептики", которые указывают на уязвимость ЕС. При этом плясать на костях единой Европы еще рано. Помочь Старому Свету преуспеть, как ни странно, может опыт Нового - обращение к самому известному американцу в начале статьи было далеко не случайным. Чтобы понять, пригодится ли Брюсселю панацея в виде американской истории, нужно ознакомиться с диагнозом.

Анамнез ЕС 2012-2013гг.: Пациент скорее жив, чем мертв

Едва ли не самая популярная болезнь, которую диагностируют у Евросоюза - отсутствие финансовой и фискальной консолидации. Блок разделен на государства с единой валютой (17 стран) и те, что сохраняют национальные денежные единицы. Но даже в еврозоне до недавнего времени участники могли сохранять значительную степень автономии в экономических вопросах. Очевидно, что после вспышки долгового кризиса в Греции в 2010-2012гг., вызванной безответственной политикой ее властей, с подобным самоуправством было решено бороться.

В качестве противодействия чрезмерной самостоятельности национальных правительств в марте прошлого года был подписан Бюджетный пакт Евросоюза, который обязывает его участников сохранять дефицит бюджета в 3% ВВП, в противном случае угрожая санкциями Еврокомиссии. Одновременно с марта 2013г. доступ к антикризисным фондам в виде Европейского стабилизационного механизма (European Stability Mechanism, ESM) стал возможным только при условии подписания страной Бюджетного пакта. Создание ESM осенью 2012г. с фондом в 500 млрд евро (позже его планируют довести до 700 млрд евро) ознаменовало появление первого стабильного механизма реагирования на кризисные ситуации внутри ЕС.

Впрочем, критики продолжают настаивать на невозможности сохранения еврозоны. Хорошим примером служит статья "Кризис Европейского валютного союза, паника и зона бездействия" от аналитиков Стивена Джена и Фатиха Илмаза, опубликованная еще до создания ESM, в июне 2012г.

Авторы предположили на примере Германии и Греции, что еврозона оказались в ситуации бездействия - невозможности просчитать риски сохранения или отказа от евро. Противники евро не могут убедить в преимуществах возврата к национальным валютам, тогда как сторонники своими действиями по "выигрышу времени" способствуют распространению кризиса от периферии к центру без четких перспектив его разрешения. Таким образом, спор "евроскептиков" с "еврооптимистами" лишь затягивает болезнь.

Против Евросоюза играют и региональные противоречия. В организацию входят государства с различным уровнем развития: никто не будет оспаривать, что благополучие и качество жизни среднего болгарина или румына уступают аналогичным показателям для шведа, датчанина ли немца. Эксперт форума в Давосе по Европе Гийом Амиг выделяет в Старом Свете четыре группы стран - самые развитые скандинавские государства, группа стран севера и центра Европы, которая составляет центр Союза и еврозоны, небогатые южные государства и совсем отсталые Балканы и Греция. Для сравнения: в списке конкурентоспособных экономик от Всемирного банка Финляндия находится на третьем месте, а Греция занимает 98-е. Что же у них общего? Единая валюта!

Здесь, конечно, можно поддаться чарам известного пессимиста Нуриэля Рубини. "Мистер приговор" в конце прошлого года раскритиковал Евросоюз за отсутствие централизованной финансово-экономической системы и призвал пересмотреть политику жесткой бюджетной экономии. Последняя особенно жестко ударила по югу Европы - Греции, Испании и Италии. Прогноз нобелевского лауреата неутешителен: в отсутствие понятных населению реформ и роста экономики ЕС в нынешней форме обречен.

Однако европейскому пессимизму есть альтернатива, в нашей терминологии - панацея. Это американский опыт. В отличие от множества других обозревателей, которые сравнивают современные США и Евросоюз, допуская некоторую вольность (все-таки евроинтеграция является незавершенным проектом), куда интереснее обратиться к становлению американской нации и вспомнить не только Б.Франклина, но и первого министра финансов Александра Гамильтона, а также юриста Патрика Генри.

Американское лекарство для Европы

Чтобы понять, почему единственный, кроме Б.Франклина, непрезидент А.Гамильтон удостоился чести быть изображенным на долларовой банкноте (его портрет украшает купюру в 10 долларов), необходимо совершить краткий экскурс в самое начало американской государственности.

В 1781г. в США была завершена ратификация "Статей Конфедерации", которые до 1787г. оставались основным законом страны. Их главной задачей было не допустить распада союза первоначальных 13 штатов и сохранить их максимально возможный суверенитет. К чему это привело? Верховный государственный орган (конгресс Конфедерации) оказался неэффективным и не мог влиять на отдельные штаты, включая финансовые вопросы. Конгресс не мог вводить налоги и в бюджетной сфере полностью зависел от поступлений своих участников, каждый из которых сам отвечал за проведение своей экономической политики и эмиссию денежных средств.

Положение осложнялось тем, что штаты блокировали выполнение условий Парижского мира 1783г., который гарантировал независимость США, грозя новой войной с могущественной Великобританией. Британцы ожидали возвращения от американцев довоенных долгов - по некоторым данным, к 1790г. они достигали 600 млн долл. (по курсу на 2013г.). Ситуация, при которой у номинальной центральной власти нет возможности повлиять на должников, которые не могут выплатить свои долги, хорошо знакома современным европейским лидерам - достаточно вспомнить все ту же Грецию.

В качестве средства против регионального сепаратизма и самоуправства в 1787-1789гг. состоялась ратификация федеральной Конституции, которая зафиксировала приоритет центральной власти в основных государственных вопросах, оставив штатам значительную свободу во внутренней жизни.

В 1790г. министр финансов А.Гамильтон предложил центральному правительству признать полную стоимость долгов конгресса Конфедерации и выплатить все долги штатов. Для реалий США того времени это была революционная идея, которая позволила привязать штаты к центральному правительству, избавив их от задолженности. Признание долгов штатов можно сравнить с обсуждаемым в ЕС созданием единых долговых обязательств - евробондов, за что выступают Италия и Франция, но чему пока противится Германия.

В 1791г. А.Гамильтон стал инициатором создания Первого национального банка, который де-факто стал первым Центральным банком США. Уже в 1792г. в обращение поступила единая национальная валюта - доллар. В 1790-е гг. банк способствовал интенсивному экономическому развитию американской республики. Таким образом, создание федерального государства в Соединенных Штатах в ответ на вызовы политической раздробленности практически сразу же сопровождалось финансово-экономической консолидацией, что лишь скрепило новообразованную нацию.

Ключевым различием между США 1780-1790гг. и Европейским союзом начала нулевых является способность первых быстро создавать новые государственные структуры в кризисной ситуации. Отцам-основателям потребовалось всего пять лет, чтобы убедиться в несовершенстве "Статей Конфедерации". Для сравнения: Евросоюз пытался принять Конституцию в 2001-2005гг., но лишь в 2009г. ее сильно измененный вариант (Лиссабонский договор) вступил в силу. И никакой гарантии, что он станет фундаментом для будущего, на самом деле нет.

Спустя пару столетий американский успех легко сбрасывать со счетов. 13 маленьких, почти однородных штатов создали единое государство - разве это можно сравнить с почти мессианским строительством единой Европы? Необходимо, правда, учитывать, что Европа начала 21-го века - объединение богатых стран в довольно благополучном окружении.

Сравните с бедными штатами, где только что закончилась разрушительная Война за независимость. Однородные штаты? На юге Соединенных Штатов в конце 18-го века процветало рабство, а в Новой Англии пытались наладить промышленное производство на основе свободного труда. Влиятельные противники интеграции? Сторонники принятия Конституции были вынуждены столкнуться с мощнейшим лобби антифедералистов, которые опасались, что концентрация власти в одних руках приведет к деспотии.

В 1790-е гг. Конституция и экономическая программа А.Гамильтона объединили США. Однако государства создаются не только законами, но и осознанием их народов собственной идентичности. И здесь уместно вспомнить виргинца П.Генри. Он был ярким политиком и мыслителем, но вошел в историю как автор фразы, произнесенной осенью 1774г.: "Я не виргинец, я американец!"

Помимо безусловно важных и нужных вещей, вроде централизации и финансового единообразия, Старому Свету нужны политики, мыслители и рядовые граждане, для которых проект единой Европы будет ассоциироваться не с брюссельской бюрократией, определяющей, как нужно подавать в ресторанах оливковое масло (увы, это не шутка), а с континентом, где румын, шведов, немцев и греков связывает гораздо больше, чем разъединяет. Импульс к объединению Европы положила Вторая мировая война. Что ж, 2014г. - хороший повод для руководства ЕС отметить столетие начала Первой и сделать соответствующие выводы.

Вместо эпилога

В легендарном британском "политическом" сериале 1980-х гг. "Да, господин министр" главный герой дает европейскому чиновнику весьма нелестную характеристику, которую можно примерить для всего Евросоюза: "Он обладает организационными способностями итальянца, гибкостью немца и скромностью француза. Не говоря уже про воображение среднего бельгийца, щедрость голландца и ум ирландца!"

Чтобы не присоединяться к скептикам, стоит отметить, что Евросоюз обладает всеми необходимыми качествами, нужно просто их сложить в правильном порядке. Время для этого еще есть.

Александр Ратников, РБК